язычеством персонажи, как Моргана и Владычица озера. Если древние боги и герои мужского пола худо- бедно превратились в рыцарей, колдунов и великанов, то с феями этого сделать не удалось — их языческая сущность выпирала слишком явно. Оставили их только там, где их поведение могло лишний раз подтвердить тезис о женском коварстве и изначальной греховности. Например, в «Мерлине» Вульгаты Владычица уцелела только как злая Вивиана, тюремщица Мерлина и убийца матери Ланселота.
Как ни странно, при этом «монастырские» романы отличаются откровенным эротизмом, что подметил польский фантаст Анджей Сапковский в эссе «Мир короля Артура»: «Там, где Мэлори ограничивается (при описании дев) фразами типа «Она была очень красивой девушкой», Вульгата ничтоже сумняшеся сообщает, что «ее выпуклые груди, маленькие, беленькие и ядреные, вздымались под платьем как твердые яблочки». Мэлори (говоря, например, о Ланселоте и Гвиневере) деликатно замечает: «Были они в ту ночь вместе в ложе или же нет, этого я не знаю и не отважусь утверждать, ведь вы помните, что в те времена любовь имела иные формы, нежели сегодня»; Вульгата же сообщает «городу и миру», что «пара любовников, улегшись нагими и плотно обхватившись, самозабвенно ласкают друг друга», «роскошно удовлетворяют друг друга взаимно» и так далее»(19){177}. Возможно, такая откровенность была плодом монашеского воздержания, но не исключено, что с ее помощью авторы старались привлечь внимание читателей — ради богоугодной цели все средства хороши!
В романах Поствульгаты углубилась уже наметившаяся линия на встраивание Артура в монархическую традицию Европы и прежде всего Франции. В короле видели кровного потомка библейских Давида и Соломона и предшественника другого великого монарха — Карла Великого. В «Поисках Святого Грааля» описано, как Карл, завоевав Англию (естественно, только в фантазии автора романа), восстановил замок Корбеник вместе со статуями рыцарей Круглого Стола. При этом грядущее явление Карла было предсказано Артуру таинственным, по всей видимости небесным, голосом. В последующие века в европейских странах получил распространение список девяти величайших героев, из которых трое (Гектор, Александр Македонский и Юлий Цезарь) были язычниками, трое (Иисус Навин, Давид и Иуда Маккавей) — иудеями, а еще трое (Артур, Карл Великий и Готфрид Бульонский) — христианами. Все перечисленные прославились прежде всего воинскими подвигами, но как раз военная карьера Артура благодаря романам неумолимо оттеснялась на задний план. В короле видели прежде всего образцового монарха — справедливого, доброго, щедрого, пусть и не слишком активного.
Параллельно с производством романов в монастырских скрипториях французские труверы разрабатывали отдельные линии артурианы, связанные с именами наиболее ярких действующих лиц — Ланселота, Гавейна, Тристана. Вслед за несохранившимся романом Кретьена в 1170-е годы почти одновременно появились два романа о Тристане, написанных нормандцем Берулем и Тома Английским. Первый, от которого сохранились только отрывки, изображает любовную драму Тристана, Изольды и Марка достаточно оптимистично — в конце изгнанные любовники возвращаются в Корнуолл и примиряются с королем. Около 1230 года некий Люк де Гат начал писать на ту же тему большой роман, называемый обычно «Тристаном в прозе» и завершенный в 1240 году Эли де Бороном, племянником автора романов о Граале. Это обширное произведение окончательно включило изолированную прежде легенду о Тристане в контекст артуровской традиции, обогатив ее темой поисков Грааля. Здесь впервые появились сюжет женитьбы героя на «второй» Изольде, а также имена таких рыцарей Круглого Стола, как Паламед, Динадан и Ламорак. «Тристан в прозе» обрел большую популярность, став источником немалого числа произведений на разных языках, включая «Смерть Артура» Мэлори.
Романы о Тристане и Изольде, целиком сосредоточенные на любовной теме и присоединенные к артуровской традиции достаточно условно, стали образцом для ряда романов XIII столетия, где действовали идеальные рыцари и их не менее идеальные дамы. Как и для современных дамских романов, для этих произведений были характерны нагнетание страстей, эротические сцены и непременный хэппи-энд. Типичный пример — «Кларис и Ларис», где изображаются приключения двух рыцарей и их возлюбленных Марины (дочери короля Уриена) и Лидуаны. В романе «Тиолет» герой, подобно Персевалю, воспитанный вдовой матерью, покидает Камелот ради любви к дочери короля Логриса (не Артура) и в конце концов добивается ее руки. Та же коллизия воспроизведена в романе некоего Гийома Леклерка (то есть «клирика») «Фергус Голуэйский», но там героиню зовут Галиена Лотианская, а сам герой — простой крестьянин, благодаря доблести заслуживший рыцарское звание и руку своей избранницы. Еще один роман, «Флориант и Флоретт», повествует о храбром Флорианте, завоевавшем любовь византийской принцессы. Любопытно, что герой после гибели отца воспитывается феей в волшебном замке, копируя Ланселота, только его наставница — не Владычица озера, а Моргана. В еще более необычной роли чародейка выступает в дублирующих друг друга романах «Гюон Бордосский» и «Оберон», где она становится возлюбленной Юлия Цезаря и матерью короля фей Оберона, прославленного впоследствии Шекспиром. Сам Артур в этих произведениях полностью теряет человеческий облик, становясь таким же властелином фейри.
Волшебство торжествует и в романе «Пророчества Мерлина» (
В конце XIII века творческое развитие артурианы практически прекратилось: наступило время ее распространения вширь, создавшее многочисленные переводы и пересказы. Первой из причин такого перелома стало завершение эпохи крестовых походов, позволявшей жителям Западной Европы знакомиться с культурой не только соседних стран, но и Востока, арабского и христианского. Вторая причина — распад «анжуйской империи», окончательно разделивший Англию и Францию, а с ними и две главные ветви артуровской традиции, которым отныне предстояло развиваться в отчуждении, а то и во вражде. Третья — позиция церкви, которая, так и не сумев окончательно христианизировать рыцарские романы, относилась к ним все с большим подозрением как к «суетным увлечениям», граничащим с ересью. В результате церковные авторы с их богатой эрудицией передали эстафету авторам светским, что обеднило тематику романов об Артуре и лишило их объединяющей идеи, сведя к набору занимательных приключений.
В XIV–XV веках произведения на артуровскую тему создавались во многих странах Европы, но главные из них появились в «треугольнике», состоящем из Англии, Франции и Германии. Французская артуриана развивалась в двух противоположных направлениях: кропотливой разработки отдельных сюжетов и максимального обобщения, создания громадных сводов, охватывающих весь возможный материал по теме. Типичный пример такого свода — гигантский роман «Персефорест» (
Одновременно с этим романом во Фландрии появилось не менее объемное историческое сочинение «Море историй» (
