– Ты же знал, что здесь шратты, Рат. И должен был догадаться, что ты увидишь.
– Нет.
– Я побывала в других деревнях по дороге в Медран, и не ты первый рассказал мне о шраттах. Это их рук дело.
– Это – нет! – Юноша поежился, словно от холода.
– В любом случае нам пора уходить. – Ксанча снова попыталась взять его за руку.
Внезапно Рат замахнулся и ударил бы ее, если бы она вовремя не отскочила в сторону. На мокром от слез лице юноши читалось безумие.
– Хорошо. Поговори со мной, расскажи, почему это сделали не шратты, – смягчилась девушка.
– Смотри. – Рат указал на труп, одиноко лежащий между алтарем и исписанной стеной. Живот мужчины был вспорот, внутренности лежали в пыли, но на теле виднелось еще много других ран, как будто убийца уступил своему слепому гневу, снова и снова вонзая в уже мертвое тело свое оружие. Ксанча поняла, чья кровь обагрила клинок Ратипа.
– Он не шратт!
– Откуда ты знаешь?
– Посмотри на его руки! – волновался Рат.
Девушка дотронулась носком ботинка до руки мертвеца, показавшейся ей совершенно обыкновенной.
– Не вижу ничего необычного.
– Шратты считают себя мстителями Авохира. Они татуируют на руках строки из Священного Писания.
– Может, это новичок?
Рат покачал головой и продолжал:
– Дело не только в руках. Он чисто выбрит, а шратты никогда не бреют бород.
Ксанча порылась в своей памяти. С тех пор как она прибыла в Эфуан Пинкар, чисто выбритых мужчин она встречала лишь в Медране, и это были краснополосые. Еще с несколькими она сражалась сегодня в деревне.
– Так это не шратты? Переодетые в шраттов краснополосые?
Ксанча знала, что среди краснополосых есть фирексийцы, и в голове у нее давно крутился вопрос: «Неужели они затеяли эту войну, чтобы захватить столь отдаленный уголок Доминарии?» И вдруг испугалась, вспомнив Джикса, его зеленую искру и приказ проникать в другие миры. Может, они выследили ее?
– Я видел, как шратты вырезали целую семью. Я видел, как они вспороли живот моему дяде, сказав, что он пролил собачью кровь на их Книгу. Но они не убивают в храмах. Я знаю шраттов, Ксанча, и этот человек не из них.
– Ты сказал, что ушел, когда эти фанатики явились в твою деревню, – ответила девушка спокойно, – и ничего не видел. Это могли быть и краснополосые.
– Вполне, – легко согласился Рат. – Но я видел, как шратты убивали моего дядю. Да и зачем это краснополосым? Никто, кроме шраттов, не воюет за шраттов. – Рат помолчал, а затем продолжил: – Куда бы ни приходила моя семья, люди везде ненавидели их. Мы все молились Авохиру, чтобы из города прислали краснополосых воинов, способных защитить нас.
– Нужно всегда знать, чего просишь. Но в любом случае все это выглядит так, будто краснополосые делают за шраттов грязную работу и не оставляют свидетелей.
Рат и сам пришел к такому выводу.
– И если это так, то здесь еще не все кончено. Они вернутся. И если мы их не убьем, то умрем сами.
– Есть кое-что похуже, Рат. Нас могли видеть и рассказать обо всем шраттам.
Она убила разбойника, который видел их в шаре. Лучник тоже теперь никому ничего не расскажет, равно как и воин в кожаных доспехах…
– Нам надо идти, – поразмыслив, сделала вывод Ксанча.
– Но ведь погибнут люди.
– Не больше, чем если бы мы вообще не приходили сюда.
– Их кровь будет на наших руках. У тебя, похоже, нет совести. Я никуда не уйду.
– Оставаться нет смысла.
– Когда краснополосые вернутся, мы убьем их, а потом уйдем.
Ксанча покачала головой.
– Эта деревня обречена. Один сбежал и предупредит остальных.
Рат взволнованно расхаживал по храму.
– Да, обречена. Поэтому ты переправишь этих людей в другие деревни, где они расскажут правду. К тому времени, когда вернутся краснополосые, деревня будет пуста.
– Ты серьезно?
