Мэтте начинают гаснуть. Голова кружилась, я легла прямо на пол. Не знаю, ушли остальные или так же лежали рядом. Я ощущала лишь невероятно приятную колкость ковра под головой.
— Пока не поцелуешься под кайфом, не знаешь, что такое настоящий поцелуй.
— Ладно. — Я не возражала, хотя и так уже было забавно наблюдать, как все вокруг вращается в зыбком воздухе.
Курт медленно опустился сверху, моя голова оказалась в его ладонях. Вместо того чтобы просто чмокнуть в губы, он неспешно покрывал поцелуями шею, подбородок, за ушком. Во всем мире остались лишь прикосновения его губ и запах его волос. Нежно лаская, он захватил губами мочку уха.
— М-м, — пробормотала я. — Это и называется «целоваться»?
Вместо ответа он наконец поцеловал меня в губы — не торопясь, словно наслаждаясь каждым мгновением. Мягкий, глубокий поцелуй, подобно хрупкой бабочке, трепетал перед закрытой дверью моего сердца — и замер.
Год от года больная нога все больше беспокоила Дядю Боба, он все реже появлялся на фабрике. Его обязанности постепенно перешли к Тете Поле. Для мужчины важно считаться кормильцем в семье. Тетя Пола должна была сохранить лицо и поэтому всем рассказывала, что дядя управляет фабрикой из дома. Но на самом деле его кабинет поступил в полное распоряжение тетушки.
Наша почта по-прежнему проходила через руки Тети Полы, поскольку для школы ее адрес оставался официальным. Когда она впервые принесла табель с моими оценками, я поняла, как она надеется, что результаты окажутся низкими.
— Уверена, все хорошо, ты же такая умная девочка, — подчеркнуто дружелюбно начала тетя. — Почему ты не открываешь?
К счастью, Ма как раз вышла в туалет и я могла оправдаться:
— Хочу подождать Ма, потом открою.
Умирая от желания немедленно распечатать конверт, я все же отвернулась и даже успела упаковать несколько блузок; тетка с недовольным видом удалилась. Вместе с Ма я торопливо разорвала конверт, извлекая на свет заветный листок.
— Ну, что ты получила?
Странно, но я не могла отыскать результат. Поднесла листок поближе к свету.
— Ничего не понимаю. Наверное, какая-то ошибка. Здесь только максимально возможный результат теста.
Внезапно из-за спины раздался голос Тети Полы:
— Это просто смешно. Дай сюда.
Она выхватила листок, уставилась на него, и шея ее медленно начала розоветь.
— Глупая девчонка, это И ЕСТЬ твои оценки!
До меня постепенно доходило — должно быть я получила максимальный результат, и оказалось что мои оценки соответствуют приведенному здесь же образцу.
— Простите, что заставила ваши глаза краснеть от гнева, Тетя Пола, — совершенно искренне произнесла я.
— Да ты что! — визгливо хохотнула тетка. — Как я могу завидовать, если моя племянница так замечательно учится? Да за кого ты меня принимаешь?
— Я не это хотела сказать, я, э-э… — Да уж, грубый просчет, надо срочно спасать ситуацию.
— Дурочка, я же горжусь тобой! — Она до боли стиснула меня в объятиях.
— Мы обе гордимся, — просияла Ма.
Глава двенадцатая
С началом выпускного класса мы с Куртом все чаще появлялись вместе на людях. За нашими спинами перешептывались. Чем больше мы твердили, что всего лишь друзья, тем больше ходило разных слухов. Мне нравилось, что обо мне сплетничают.
Шерил однажды прошипела вслед:
— Да что он в ней нашел? Взгляните, как она одета!
Теперь-то я была гораздо увереннее в себе, поэтому с улыбкой обернулась. Бедняжка замерла на месте, поняв, что ее услышали.
— Невероятной красоты мозги! — добила я соперницу.
Курт стал моей вакциной против Мэтта. Удовольствия, которым обучал меня Курт, помогали бедному сердцу выдерживать ежедневную боль встреч с Мэттом и Вивиан.
Чудесным осенним днем мы с Куртом сидели в обнимку под трибунами школьного стадиона. После того первого опыта я никогда больше не пробовала наркотики — в обычной жизни помутнение рассудка мне совершенно не нравилось.
Курт накрыл нас обоих своим теплым кашемировым пальто, я тихонько поглаживала пальцем его нижнюю губу. Между короткими поцелуями он спросил — небрежно, как обычно:
— Как это ты в меня не влюбилась?
— Курт, почти все девчонки в школе в тебя влюблены.
Он захватил губами кончик моего пальца и тихонько посасывал его. Контраст прохладного воздуха и теплых губ невероятно возбуждал.
— Все, кроме тебя.
— Верно, — вздохнула я, прикрывая глаза.
— Это из-за прошлого?
— В каком смысле?
— Потому что мы с Грегом дразнили тебя в седьмом классе? Помнишь?
— Да уж, это было неприятно.
— Знаю. Я был маленьким поганцем. Прости.
— Это было давно. Люди меняются.
— Так ты не держишь на меня зла?
— Нисколько. И потом, ты заступился за меня в истории с Тэмми.
— Но тогда почему?
Образ Мэтта возник было перед глазами, но я усилием воли отогнала его.
— Думаю, я влюблена только в твое тело.
Курт громко расхохотался.
— Что ж, пожалуй, этого пока достаточно.
Больше мы к этой теме не возвращались.
Доктор Вестон, советник по профессиональной ориентации и психолог школы, вызвала меня в свой кабинет.
— Где вы намерены продолжать образование?
— В Йеле, — без колебаний ответила я.
Мы с Аннет много говорили о колледжах. Она, в отличие от меня, заказала кучу каталогов и справочников и в конце концов остановила выбор на «Веслейан». Мой выбор был скорее случайным. Я знала, что Йель — один из лучших университетов, и мне понравились фотографии в каталоге Аннет.
— Отлично. Дайте мне просмотреть заявление, прежде чем отправлять, я постараюсь помочь советом.
— Как вы думаете, у меня есть шанс?
Доктор Вестон пристально посмотрела мне в глаза.
— Кимберли Чанг, кому, как не вам, учиться в таком университете, как Йель?
Заявление я напечатала на библиотечной машинке, и доктор Вестон практически ничего не пришлось исправлять. Я поинтересовалась, можно ли избежать уплаты пошлины. Доктор Вестон попросила копию
