Мирек агрессивно спросил:
— А сколько вы изучали медицину?
— Общий курс — шесть лет, и еще десять лет я посвятил изучению нефрологии.
Мирек хмыкнул:
— И вы хотите, чтобы я постиг все это за две недели?
Отец Гамелли улыбнулся, что делал крайне редко. В последние девять дней он очень интенсивно занимался с этим молодым человеком. Отец Хайсл подчеркивал, что знание нефрологии является для Скибора буквально вопросом жизни и смерти. Он был удивлен целеустремленностью Мирека и тем, как легко давалась ему наука, но не ослаблял напор. Это не входило в его правила. Он сказал:
— Вам нужно освоить лишь часть того, что изучил я. Через пять дней вас проэкзаменует независимый специалист. Это будет человек, который не знает, что вы не врач. Если вы сможете запудрить ему мозги, ваша взяла. Если нет, то отец Хайсл будет мною очень недоволен, а мне бы этого не хотелось.
Он посмотрел на часы:
— Пойдемте, через десять минут мы должны быть в операционной. Пора мыть руки.
Мирек встал:
— Хорошо, доктор.
Это была его четвертая операция. Оли находились в Медицинском институте святого Петра. Отец Гамелли был главным хирургом, специализирующимся в нефрологии. Это был ученый, известный всему миру. За несколько последних дней Мирек проникся большим уважением, если не сказать любовью, к этому человеку. Каждый день в течение пяти часов Гамелли индивидуально занимался с Миреком. Скибор знал, что доктор не мог забрать эти пять часов ни от своих операций, ни от занятий со студентами. Так что ему приходилось подчас работать по девятнадцать часов в сутки. Мирек знал и то, что за свою работу Гамелли получал жалкие гроши, что было ему непонятно, так как сам он, работая в СБ, получал за дополнительную работу награды и различные привилегии.
Пока они мылись и переодевались, Гамелли объяснял Миреку и своему ассистенту план предстоящей операции. Пациентом на этот раз была женщина лет сорока.
У нее были необратимо разрушены почки в результате многолетнего инфекционного процесса. В последнее время у нее также развилась сердечная недостаточность, и единственное, что могло помочь, — это пересадка почки.
В операционной Мирек встал между Гамелли и анестезиологом. Он наблюдал, как опытные пальцы хирурга делают большой разрез, затем быстро останавливают кровотечение в ране. Через десять минут Гамелли добрался до почки. Ассистенты стояли напротив них и вместе с Миреком внимательно наблюдали за действиями Гамелли, который давал пояснения:
— Сейчас кровь пациентки пошла через аппарат диализа. Мы можем спокойно удалить больной орган и заменить его донорским.
Операция длилась два часа. После ее завершения, когда они вновь мылись и переодевались, Гамелли выглядел явно удовлетворенным своей работой. Мирек спросил:
— Каковы, на ваш взгляд, шансы этой больной?
Гамелли пожал плечами, затем слабо улыбнулся:
— Намного выше пятидесяти процентов, намного. Где-то около восьмидесяти.
И улыбка врача наконец дала Миреку объяснение того, почему этот гениальный хирург работает за гроши. Ведь он, скорее всего, только что продлил жизнь человека лет на тридцать.
Скибор все еще продолжал думать об этом, шагая через мост Веккио обратно в свое убежище. Уже наступили сумерки, и мост был слабо освещен. Шумные торговцы предлагали местным жителям и туристам сувениры и безделушки. На своем пути Мирек не раз натыкался на нищих, выпрашивающих милостыню. Когда он впервые заметил огромное количество попрошаек на улицах такого богатого города, то был очень удивлен. Но отец Хайсл пояснил, что тут даже попрошаек нельзя считать нищими. Он уже дошел до середины моста, когда почувствовал, как кто-то толкнул его сзади. Он обернулся и увидел удирающего со всех ног черноволосого юнца. Мирек сунул руку в задний карман портмоне там не было. Сначала он было решил побежать за юнцом, но тот вскочил на заднее сиденье стоявшего неподалеку мотороллера. Его водитель резко тронулся, а парень показал Миреку неприличный жест.
Скибор как раз оказался около фруктового лотка. Взбешенный, он схватил со стойки ярко-желтый, довольно увесистый лимон размером с теннисный мячик и помчался по мосту, расталкивая прохожих. При съезде с моста мотороллер попал в пробку, но опытный водитель начал протискиваться вперед между грузовиком и тротуаром. Мирек увидел это и прибавил скорость. Мотороллер добрался до съезда и начал поворачивать влево от моста. Мирек был метрах в сорока позади. Изо всей силы он швырнул лимон.
Желтый снаряд попал прямо в ухо мотоциклисту. Раздался глухой удар, и водитель начал падать с мотороллера. Руль заходил ходуном, переднее колесо ударилось о бордюр тротуара и взлетело на него, чуть не задев громко завизжавших от страха женщину и ее дочь.
Сам карманник был отброшен к зеркальной витрине и приземлился на спину. Когда Мирек подбежал к месту происшествия, водитель пытался встать на ноги. Мирек изо всех сил ударил парня правой ногой в лицо и услышал звук хрустнувшей кости. Когда первая жертва была без сознания отброшена в сторону, Мирек повернулся ко второму юноше. Тот уже поднялся с земли и с выражением бешенства на лице сунул руку в карман джинсовой куртки. Блеснуло лезвие ножа. Мирек, не отдавая отчета в своих действиях, мгновенно автоматически проделал то, чему его учили в лагере: отвлекающее движение левой рукой, а затем выпад правой, вернее, двумя пальцами, выставленными вперед наподобие язычка кобры. Мирек почувствовал, как они вошли в глаза вора. Раздался душераздирающий вопль. Вслед за этим Мирек сильно ударил юнца ногой в пах. Тот упал и стал кататься в разные стороны, извиваясь всем телом. Обе атаки заняли у Мирека не более пяти секунд. Он обвел взглядом окруживших их прохожих. Те, шокированные всем увиденным, стояли, боясь пошевелиться. Раздался звук разбитого стекла: это такси врезалось в автобус, водитель которого внезапно затормозил, чтобы посмотреть, что происходит. Откуда-то издалека послышались свистки полицейских. Мотороллер лежал на тротуаре, его переднее колесо еще продолжало вращаться. Портмоне Мирека валялось рядом. Он подобрал его и, не оглядываясь на ошеломленных людей, быстро пошел прочь от этого места, вспоминая слова своего инструктора:
Никогда не беги, если за тобой никто не гонится. Иди спокойно, опустив голову и не оглядываясь по сторонам. Навостри слух; он поможет тебе лучше, чем глаза. Ты всегда услышишь звуки погони.
На этот раз Мирек ничего не услышал.
Ужин был накрыт на три персоны. Мирек не представлял, кто должен был к ним присоединиться. Отец Хайсл разговаривал с кем-то по телефону в соседней комнате. Из кухни исходил аппетитный запах. Казалось, что в распоряжении Хайсла находится целая дивизия одетых в черное старушек, которые приглядывали за конспиративными квартирами в разных городах и странах, причем все они демонстрировали редкие кулинарные таланты. Мирек полагал, что это были либо монахини, либо члены религиозных организаций.
Он налил себе амаретто и стал потягивать его, наслаждаясь тонким ароматом. Мирек услышал звук положенной на рычаг трубки и обернулся навстречу входившему в комнату Хайслу. На лице священника застыло скорбное выражение. Мирек поднял бутылку, но Хайсл отрицательно покачал головой и сказал:
— У одного из них челюсть сломана в трех местах. Предстоит сложная операция. Второй на всю жизнь останется с одним глазом. Врачи пытаются спасти его половые органы. Он перевел взгляд на блестящие носки новых туфель Мирека и добавил:
— Ты не считаешь, что немного перестарался?
Мирек осушил свой стакан и налил еще немного:
— Но они же преступники. Что мне было делать? Погладить их по щечкам и вежливо попросить вернуть мой кошелек?
Хайсл вздохнул и пробормотал:
— Но им всего по восемнадцать... А ты уверен, что никто не видел, как ты сюда входил?
— Абсолютно уверен. Пройдя около километра, я поймал такси до Санта-Кроче. Там я опять прошел минут десять пешком и поймал такси до вокзала, где снова сел в такси, отпустив машину в полукилометре отсюда. Потом я дважды обошел вокруг квартала. Я уверен, что никто за мной не следил.
