— Да, конечно. Как иначе я смогла бы определить возможность отравления?
Калеб был поражен.
— Господи. Я об этом не подумал.
— О чем не подумали?
— Я знал, что Спеллар иногда прибегает к вашей помощи, но не думал, что вам приходится осматривать тело жертвы, чтобы высказать свое мнение.
Она удивленно подняла брови:
— А как иначе я могла бы давать консультации?
— Я просто решил, что Спеллар делится с вами уликами, — признался он. — Например, показывает вам чашку со следами яда или одежду жертвы.
— Ясно. Вы считаете, что то, что я делаю для инспектора Спеллара, неподходящее занятие для леди.
— Я этого не говорил.
— В этом не было необходимости. — Она махнула рукой, будто отметая его попытку оправдаться. — Уверяю вас, что в этом суждении вы не одиноки. Никто, за исключением инспектора Спеллара, не одобряет того, что я делаю. На самом деле я думаю, что и Спеллар не слишком меня одобряет, но он настолько предан своей профессии, что более чем охотно пользуется моей помощью.
— Мисс Бромли…
— Если учесть несколько необычную репутацию моей семьи, я привыкла к неодобрению.
— Черт возьми, мисс Бромли, нечего приписывать мне свои слова. — Прежде чем сообразить, что он делает, Калеб вскочил и оперся обеими ладонями о стол. — Я не собираюсь вас судить. Не скрою, я удивился, узнав, что для консультаций вам необходимо осматривать тела жертв. Но согласитесь, это не совсем обычное занятие для леди.
— Вот как? — Она разжала кулаки. — И кто же, по вашему мнению, ухаживает за теми, кто тяжело болен? Большинство людей умирает дома, а не в больнице, и именно женщины оказываются у постели умирающего.
— Мы говорим о жертвах убийства, а не о тех, кто умирает от естественных причин.
— Вы считаете, что один вид смерти страшнее, чем другой? Если это так, то это означает лишь то, что вас не звали к умирающим. Так называемая естественная смерть может быть гораздо ужаснее — болезненнее и медленнее, — чем скорая смерть от отравления или пули в голове.
— Черт побери, вы втянули меня в бессмысленный разговор. Я здесь не для того, чтобы обсуждать ваши консультации, мисс Бромли. Это вы послали за мной, так что давайте займемся делом.
Она бросила на него холодный взгляд:
— Это вы все начали.
— Ничего подобного, черт побери!
— Вы всегда употребляете такие слова в обществе леди, сэр? Или вам кажется, что вы вольны использовать столь красочные выражения, потому что перед вами сейчас именно я?
— Извините, мисс Бромли. Но должен признаться, Удивлен, что леди, консультирующую полицию по поводу убийств, может шокировать немного грубоватый язык.
— Вы намекаете на то, что я не слишком приличная леди?
Он выпрямился и отошел к окну.
— Такого странного разговора у меня уже давно не было. И к тому же такого бессмысленного. Если вы будете столь любезны и сообщите, зачем вы меня позвали, мы сможем продолжить нашу встречу.
Его слова прервал резкий стук в дверь. Обернувшись, он увидел домоправительницу с подносом. Миссис Шют посмотрела на гостя таким буравящим взглядом, что Калеб понял: она слышала весь его разговор с хозяйкой.
— Спасибо, миссис Шют, — мягко сказала Люсинда, словно она не была раздражена своим посетителем. — Можете поставить поднос на столик. Я сама разолью чай.
— Да, мэм.
Бросив на Калеба еще один осуждающий взгляд, миссис Шют удалилась, тихо прикрыв за собой дверь.
Калеб действительно выражался очень грубо, но он был известен тем, что никогда не соблюдал принятых в обществе приличий. Ему претил весь этот светский этикет. И все же обычно он не терял терпение настолько, чтобы употреблять крепкие выражения в присутствии женщин, какое бы положение они ни занимали в обществе.
Люсинда пересела на диван к столику и начала разливать чай.
— Молоко и сахар, сэр? — спросила она с таким спокойствием, словно не было никакой перепалки. Правда, ее щеки немного порозовели, а взгляд оставался воинственным.
— Ни того ни другого, — все еще немного грубовато ответил Калеб.
Он попытался проанализировать новую энергию, которая исходила от Люсинды. Это было не раздражение, а возбуждение.
— Садитесь, — пригласила она. — Нам еще о многом надо поговорить.
— Я поражен, что вы хотите воспользоваться моими услугами, несмотря на мой язык.
— Я не в том положении, чтобы просить вас удалиться, сэр. Ваши услуги уникальны, и они нужны мне. Так что получается, что мне от вас никуда не деться.
Он почувствовал, что вопреки желанию его губы сами собой расплылись в улыбке. Он взял чашку с блюдцем и устроился в кресле.
— А мне, мисс Бромли, никуда не деться от вас.
— Вряд ли. Вы вольны отклонить мою просьбу о расследовании. Мы оба знаем, что вы не нуждаетесь в том непомерном гонораре, который, я уверена, потребуете за свои услуги.
— Я, безусловно, мог бы отказаться от денег, — согласился он, — но не от этого дела.
Она посмотрела на него с удивлением:
— Но я вам еще не сказала, о каком расследовании идет речь.
— Это не имеет значения. Меня интересует вовсе не это дело, мисс Бромли. — Он отпил несколько глотков чая. — Меня интересуете вы.
— В каком смысле?
— Вы необыкновенная женщина, и я уверен, что вы знаете это. Я еще не встречал таких, как вы. Я нахожу вас… — Он запнулся, подбирая подходящее слово. — Интересной. — «Завораживающей» было бы ближе к правде — Поэтому надеюсь, что ваша тайна будет такой же.
— Понятно. — Люсинда посмотрела на него как-то отстраненно. Кажется, она была немного разочарована, хотя и не подала виду. — Если учесть вашу странную профессию, полагаю, в этом есть смысл.
Ему это замечание не понравилось.
— Какой смысл?
— Вы человек, которого привлекают загадки. — Она поставила чашку. — На данный момент я кажусь вам загадкой, потому что не соответствую той модели женщины, поведение которой считается в обществе приличным. Поэтому я вам любопытна.
— Нет, не в этом дело, — раздраженно ответил он, понимая, что в какой-то степени она права. Она действительно была для него загадкой, которую он непременно должен разгадать. — Не совсем так.
— Нет, именно так, — возразила она. — Но вы пьете чай, который я только что налила вам, так что не буду вас в этом обвинять.
— Какого черта! Не понимаю, о чем вы говорите!
— Очень немногие джентльмены набираются смелости пить со мной чай, мистер Джонс.
— Не понимаю почему? Чай отличный.
— Говорят, что яд, убивший моего жениха, был в чашке чая, которым я его угощала.
— Без риска жизнь скучна, — философски заявил Калеб и, сделав большой глоток, поставил чашку. — Давайте все же обсудим дело. Может, посвятите меня в подробности? Или вы предпочитаете еще немного попикироваться? Учтите, я не возражаю. Очень стимулирует умственные способности.
Люсинда смотрела на него, и выражение ее глаз за очками было непроницаемым. Потом она
