Окончив нехитрую трапезу, «псы войны» принялись наливаться пивом, а Армледер незаметно выскользнул из-за стола, захватив с собой изрядный кусок ячменной лепешки, и отправился на конюшню, куда вечером поставил своего скакуна. Первое правило Черных Драконов гласило: «Прежде, чем позаботиться о себе, позаботься о коне».
Рядом с низкорослыми аргосскими лошадками его вороной выглядел как боевой корабль рядом с грузными купеческими судами. Мягкие губы нежно взяли лепешку с руки. Армледер был готов к тому, что придется долго чистить животное скребком, заставлять конюхов убираться в стойле и посыпать пол свежими опилками. Но, к его удивлению, вороной был ухожен, а дощатый пол в конюшне — чист.
«Вечером надо будет вывести вороного, чтобы не застоялся», — заметил себе Армледер, похлопав коня по холке.
Он развернулся к выходу, сам еще не определив, куда идти — то ли найти Одноглазого, который хотел с ним о чем-то переговорить, то ли просто пошататься по замку в надежде разузнать что-нибудь интересное, и буквально столкнулся лицом к лицу с низким коренастым человеком, одежда которого и исходивший от нее запах, недвусмысленно говорили любому встречному, что перед ним конюх. Широкое морщинистое лицо и нечесаные седые космы волос говорили о солидном возрасте:
— А я так и знал, что это ваша лошадка, господин, — проговорил конюх дрожащим от старости, скрипучим голосом, в котором проскальзывали растроганные нотки, — я вчера краем глаза вас заметил, а потом гляжу: лошадка стоит, и занялся — почистил, овса насыпал.
«Монетку просит, что ли», — подумал Армледер и полез в карман.
— Как же он подпустил тебя, старик? — сказал он, не глядя, выуживая один из золотых, полученных от принца Конна перед отъездом.
— Да какая же лошадка не подпустит старого Хойси, — засмеялся старик.
Рука Армледера остановилась на полпути.
Хойси. Как он мог не узнать старину Хойси, учившего малолетних сыновей Эйольва ездить верхом. Конечно, это был старый конюх, находивший общий язык с лошадьми легче, чем с людьми. Животные любили его, чуя, что этот человек не причинит им зла.
По вечерам в конюшне он разговаривал с ними и иногда рассказывал, что услышал ответ. Всех без исключения лошадей, даже тяжеловозов, таскавших древесные стволы на строительстве, и обученных боевых коней он ласково называл лошадками, вызывая бурные приступы смеха у детей.
Старик был прав — не было в мире еще такой лошади, что не подпустила бы к себе старого Хойси, когда он, бормоча что-то себе под нос, подступал к ней со скребком в руках и заводил долгий невразумительный разговор о тяжелой конской судьбе. Он был старым еще во время детства Армледера, а сколько ему было лет, не знал никто. Капитан считал, что старый слуга давно уже покинул сей бренный мир, и никак не ожидал увидеть его живым. Хотя, по правде говоря, направляясь в замок, он вообще забыл о существовании слуг, которые могли помнить старшего отпрыска Эйольва.
— Как живешь, старик? — спросил он мягко.
— Страшное что-то творится, хозяин. Словно демоны в замке поселились. Все сразу и не расскажешь. Набрали новых слуг, и все они отпетые головорезы. Из старых, кто еще при отце вашем был, теперь остались только я и Гэлуон-камердинер — он теперь управляющий по дому. По ночам из башни завывания раздаются и молнии сверкают, а на небе ни облачка. Люди начали исчезать.
— Что значит, начали исчезать? — недоуменно спросил Армледер.
— Погибают, если хозяину что-то не нравится. Ни с того, ни с сего со стены падают, как Ани. Говорят, пьяный был, а он в тот день капли в рот не брал, собирался к своей подружке, а до того болтал про груженные золотом повозки, которые в замок приехали. А некоторые просто бесследно исчезают: вечером был человек, а наутро нет его. Хозяин ни с кем из слуг не разговаривает, и все время пропадает в подвале. Там у него потайная комната и святилище. Строители, которые в подвале работали, были из Немедии. Когда работа закончилась, отправились они в сторону границы, да только, — тут старый Хойси понизил голос до едва различимого шепота, — никто из них туда не дошел. Там на заставе у меня приятель есть, я его потом спросил, а он говорит, что за два дня никто не проходил. А страшней всего благородный Эолабар. Поговаривают, что он оборотень, не к ночи будь помянут. Что шкуру свою меняет, днем вроде как человек, а ночью… — старик умолк.
— Что ночью? — спросил Армледер.
Хойси пугливо оглянулся по сторонам и прошептал ему на ухо:
— Недавно одна служанка ночью мимо его комнаты шла, и видит — прямо сквозь дверь проступает какое-то светящееся облако, и по коридору поплыло. Она в себя пришла, только когда вниз добежала, на кухню, к слугам.
Со двора донеслись яростные крики и шум. Армледер вскочил и метнулся к выходу. В дверях он на миг остановился и бросил взгляд на Хойси. Старый конюх поднялся. Армледер впервые заметил, какой у него светлый и чистый взгляд, напоминающий отрешенный взор отшельников Благих богов.
— Уходите, хозяин, — тяжело и как-то грустно сказал Хойси. — Жаль, столько не виделись. Да уже и не увидимся. Умру я сегодня. Поговорить бы еще… Прощай, молодой хозяин.
— Вечером подожди меня, — сказал Армледер, пропустив мимо ушей болтовню старика о смерти.
Толпа наемников во дворе замка бурлила. Подбегая, Армледер услышал короткий вопль ужаса, сразу же перешедший в стон.
Один из белых тигров-людоедов, привезенных наемниками из Дарфара, вырвался из клетки и напал на своего хозяина. Разодранное тело дарфарца с вывалившимися из живота кишками лежало посреди площади. Зверь успел покалечить еще несколько человек. Один из боссонцев зажимал рану на руке, которой уже не суждено было держать лук. Тигр бросился в собравшуюся на площади толпу. Смертельные удары когтистых лап настигали то одного, то другого.
— Всем назад! — взревел подбежавший одновременно с Армледером Диго.
Толпа отхлынула, между людьми и хищником образовалось свободное пространство, в центре которого, прижав уши, рыча и хлеща себя хвостом по бокам, припал к земле тигр.
— Луки к бою! Целься! — раздавались короткие и отрывистые команды Одноглазого.
Поднятая вверх рука упала, и в то же мгновение зверя пронзили пущенные со всех сторон стрелы. Промахнуться с такого расстояния было невозможно. Раздался предсмертный рев: гигантская кошка, извиваясь, билась в центре замкового двора.
Диго, оглянувшись, заметил стоявшего рядом Армледера:
— Капитан, найди кого-нибудь из слуг, пусть уберут падаль.
Глава четырнадцатая
Шаги Армледера гулким эхом отдавались от стен. Послав мальчишку на поиски бывшего камердинера, он широкими шагами расхаживал по центральному залу нижнего этажа башни.
Гэлуон появился бесшумно, как и подобает вышколенному слуге. Глаза его изумленно расширились, когда он увидел ожидавшего его человека. Выслушав Армледера, он отдал краткие распоряжения следовавшим за ним слугам, отослал их, и, преклонив колено, приветствовал хозяина.
— Встань, — сказал Армледер, — никто не должен знать, что я здесь.
Гэлуон понимающе кивнул:
— Хвала Митре, что вы вернулись. Может быть, хоть вы сможете остановить безумца.
— Расскажи мне, что здесь творится. Ты должен знать побольше, чем остальные. Что задумал Торкиль? Я уже понял, что брат собирается поднять мятеж против короны, наверное, при поддержке Турана. Не знаю, на что он рассчитывает, но, Митра свидетель, сделаю все, чтобы ему помешать. Но как ему удалось так запугать слуг? Хойси, мне кажется, на старости лет начинает выживать из ума. Он рассказал мне кучу басен, которыми дети пугают друг друга по вечерам. Неужели Торкиль действительно прикончил столько людей?
— Брат ваш не посвящает меня в свои планы. Но одно могу сказать точно: что бы ни рассказывал Хойси, это не просто болтовня. Все даже страшнее. Я давно уже наблюдаю за происходящим, и если бы не долгие годы службы… — Он многозначительно замолчал, осмотрелся вокруг и после небольшой паузы продолжил: — Пойдемте.
Ошеломленный, Армледер послушно последовал за слугой. Поднявшись на второй этаж, тот бросил осторожный взгляд вокруг и нажал на одну из дубовых досок, которыми были обшиты стены. Целая панель отошла в сторону, открыв небольшой узкий проход. Гэлуон скользнул в него, на мгновение прислушался и поманил за собой Армледера. Изумленный хозяин замка, и не подозревающий о существовании в своем родовом гнезде не известных ему тайных ходов, шагнул следом. Панель скользнула на место, надежно скрыв вход.
— Если вам придется возвращаться без меня, — голос Гэлуона на миг пресекся, — с этой стороны проход открывает третий камень сверху по правой стороне.
Он еще раз прислушался и бесшумно двинулся в левую сторону. Армледер понял, что старик идет по направлению к Залу Советов, где в незапамятные времена первые герцоги Пеллийские собирали своих вассалов, разрабатывая планы военных действий против соседей.
Коридор, по которому они шли, оказался очень узким — два идущих навстречу человека могли разминуться в нем, только тесно прижавшись друг к другу. Было заметно, что потайным ходом в последнее время часто пользовались. Откуда-то падал бледный рассеянный свет, кое-где виделись боковые выходы из коридора, которые, Армледер был уверен, были незаметны с внешней стороны.
Они миновали узкую винтовую лестницу, пронизывающую замок на всю высоту — от верхнего этажа под самой крышей до мрачных подвалов.
— Когда ваш брат начал перестраивать замок, — шептал камердинер, — он нашел старый план, на котором был обозначен этот потайной ход, и решил восстановить это свидетельство темных времен. С тех пор он предпочитает передвигаться скрытно от других, неожиданно появляясь там, где никто не ожидает его встретить. Использует он ход и для других целей. Хойси рассказывал вам про людей, которые по ночам исчезают из своих комнат? Ну вот, дошли.
Старик остановился у одного из проходов, по одному ему известным приметам отличив его от других:
— Смотрите, — шепнул он, открывая маленькое отверстие на высоте лица. С той стороны оно надежно скрыто, никто не заметит соглядатая.
Армледер приник к дыре. Несмотря на жаркий день, в Зале Советов пылал камин. У огня, зябко кутаясь в теплый меховой плащ, сидел Торкиль. Рядом с ним за длинным столом расположился десяток незнакомых Армледеру людей. Одного из них он, кажется, видел в лесу среди тех, кто атаковал его гвардейцев в стычке с отрядом Хвата.
Внезапно капитан вздрогнул. Пот мелкими бисеринками выступил у него на лбу. Действительно, этот человек был среди нападающих. Армледер вспомнил, как его копье с хрустом пробило кольчугу разбойника и глубоко погрузилось в грудь. Во имя Митры, что это значит? Даже если тот чудом и остался в живых, то сейчас должен был валяться в постели, не в силах встать на ноги.
Торкиль глухим голосом отдавал распоряжения, собравшимся. Армледер начал прислушиваться, надеясь узнать планы заговорщиков. Гэлуон осторожно потянул его за рукав.
— Нельзя терять времени. Сейчас они будут расходиться. Вот, посмотрите, — он протягивал извлеченное из складок одежды маленькое серебряное зеркальце, — все зеркала из замка убрали, это единственное. Попробуйте увидеть их отражения.
Армледер приблизил зеркальце к отверстию так, что мог видеть в его блестящей поверхности находящихся в зале, посмотрел — и чуть не выронил маленький серебряный кружок. Половина присутствующих, в том числе и тот, убитый им в лесной стычке, исчезла. Их отражений не было! Казалось, что за столом сидят несколько человек, переговариваясь с пустыми местами рядом с собой. Отражение брата было мутным, расплывчатым, черты его лица казались размытыми, они дрожали, плыли, колебались, перетекали друг в друга.
Армледер побледнел. Убрав зеркало, он вновь заглянул в зал. Все присутствующие по-прежнему сидели на своих местах. Гвардеец чувствовал, как в сердце холодно змеей вползает страх. Не отражается в зеркалах только нежить, зловещие упыри: ожившие мертвецы, высасывающие кровь из людей.
— Пойдемте, пойдемте, — торопил его Гэлуон.
