Лейтенант начинает рыдать. Неожиданно, громко.
– Чем я хуже нее?.. – Лейтенант плачет. – Чем? Чем? Чем? Как яблочко свежая. Никем не тронутая… Никто меня не хочет… Я не могу больше, не могу… – Она завыла громко, по-волчьи.
К амбару подъезжает черный легковой автомобиль, из которого выходят три работника НКВД, те самые, что смотрели с Вильямом фильм о колорадском жуке. Серые пиджаки, галстуки, набриолиненные волосы.
Степанов тихо говорит Никите:
– Мальчик, бери ноги в руки – и бегом отсюда!.. Не оглядываться!..
Никита смотрит на Лейтенанта.
– Ну, сопляк, вали отсюда, у нас с Тамарой Максимовной разговор тет-а-тет…
На широкой постели лежит Анна. Тяжелая, похожая на Будду. Чуть в стороне от нее лежит Никита. Бабушка и внук спят, раздается стук в дверь.
– Кто?
– Председатель.
– Сейчас открою…
Она встает, на ночную рубашку натягивает свое огромное пальто. Впускает рыжего человека в военном кителе.
– Анна, опять волки!
– Нет…
– За два дня задрали трех лошадей, дико лютуют, помоги!
– В прошлый раз, когда я с ними разговаривала, ты стрелять начал… Сейчас они не будут меня слушать…
– Анна! Ты же знаешь, как у меня с лошадьми… Вот палец мой отруби, только лошадь не тронь… А тут за два дня троих!!! Сегодня ночью что будет, не знаю… Волки сибирские, под выстрел не идут… Анна, только ты можешь, – просит председатель.
– Где они?
– У Свиной горы их видели…
По склону Свиной горы поднимаются Анна, Вильям, Соня и Никита.
– Хочет идти – пусть идет, – говорит Анна. – Я с волками давно разговоры веду, ты знаешь, они меня слушаются… Потом, она же смелая, Берлин бомбила. Вот, пришли… Расстелите ковер…
Вильям снял с плеч рулон и раскрутил его на траве. Большой ковровый квадрат лег на место, указанное Анной.
– Садитесь и не двигайтесь. Будьте как камни. Молчаливые и бездвижные. Когда волки придут, вы совсем как камни… Но не бойтесь… Я буду их ругать, они будут вести себя как виноватые… Мальчики знают, для тебя говорю… – объясняет Анна Соне.
Наступила тишина. Где-то квакает ночная жаба. Никита видит, как Соня прижала к своему животу руку Вильяма. И Анна заметила этот жест.
– Сколько уже?
– Четвертый месяц…
Анна поднесла свою руку к Сониному животу. Никита видит, как руки взрослых соединились. Старая башкирка, русская и американец слушают какую-то тайну.
– Вильям хочет, чтобы он родился там, в Америке.
– Правильно, – шепчет Анна.
– Мы скоро уедем, – говорит Вильям.
– Я боюсь, – шепчет Соня.
– Не бойся. Твой Вильям знает, что два раза два – не всегда четыре.
– А сколько?
– Тринадцать. Двадцать восемь!
Завыл волк. В глубине поляны мелькнула тень. Анна подняла лицо Будды и завыла. Волк ответил. Пара желтых глаз двигается в темноте, приближаясь к ковру. За желтыми точками читается силуэт большой собаки-волка.
Анна шепчет:
– Пришел один… Говорит, их четверо… Сводят счеты с милицией златоустской. Они застрелили того старика, который жил зимой при базаре, выдавая себя за бродячую собаку. К нам заглянули насолить Рыжему Наполеону.
Анна завыла. Слушать ее и смотреть на нее интересно не только американцу, который быстро-быстро записывает что-то в блокнот. У Сони глаза расширены от страха и любопытства. Никита смотрит на воющую бабушку, переводит взгляд с нее на красивую летчицу, теперь уже беременную, как он понял из разговора взрослых. За спинами сидящих на ковре появился второй волк. Никита оглянулся и увидел волчью морду с фосфоресцирующими зрачками… Он испугался, закричал, вскочил, изо рта посыпались слова. Страх, ревность, ненависть руководят его бессвязной речью.
– Бабушка, бабушка! Вот он, волк!!! – Никита показывает на Вильяма. – В Америке человек человеку волк… Соня уедет туда в Америку, а там черное солнце, там мертвые птицы, там облака из пепла… Он американский шпион! Он советские поезда пускает под откос. Пионер Филимонов погиб из-за подлых американских диверсантов… Соне он сделал дитё, потому что у нее грудь шестого размера…
– Никитушка! Что с тобой?!
Никита побежал. За ним погнались волки – так ему показалось.
На кровати поверх одеяла лежит Лейтенант в черной кружевной комбинации. В волосах черепаховый гребень. Лейтенант похожа на Кармен. Спит. Рядом с Лейтенантом спит Никита. На его животе покоится рука Лейтенанта с зажатым пистолетом. Храп и тихое посапывание. На подушке пустая бутылка от «Солнцедара».
Никита открывает глаза. Видит возбужденное лицо Лейтенанта.
– Вставай! Вылетаем!
– Куда?
– Будем бомбить!!!
– Что?
– «Красное Колорадо»!
Из-под навеса, где сложены мешки с химическими удобрениями, выходят Никита и Лейтенант. Они в четыре руки тащат мешок весом в 40 килограммов, в котором химическая крупа. Под самолетом стоят три таких мешка. К ним привязаны длинные веревки. Лейтенант взбирается в кабину и кричит Никите:
– Кидай концы…
Никита подкидывает веревки Лейтенанту, та ловит и тащит мешки вверх. Никита поддерживает каждый мешок. Вскоре приготовления к «боевой операции» завершились таким образом: четыре нераспакованных мешка с химическими удобрениями зависли по бокам самолетной кабины. Два мешка с правого бока, два – с левого. Веревки держат их на весу…
Лейтенант хлебнула из бутылки:
– Разнесем дом Шекспира и его крали!!!
Выдув из бутылки последний глоток, Лейтенант выбросила ее в траву и вскочила на крыло самолета.
Лейтенант кричит Никите:
– Закрути!
Никита толкнул пропеллер. Тот, получив силу от включенного мотора, радостно завертелся. Никита прыгнул на крыло, оттуда, как обезьяна, ловко забрался в кабину, за спину Лейтенанта.
Лейтенант смеется:
– Скажем свое «фи» империалистам!
– Скажем! – радуется Никита.
– Вот тебе нож! – Лейтенант протянула Никите остро отточенный кухонный нож. – По моей команде ты режешь веревки, мешки летят вниз…
Самолет поскакал по кочкам, взлетел и, сделав круг над капустным царством, взял курс на «Красное
