и поднял тревогу, которая и привела к скандалу?
– Святой Господь! Это твой дядя?
– Со стороны матери, – пояснил Таддеус.
– Боже мой! – Покачнувшись, Леона забилась в уголок дивана. – Мой дядя лишил Треноуэта нескольких тысяч фунтов стерлингов.
– Пользуясь позитивным мышлением, которое, как мне тут недавно сказали, является самым лучшим руководством к действию, можно убедить себя, что дядя без проблем пережил эту потерю. Мой дядюшка – состоятельный человек. Пайпвелл задел его честь серьезнее, чем банковский счет.
Леона закрыла лицо руками.
– Не знаю, что и сказать, – прошептала она.
– Скажи, что позволишь мне сопровождать тебя на Весенний бал.
Леона медленно подняла голову, ее глаза прищурились.
– А почему тебе так хочется, чтобы я пошла на бал? – поинтересовалась она с подозрением.
Наклонившись вперед, Уэр сложил руки на столе.
– Признаюсь тебе, что когда тетушка утром предложила мне это, для меня ее предложение… заманчивым не показалось, – проговорил он. – Но с тех пор мое мнение изменилось.
– Почему?
– Потому что этот поход может помочь нам в поисках камня утренней зари.
Несколько мгновений у Леоны был такой вид, словно ее поразила молния.
– Таддеус! – Вскочив с дивана, она бросилась к столу, оперлась руками о столешницу и наклонилась к Уэру, ее взор пылал от возбуждения. – Бал входит в часть твоего плана по поиску кристалла?! Каким образом?
Таддеус вновь откинулся на спинку стула, наслаждаясь эффектом, который его слова произвели на ее ауру, подействовать на которую было не так-то просто. Это возбудило его настолько, что он даже описать бы не смог.
– Я только что разговаривал с Калебом, а это человек, способный найти порядок в полном хаосе. Правда, кое-кто говорит, что он делает это случайно, однако именно в этом состоит его дарование, талант.
– Да, да, продолжай!
– В последние дни он много работал, занимался исследованиями, – рассказывал Таддеус. – Тебе известно, что за последние двести лет камень много раз менял хозяев. Так вот: по словам Калеба, это не случайность, а закономерность, правило.
– Какое еще правило?
– Прежде всего, каждый из тех, кто в свое время владел камнем, имел связь с обществом «Аркейн», – объяснил Таддеус.
– Конечно, – пожала плечами Леона. – Но ни один человек из тех, кому история кристалла неизвестна, не мог бы узнать эту легенду.
– Правильно. Вдобавок к этому все те, кто охотился за камнем утренней зари в прошлом, были фанатичными коллекционерами.
– Или членами моей семьи, – осторожно добавила Леона.
Уэр наклонил голову.
– Или членами твоей семьи, – повторил он. – Смысл в том, что все они в основном действовали по собственной инициативе. Но на этот раз Калеб почувствовал, что ситуация другая.
Выражение лица Леоны изменилось – похоже, она начинала понимать его.
– Потому что так много людей умерло?
– Отчасти да, – кивнул Таддеус. – Но еще и потому, что до сих пор Делбридж ни разу не прибегал к убийству для того, чтобы приобрести желанный предмет.
– Так вы, во всяком случае, считаете, – добавила Леона.
– Да, так мы считаем, – согласился Таддеус. – Но сейчас нам известно, что Делбридж готов убивать ради кристалла – и это несмотря на то, что он не знает, как им пользоваться.
– Значит, вопрос в том, почему он рвется завладеть кристаллом, да?
– Именно так. И Калеб считает, что на карту поставлено что-то более важное. Он считает, что дело о камне утренней зари каким-то образом связано с попыткой выкрасть самую мрачную тайну Общества – формулу, разработанную Силвестером Джонсом.
– Понятно.
– До сих пор эликсир был всего лишь легендой, но несколько месяцев назад могилу Силвестера раскапывали, и внутри была обнаружена эта формула.
– Боже правый! – прошептала с благоговейным страхом Леона. – Я и представить себе этого не могла.
Внезапно Таддеус почувствовал, что волосы у него на затылке зашевелились. Хлопнув ладонями по подлокотникам стула, он рывком встал и подошел к окну, чтобы посмотреть на оранжерею.
– Почти сразу после того, как формулу нашли, была сделана попытка выкрасть ее, – продолжил он. – Тогда же Гейб Джонс и его невеста, а теперь молодая жена, уничтожили формулу. В то время все сочли, что на этом история заканчивается. Так оно и было, во всяком случае, в отношении того инцидента. Безумец, который задумал тот план, мертв.
– Все в этом уверены? – с подозрением спросила Леона.
– Сомнений в этом нет. Гейб и Венеция были свидетелями его смерти, однако Калеб считает, что сейчас ящик Пандоры вновь открылся, если можно так выразиться. Он опасается, что успех первоначального плана вдохновил на составление еще одного.
– Думаю, в этом предположении есть определенный смысл, – промолвила Леона. – Но каким образом камень утренней зари может быть связан с формулой Силвестера?
Повернувшись, Таддеус посмотрел на нее. Леона буквально прожигала его взглядом.
– Мы не знаем, – признался он. – Единственное, в чем Калеб уверен абсолютно, так это в том, что участники этого нового заговора являются членами верхушки общества «Аркейн». Это люди вроде Делбриджа. И мы должны выяснить, кто они.
Судя по взгляду Леоны, она поняла его.
– И все эти высокопоставленные члены общества «Аркейн» придут на Весенний бал? – спросила она.
– Сейчас мы с Калебом придерживаемся именно этой точки зрения, – ответил Таддеус.
Леона нахмурилась:
– А как же мы их узнаем? Если бы кто-то из них прихватил с собой кристалл, я бы смогла почувствовать его, подойдя ближе. Однако… я сомневаюсь в том, что кто-то принесет кристалл на официальный бал.
– Согласен. В карман пальто он влезает легко, а вот в карман фрака его не засунешь – сразу будет видно, что в нем лежит что-то крупное. Все линии костюма будут искривлены.
По лицу Леоны пробежала улыбка.
– Явно сказано одним из Джонсов, – произнесла она.
– Что? – не понял Таддеус.
Леона взглянула на его галстук-самовяз и на серебряные запонки с ониксом.
– Дядя Эдвард как-то упоминал, что мужчины из семейства Джонсов славятся своим пристальным вниманием к стилю в одежде.
Таддеус пожал плечами.
– Это у меня в крови, – сказал он. – Наши портные нас любят. Но, возвращаясь к обсуждаемой теме… Целью будет определить в зале остальных участников заговора, кроме Делбриджа.
– Но как ты это сделаешь?
– В определенный момент Гейб Джонс встанет и сделает официальное заявление о том, что камень утренней зари был только что возвращен в общество «Аркейн». Об этом камне в организации ходят легенды, поэтому большинство присутствующих будут просто шокированы этой новостью.
Ее губы изогнулись в медленной улыбке.
– Делбридж и все остальные, имеющие отношение к краже камня, обязательно запаникуют, – договорила она.
– А паника создает свою собственную уникальную энергию, – сказал Таддеус. – Она распространяет сильные споры. На балу будут присутствовать несколько доверенных членов Общества, которые способны распознать такой страх.
– Какого рода талант дает такие способности?
– Полагаю, необходимо несколько разнообразных талантов. Впрочем, паника – одно из тех чувств, распознать которые очень просто, потому, что оно сильное и простое. Я могу распознать ее. Ты тоже, если окажешься рядом с человеком, которого охватила паника. Скрыть ее очень трудно.
– Что ты будешь делать, если определишь остальных участников заговора? – поинтересовалась Леона.
– Несколько охотничьих талантов проследят за ними и посмотрят, куда те направятся, что будут делать после бала. Поверь мне: ни один из участников заговора не узнает, что за ним следят, – промолвил в ответ Таддеус. – Если повезет, один из мерзавцев приведет нас к камню. И даже если наш план провалится, мы получим дополнительную информацию к той, которая у нас уже имеется.
– Иными словами, бал станет ловушкой для заговорщиков?
– Да, – кивнул Уэр. – И ты тоже будешь там, поможешь нам захлопнуть эту ловушку. Так теперь ты понимаешь, почему так важно, чтобы ты пошла на бал вместе со мной?
Сияющий восторг Леоны выбрасывал в атмосферу так много энергии, что Фог радостно взвизгнул и сунул нос ей в руку.
Леона взъерошила шерсть у него на шее, улыбаясь своей таинственной улыбкой.
– Ни за что на свете не пропущу этот бал! – воскликнула она.
Глава 25
Шум из утренней гостиной вырвался наружу и по холлу дошел до библиотеки. У мадам Лафонтен, портнихи, был резкий раздражающий голос. При этом говорила она с чудовищным французским акцентом, который выдавал в ней женщину, выросшую скорее в районе доков, чем вблизи Парижа.
– Нет, нет, нет, мисс Хьюитт! – тараторила она, путая английские слова с французскими. – Только не шелк грибного цвета. Это исключено! Я запрещаю! Такой унылый оттенок серого, совершенно не подходящий к вашим глазам и волосам! Неужели вы хотите слиться с окружением?
Отложив ручку, Таддеус взглянул на Фога, который предпочел остаться с ним. Пес стоял возле окна и тоскливо смотрел в сад.
Таддеус встал.
– Я понимаю, что тебе хочется выйти из дома, – сказал он. – Пойдем со мной.
Фог быстро побежал следом за ним, прижимая уши, чтобы не слышать громкого голоса портнихи.
– Шляпа с вуалью? Вы с ума сошли, мисс Хьюитт! – раздавалось из утренней гостиной. – На бал такие шляпы не надевают, во всяком случае, с моим платьем! Я позволяю украшать волосы лишь цветами из драгоценных камней. Кстати, о волосах… Мод, запиши-ка. В
