Джикс обманул ее, ведь когда его зеленая искорка проникла в ее сознание, обещая путешествие в мир, о котором она грезила по ночам, он знал, что в чанах Храма Плоти уже зародились и растут новые, более совершенные тритоны.
Но этот обман не был самым страшным из череды испытаний, выпавших на ее долю. Группу Ксанчи упразднили, и вскоре новые слухи поползли по Первой Сфере.
Говорили, будто проход в другой мир внезапно закрылся и таким образом половина тритонов оказалась в ловушке. На смену приходили новые, усовершенствованные существа, а в таких, как Ксанча, Фирексия просто больше не нуждалась.
Однажды без всякого предупреждения тритонов отправили в Четвертую Сферу присутствовать на церемонии наказания демона Джикса. Слухи подтвердились: проход в другой мир действительно захлопнулся, а значит, план Всевышнего относительно расцвета и прославления Фирексии провалился. Необходимо было кого-то наказать. Блестящий панцирь Джикса покрыли ржавчиной, а его самого послали в Седьмую Сферу на истязания. Зрелище было потрясающим. Джикс сражался как исчадие ада и забрал с собой в дымящуюся пропасть еще четырех демонов. Их вопли, заглушив на миг крики зрителей, быстро исчезли в ревущей бездне.
Какое-то время Ксанча еще жила в Четвертой Сфере. У нее не было ни места, ни назначения. В таком строго упорядоченном мире, как Фирексия, бездомный тритон должен был всем бросаться в глаза. Но с Ксанчей ничего не случилось: она поселилась в городе гремлинов. И хотя пребывание среди этих существ трудно было назвать жизнью, они по крайней мере состояли из плоти, а потому нуждались в пище, и Ксанча питалась вместе с ними. Таким образом она узнала много такого, чему не мог обучить ее ни один наставник или Учитель.
Глава 4
Сильный порыв ветра подхватил и завертел летающий шар. Ксанча увидела, что теряет высоту, и под ее сердце скользнула льдинка страха. Погрузившись в воспоминания, девушка не сразу поняла, где находится, но взяла себя в руки прежде, чем шар налетел на зеленеющую внизу верхушку дерева. Такое случалось и раньше, поэтому она направила сферу чуть правее, спокойно облетела ветви и приземлилась.
Шар беззвучно лопнул, и повисшая в воздухе влажная белая пелена стала оседать на лице и плечах девушки. Закашлявшись и отерев с лица белое, Ксанча осмотрелась: закатное солнце уже окрасило прощальными розовыми лучами горную гряду на юге. Удовлетворенно кивнув, девушка отметила, что приземлилась именно там, где планировала, – в королевстве Эфуан Пинкар.
«На этот раз повезло», – пронеслось в голове Ксанчи, хотя она никогда особенно не полагалась на удачу.
Подумав об удаче, она вспомнила о своих первых днях в Храме Плоти и, что еще неприятнее, о Джиксе и его сине-зеленой искре. Ксанча тревожилась, что отметина демона, возможно, все еще скрывается в ее голове. Но Джикс сгинул в Седьмой Сфере Фирексии, и, даже если сине-зеленая искра осталась в ней, существо, породившее ее, давно отправилось в небытие.
Затем она подумала об Урзе и о том, сколько всего они пережили вместе. Его волшебные глаза видели ее насквозь, а сам он был настолько подозрителен и осторожен, что, усомнившись в ее преданности, не задумываясь уничтожил бы ее. Раз этого не происходило, значит, Ксанча и сама могла себе доверять.
Последние пятьдесят лет присутствие фирексийцев в Доминарии становилось все ощутимее, и Урза не раз предостерегал ее от встречи с ними. Мироходец не хотел, чтобы враги знали о его возвращении на родную землю. А если Ксанча попадет в их руки, то, прежде чем отправить ее в Седьмую Сферу, они украдут ее воспоминания, хранящие слишком много секретов Великого Изобретателя.
Морверн и Базерат были лишь двумя из целого списка селений, где появились фирексийцы. Пока встречались только тритоны, но Ксанча понимала, что вскоре за ними придут и демоны.
Эфуан Пинкар, впрочем, не принадлежал к этому списку. Крошечное королевство, отделенное от полуострова Гульмани горными перевалами, было настолько далеким и изолированным, что жители остального Терисиара едва ли подозревали о его существовании. Здесь Ксанча меньше всего ожидала встретить фирексийцев.
Впервые обнаружив упоминание об этих землях в древних летописях, Ксанча узнала, что каждый десятый мужчина из Эфуана внешне очень похож на Мишру, каким его описывала Кайла бин-Кроог, и имеет схожий темперамент. Она понимала, что идею столкнуть Урзу лицом к лицу с темноволосым молодым человеком, похожим на его давно умершего брата, нельзя считать гениальной. Но она родилась фирексийкой, а фирексийцы, как постоянно твердил Урза, не обладали богатой фантазией. Сам он, несомненно, был гением, человеком великой силы воли и неисчерпаемого воображения. Если ей удастся свести их, то это самое воображение восполнит все недостатки ее неуклюжего плана.
– А что, если я ошибаюсь? – спросила она у заходящего солнца. То же самое говорил Урза, когда она подталкивала его к действию.
Солнце молчало, и Ксанча сама ответила на свой вопрос: «Если Урза будет продолжать играть в свои солдатики, то Доминария обречена, а если он поверит, что брат вернулся к нему, то, возможно, попытается хоть что-нибудь сделать. В любом случае это будет лучше, чем бездействие».
Ксанча полюбовалась последним солнечным отблеском и подумала о том, что уже два дня ничего не ела и за все время пути ни разу не сомкнула глаз. Достав из заплечного мешка немного хлеба, она поужинала и, напившись из прозрачного горного ручейка, завернулась в свой плащ. Но сон оказался недолгим и тревожным. Стоило ей задремать, как появлялся зубастый оскал Джикса, и она в страхе просыпалась. Поняв, что отдохнуть ей не удастся, Ксанча позевала, глядя на побледневшие утренние звезды, и, оказавшись в новом летающем шаре, направилась к светлеющему горизонту.
Конечно, она вовсе не рассчитывала встретить своего Мишру в первой же деревне, хотя по опыту, приобретенному в других мирах, знала, что в любом селении обязательно найдется молодой человек, амбиции которого властвуют над разумом. Но ей все же казалось, что сначала придется попутешествовать.
В последний раз Ксанча побывала в Эфуан Пинкаре примерно двадцать лет назад, и с тех пор здесь многое изменилось: повсюду царили голод и разорение.
Первая деревня, встретившаяся на ее пути, еще дымилась, во второй на пепелищах уже прорастала трава, а немногие нетронутые поселения были обнесены земляными валами, ощетинившимися заостренными кольями.
