Рядом с ним стояла пожилая чета из Америки. Повернувшись к мужу, жена сказала:
— Он, наверное, сейчас ест, милый?
На мужчине было клетчатое пальто и немецкая шляпа с зеленым пером. Он ответил:
— Не, он небось сейчас молится или занимается чем-то в этом роде...
Если бы так, подумал Замятин, направляясь к машине.
Три офицера, сидевших каждый за своим столом напротив Замятина, были майорами, и всем было за тридцать. Они были лучшими молодыми аналитиками в КГБ. Скорее учеными, нежели оперативниками. К удовлетворению Замятина, все они были освобождены от своей прежней работы и переведены к нему в подчинение. Вот уже три дня они перерабатывали всю информацию, поступающую в центр. Они работали молча, иногда совещались между собой шепотом. Офицеры обращались к Замятину только тогда, когда считали, что могут сообщить ему что-то значительное.
Усиление режима на границах привело к тому, что было задержано большое количество правонарушителей. Наркотики, религиозная литература, порнография задерживались па пути в Союз, а иконы, другая церковная утварь при вывозе на Запад. Был задержан человек, подозревавшийся в выполнении миссии курьера британской МИ-6. На границе с Финляндией были пойманы четверо диссидентов с поддельными документален. Но ничего не было такого, что хотя бы косвенно относилось к ватиканскому террористу. Конечно, председатель Госкоминтуриста попытался было поднять большой крик, так как это отпугивало туристов, но звонок от Андропова заставил его замолчать.
Замятин уже направил Андропову отчет о работе за первые двое суток. В докладе было изложено все, что группа предприняла или собирается предпринять. Сейчас Замятин работал уже над следующим отчетом. Ему, конечно, хотелось сообщить Генеральному секретарю что-нибудь значительное, но он понимал: Андропов, несмотря на свое нетерпение, сознает, что прошло слишком мало времени для достижения существенных результатов.
Замятин услышал голоса тихо говорящих между собой майоров, затем один из них обратился к нему:
— Товарищ полковник!
Замятин оторвался от работы и посмотрел на них. Обращавшимся был один из «академиков», самый талантливый и самый молодой, Борис Гудов. Он всегда выглядел вялым, а от его тела исходил неприятный запах, но он обладал исключительно острым умом. Сейчас его обычно сонные глаза были оживлены.
— Что случилось?
Гудов посмотрел на сидевшего справа от него майора Иванова и затем уверенно сказал:
— Четыре дня назад всем нашим агентам в западных секретных службах было дано указание заняться этим делом.
— И что? — спросил Замятин, вспоминая негативную реакцию на это решение со стороны некоторых руководителей КГБ.
— Вы помните о нашем человеке в БНД под кличкой Мистраль?
— Конечно, — Замятин его хорошо помнил.
Мистраль был внедрен в БНД в 1963 году, задолго до чистки, происшедшей после скандала с Гилламом.
Агент пережил эту чистку и постепенно поднимался вверх по служебной лестнице, пока не достиг вершины он стал заместителем директора БНД. Несмотря на столь высокое положение, его активно не использовали, надеясь, что в один прекрасный день он станет главой всей организации. И только страх Андропова за свою жизнь заставил его задействовать в операции Мистраля.
Гудов сказал:
— Им всем было приказано сообщать только информацию государственной важности или по деятельности секретных служб Ватикана.
— И что же?
Гудов похлопал по папке, лежащей у него на столе:
— Вчера Мистраль вышел на связь в Бонне с сотрудником резидентуры. Он передал досье, поступившее в БНД от третьей организации. В нем портреты двадцати четырех курсантов и семи инструкторов лагеря террористов Ибн Авад в Ливийской пустыне. Информация получена двадцать второго числа прошлого месяца.
Продолжайте, — сказал Замятин. Не то чтобы его обуревало нетерпение, просто он заинтересовался этим делом. Гудов продолжал тем же педантичным голосом, а остальные два майора внимательно смотрели на него.
— Товарищ полковник, по идее, это не так уж необычно. Все западные секретные службы, а особенно ЦРУ и Моссад, тратят много времени, стараясь пробить стену секретности, существующую вокруг подобных лагерей. Но эти сведения поступили не от них...
Теперь Замятин уже не мог побороть нетерпение. Он резко спросил:
— Так от кого же они получили эту информацию?
— От 'Фонда поддержки церкви за «железным занавесом»!
Замятин нахмурился, но тут же улыбнулся.
— А, наш друг Беконный Священник... Дайте-ка это сюда.
Майор передал папку Замятину. Остальные смотрели на полковника. Тот кивнул им, и они тоже подошли к его столу.
Замятин медленно листал страницы. На каждой из них тушью были нарисованы лица мужчин и женщин анфас и в профиль. Под рисунками были даны краткие описания внешности. Наконец взгляды Замятина и его помощников, заглядывавших в папку через плечо полковника, остановились па изображении молодой и симпатичной девушки с восточными чертами лица. Майор Гудов указал на предложение в конце подписи: «Сексуально неразборчива, нимфоманка». Замятин пробормотал:
— Так, так. Источник этих сведений, видимо, занимался в этом лагере не только боевой подготовкой.
Гудов кивнул:
— Да, вы правы. Сейчас я вам еще кое-что покажу.
Через пять страниц они увидели строгое привлекательное лицо Лейлы. Опять Гудов указал на последнее предложение. Оно гласило: «Сексуально активная; наблюдаются садомазохистские наклонности».
Один из майоров усмехнулся и спросил:
— Как бы туда попасть?
Они все засмеялись, в том числе и Замятин, который почувствовал какое-то облегчение. Он сказал:
— Тебе туда ни к чему. — Он указал большим пальцем в сторону Гудова: — А вот Борис вскоре туда отправится. Присаживайтесь.
Они пошли к своим рабочим местам, сели и стали терпеливо ждать, что же скажет полковник.
Замятин просмотрел последние страницы и затем несколько минут задумчиво сидел не шевелясь. Наконец он поднял голову и властным голосом произнес:
— Майор Гудов, вы немедленно отправитесь домой, переоденетесь в гражданскую одежду, упакуете самые необходимые вещи и отправитесь на базу ВВС в Люблине, где вас будет ждать военный самолет, на котором вас доставят в Ливию. Там вас встретит старший офицер ливийских разведывательных служб, который сопроводит вас в лагерь Ибн Авад. Никто не должен фотографировать курсантов, но разведка это делает, будьте уверены. Вы должны будете сличить фотографии с рисунками. Фотографий будет на одну больше, чем рисунков. На ней и будет наш герой... или героиня. Это может быть и мужчина, и женщина, хотя, скорее всего, это все-таки будет мужчина, если, конечно, боевик папы не лесбиянка.
При этих словах никто не осмелился даже улыбнуться: тон Замятина не располагал к этому. Он продолжал:
— Затем вы опросите всех инструкторов и тех курсантов, которые были в лагере до двадцать второго числа прошлого месяца. Особенно тщательно опросите филиппинку и инструктора Лейлу. Все это вы должны сделать в течение двенадцати часов. Ваш отчет понадобится мне завтра к двадцати двум ноль- ноль. Постарайтесь поспать на пути туда и обратно. И не подведите меня. А теперь идите.
