Трунсома и делаю это. Моих людей никто не посмеет обвинить в трусости. Мы похоронили уже полторы сотни солдат. А то, что мидлэймцы не хотят сражаться с другими фессалийцами, давно не секрет. И это странное появление Селены на одном из постов… Слух мгновенно разнесся по полкам. Переубедить людей непросто.
— Неужели надо привезти сюда труп королевы, чтобы эти олухи поверили в смерть Селены?! — воскликнул Ксатлин. — Она мертва! Повешена, недалеко от Аксана. На ее обезображенное тело может взглянуть любой желающий!
— И, тем не менее, Далим медлит, — резонно возразил воин. — А две тысячи его солдат здесь бы не помешали. Так же рассуждают и остальные люди. Давно надо было показать им труп правительницы.
— Так и сделаю! — гневно закричал король. — Надеюсь, те ротозеи, которых застали врасплох и связали трунсомцы, казнены?
— Нет, — откровенно ответил Карин. — Это сразу вызовет бунт. Неужели Ваше Величество желает потерять союзников? Я послал их в передовых рядах на штурм. В живых остались лишь двое…
— Хорошо, — несколько успокоился данвилец. — Но впредь за распространение слухов, подрывающих дух армии, казнить немедленно. Этот приказ касается всех!
Ксатлин хотел еще что-то добавить, но тут в шатер бесшумно проскользнула низкорослая сгорбленная фигура магинца. Приподняв капюшон, колдун бесцеремонно произнес:
— Мне надо поговорить с королем наедине.
Рыцари посмотрели на гарана. Легкий кивок головы, и воины быстро покинули палатку. Правитель и чародей остались одни. Только теперь Мондор расправил плечи и подошел к столу. Демонстрировать свой настоящий облик перед солдатами магинец не хотел. Взглянув на план, колдун бесстрастно заметил:
— Тарих доселе держится.
— Осталось его добить, — проговорил данвилец. — Через два дня замок падет. Мы завалим ров, опустим мост и сломаем ворота. А уж если конница…
— Это легко сказать и трудно сделать, — вымолвил чародей.
— У меня есть план, — зловеще усмехнулся Ксатлин.
— Я знаю, — Мондор оперся руками о край стола. — Давно было пора привлечь к работе крестьян. Избежали бы лишних жертв. Но я пришел по другому поводу.
— Что-то случилось? — король взглянул на своего советника.
— Да, — проговорил колдун. — Мы почувствовали несколько сильных магических всплесков на Восходе. Раньше такого не наблюдалось.
— Но ведь там Валвил! — удивленно сказал правитель. — Дикий край. Альвы и гномы живут в лесу и никогда не показываются на глаза людям…
— Что не мешает их жрецам заниматься волшебством, — возразил магинец. — Мы догадывались об их силе. Поражение дафратцев — не случайность.
— Пусть так, — вымолвил данвилец, беря в руки кувшин с вином и делая несколько больших глотков через край. — Почему меня должна волновать какая-то магия? Главное, чтобы пал Трунсом! Валвилцы пусть занимаются, чем угодно. Я не боюсь дикарей.
Надо отдать должное чародею, выдержка у него была превосходная. На лице магинца не дрогнул ни один мускул. Не спеша, поправив капюшон, Мондор проговорил:
— Король обязан думать о многом… Ты можешь сколько угодно обманывать свою армию и мидлэймцев, но мы-то знаем, что Селена еще жива. Карин прав, пока ее тело не будет выставлено напоказ, фессалийцы не успокоятся. А теперь представь такую ситуацию: жене Эдрика удалось пробраться к форту Райген. В Салмире она найдет горячего и верного сторонника. Рыцарь так и рвется в драку…
— Ерунда! — рассмеялся Ксатлин. — Пусть только сунется. В его распоряжении лишь тысяча воинов. Мы возьмем старого глупца в кольцо и раздавим…
— Опять спешишь с выводами, — тяжело вздохнул советник. — Не забывай о валвилских жрецах. Почему всплески магической силы произошли именно сейчас? Это плохой знак! Ни один из моих разведчиков от крепости Салмира за последние два дня не вернулся. Они словно сквозь землю провалились!
— Что ты хочешь сказать? — спросил гаран Данвила, отбрасывая кувшин в сторону.
— Вокруг происходит что-то странное, — задумчиво ответил магинец. — Что именно — мы пока понять не можем. Врага нельзя недооценивать. Я бы усилил заслон возле форта и выставил в лесу дополнительные посты.
— Хорошо, — кивнул головой король. — Завтра утром я отправлю к Райгену еще четыре сотни мидлэймцев, здесь от них все равно нет никакого толку.
Мондор прекрасно знал упрямство правителя, и спорить не стал. Ему хотелось, чтобы Ксатлин предпринял необходимые меры предосторожности немедленно, но он не посмел противиться королю. Ксатлин был чересчур высокомерен и вспыльчив. После смерти Эдрика, гаран Данвила вел себя надменно даже с союзниками-магинцами. Напыщенный фессалийский болван Ксатлин возомнил себя могущественным властителем страны! Ну и пусть…
Колдун умел терпеть и ждать. Время для решающего удара еще не пришло. Скоро падет Уотсол, за ним наступит черед Калдара и Артага. Король Галтран долго готовил почву для вторжения. Пройдет всего несколько лет, и Фессалия перестанет существовать. Этот выскочка Ксатлин сделает за магинцев всю грязную работу…
Почтительно склонив голову, маг накинул на лицо капюшон и, медленно пятясь, покинул шатер. Участь Трунсома была решена. Через два дня на его башнях взовьются голубые стяги Данвила.
Задолго до восхода солдаты Салмира начали готовиться к походу. Возбуждение охватило армию. Лишь опытные, много повидавшие на своем веку бойцы сохраняли внешнее спокойствие. Они неторопливо чистили оружие, с ироничной усмешкой поглядывали на суету новобранцев. То и дело слышались раздраженные крики десятников и сотников. Не особенно церемонясь, командиры раздавали оплеухи направо и налево. Лучше наказать солдата сейчас, чем потерять его в бою. Из конюшни оруженосцы рыцарей вывели лошадей.
Вскоре показался и сам Салмир. На нем были стальные поножи, наколенники, наручи, длинная кольчуга, а сверху зеленое одеяние с гербом трунсомских гаранов на груди. В одной руке фессалиец нес круглый шлем с вытупающим забралом, а второй придерживал висящий на поясе длинный меч. Взглянув на Восход, на окрашенное багрянцем небо, рыцарь громко крикнул:
— Выступаем! Всем строиться перед фортом!
Тотчас распахнулись ворота, заскрипел опускающийся мост, воины двинулись на поляну. Со стен поспешно спускались охранники и наблюдатели. В Райгене останется всего пятьдесят новобранцев.
В главный зал спустилась Селена. Конан не поверил собственным глазам. На ней была мужкая одежда, стальные латы, сделанные, словно по ее размеру, белоснежная накидка с гербом Андаров — оленьими ветвистыми рогами, на поясе висел кинжал, за спиной лук и колчан со трелами.
Салмир обернулся и с восхищением сказал:
— Ваше Величество, вы великолепны.
— Благодарю, — кивнула головой королева. — Надеюсь, врагу будет меня хорошо видно.
— Не сомневайтесь, — улыбнулся трунсомец.
— Откуда все это? — изумленно выдохнул киммериец.
— Детские доспехи Алгара, — пояснил командир полка. — Мой племянник воспитывался в Райгене. Я рад, что они пригодились. Накидку сшили за прошлую ночь служанки и поварихи.
— Но я не видел здесь ни одной женщины, — вымолвил северянин.
— Все правильно, — заметил фессалиц. — Им запрещено выходить со своей половины. В форте слишком много мужчин, и не стоит будоражить кровь в горячих сердцах. Есть дела поважнее. Любовь отвлекает отважных воинов от ратных подвигов, и они начинают слишком ценить жизнь.
— Пожалуй, — согласился варвар. — Но стоит ли так рисковать королевой? Уверен, что Ксатлин двинет на нас свои лучшие войска, стараясь любой ценой убить соперницу. Каждый лучник данвилцев будет целиться только в Селену. Слишком неоправданный риск!
— Этот вопрос не обсуждается! — жестко проговорила волшебница. — Я еду вместе с армией. Солдаты должны знать, что королева не боится врага и не бросает их на произвол судьбы. А, кроме того,
