протянула Ратипу золотое кольцо.
– Нужно продать это, тогда нам хватит и на комнату, и на ужин.
Но когда они вернулись от менялы, оказалось, что обещанная комната уже сдана. Хозяин гостиницы предложил молодым людям чердак. «С видом на площадь, да и воздух свежий», – отрекомендовал он, протягивая новым постояльцам ржавый ключ.
– Ничего, – подбодрил спутницу Ратип, – зато ужин будет очень вкусным.
В ответ Ксанча только недоверчиво хмыкнула.
Но ужин оказался действительно великолепным: жареный ягненок с приправами, ореховый десерт, медовый хлеб и ягодное вино, которое созревало как раз к Празднику Урожая.
Комната на чердаке была такой пыльной, что Рат тут же принялся чихать и успокоился только после того, как Ксанча отворила грязное окно. Выглянув наружу, девушка обнаружила выход на крышу и позвала Ратипа.
– Нам вряд ли придется уснуть этой ночью, а отсюда площадь видна как на ладони. Давай посидим на крыше.
Тем временем обряд шел своим чередом. Книга лежала на возвышении, вокруг которого заняли места краснополосые стражники. Священники громко читали стихи из писания, обходя временный алтарь и отпуская земные поклоны на четыре стороны света.
Ксанча заметно нервничала, то и дело поглядывая в небо.
– Как ты думаешь, когда это начнется?
Девушка достала кусочки воска из-за отворота рукава и сжала их в ладони. Рат тоже взглянул в небо.
– Обычно восход Мерцающей Луны приходится на середину церемонии. То есть после третьего удара в главный храмовый колокол. Пока мы слышали только один.
Внизу, у ворот королевского дворца, возникла давка, переросшая в стычку с краснополосыми, охраняющими резиденцию Табарна. Стражники с трудом оттеснили толпу, и стало видно, что на брусчатке лежит тело горожанина. По всей видимости, он был мертв. Несколько женщин с криком и плачем кинулись к покойнику, а в это время краснополосые окружили и повели во дворец высокого богато одетого молодого человека. Он шел, гордо вскинув голову, на поясе висели пустые ножны. Его облик и поведение говорили о том, что молодой эфуандец принадлежит к знатному роду. Ксанча проводила дворянина взглядом и обратилась к Ратипу:
– За этот год я ни разу не встречала в Эфуан Пинкаре знатных людей, тех, кто мог бы повести за собой народ.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Король не появляется перед своим народом, дворян и ученых уничтожили…
– Ты думаешь, что фирексийцы были среди шраттов и среди краснополосых с самого начала?
Ксанча кивнула.
– Посуди сам. Урза и Мишра, Базерат и Морверн, шратты и краснополосые. Тактика не меняется.
– Но ты же сказала, что всех шраттов убили…
– Да. Видимо, в какой-то момент они начали сопротивляться. В отличие от наемников, у них еще оставались если не моральные, то религиозные принципы. Или твой Авохир приветствует насилие?
– Нет, – растерялся юноша. – Постой, получается, что мою семью убили фирексийцы, а не шратты?
Ксанча покачала головой.
– Их просто вывели из игры. А в храме поселился демон.
– Ты думаешь, он все еще там? – Ратип посмотрел в сторону святилища.
– Он не стал преследовать меня в склепе. Джикс слишком большой и громоздкий. Вряд ли он смог бы пройти через храмовые двери.
Ратип молчал, глядя на площадь. Раздался второй удар колокола. Девушка прижалась к спутнику, и он почувствовал, что она дрожит.
– Мне страшно, Рат, – прошептала Ксанча, глядя в потемневшие небеса.
Мерцающая Луна была летней звездой, намного более яркой, чем Морская Звезда, которую Ксанча называла Берулю. Во всех мирах, на всех языках люди передавали потомкам легенды и сказания о ночных светилах и только о Мерцающей Луне не говорили никогда. Это казалось очень странным.
Девушка смотрела на ярко-зеленое мерцание, засветившееся в ночи, крепче сжимала кусочки воска и в любой момент была готова прочитать заклинание для брони. Ратип видел, что нервы спутницы на пределе, но был не в силах ей помочь. Он даже не услышит, когда пауки начнут вибрировать, распространяя вокруг себя смертельные волны звука.
– Я боюсь, – повторила Ксанча. – Вдруг броня Урзы не защитит меня, ведь он многократно увеличил мощность своих механизмов.
Девушка поднялась и заходила по крыше взад-вперед.
– Сядь, – раздраженно прошипел Ратип. – У меня голова кружится.
Его злило, что он не может защитить возлюбленную. Ксанча вернулась на чердак и принялась расхаживать из угла в угол, поднимая клубы серой пыли. Вдруг она скорее почувствовала, чем услышала, звон колокола и мгновенно сунула восковые затычки в уши. Еще секунда, и броня покрыла все ее тело. Ксанча погрузилась в гулкую тишину.
