История Рима (с иллюстрациями)

отличались мягкостью. Рабовладелец мог применять к рабу лю­бые меры, вплоть до пыток и уродования членов, отрубать ему руки или ноги, разбивать кости. Надумав использовать молодого раба в качестве евнуха, господин мог его оскопить. Иным несчастным вы­рывали язык. Пыткам и наказаниям не было поставлено никаких пре­делов, и рабовладельцы бездумно пользовались всем этим ужасным арсеналом. Достаточно мягким наказанием считалось решение про­дать раба в гладиаторскую школу, а рабыню — в публичный дом. Пытки применялись и при расследовании преступлений, в которые оказались впутанными рабы, ибо римляне считали, что раб может сказать правду лишь под пыткой. Одного подозреваемого могли ос­тавить на ночь висеть на кресте, тело другого растягивали на специ­альном станке так, что члены его выскакивали из суставов (деревян­ные козлы, к которым привязывали предполагаемого преступника, были для этого оборудованы гирями и устройствами для выкручива­ния членов). Часто употреблялась и пыточная машина в форме ло­шади, а также разного рода пытки с применением огня» (Хефлинг Г. Римляне, рабы, гладиаторы. М., 1992. С.173—176).

Отзвуки сицилийского восстания

Восстание рабов в Сицилии послужило сигналом к ряду вспышек в Ита­лии и Греции. У нас нет данных утверждать, что у сицилийских повстанцев были какие-нибудь организационные связи вне Сицилии. Но у нас нет и ос­нований отрицать эти связи. Априори в них нет ничего невероятного. Во всяком случае, слухи о большом восстании в Сицилии широко распростра­нились во всем греко-римском мире и вызвали соответствующую реакцию рабов в тех местах, где почва была достаточно подготовлена. Орозий сравнивает[241] сицилийское восстание с горящим трутом, который зажег пожары в разных местах. Диодор (фрагмент XXXIV—XXXV кн.) говорит о заговоре 150 рабов в Риме, о движении в Аттике, в котором принимало участие более 1 тыс. рабов, на Делосе и в других местах. Орозий сообщает, что в Минтурнах 450 рабов были распяты на крестах, а в Синуессе[242] вспыхнуло крупное восстание 4 тыс. рабов, потребовавшее серьезных военных мер. В афинских рудниках восстание рабов было подавлено стратегом Гераклитом. На Дело­се «движение рабов, гордившихся своим недавним восстанием»[243], удалось предупредить благодаря бдительности граждан.

Восстание Аристоника

Самым крупным движением, не только хронологически связанным с событиями в Сицилии, но, по- видимому, имевшим с ними и внутреннюю связь, было малоазийское восстание Аристоника (132—130 гг.). В пергамском царстве было очень тревожное настроение. В 133 г. от солнечного удара умер царь Аттал III (138—133 гг.). Это был жестокий самодур, со­здавший при пергамском дворе порядки восточной деспотии. Чтобы изба­виться от надоевших ему советов друзей своего отца Эвмена II, он однаж­ды пригласил их во дворец и приказал перебить своим наемникам, а потом уничтожил их жен и детей. В своем уединении Аттал занимался лепкой из воска и садоводством, культивируя ядовитые растения. Теорию этого дела он излагал в ученых сочинениях, а практически испытывал действие ядов на своих приближенных. После его смерти осталось завещание, в котором он передавал пергамское царство римскому народу.

Это странное завещание пытались объяснить различными причинами: одни — мизантропией Аттала, ненавидевшего людей и особенно своих подданных; другие — признанием фактического господства Рима и безвы­ходностью положения для пергамского царства. Возможно, что в этих объяснениях и есть доля истины. Однако к ним нужно присоединить еще одно существенное обстоятельство. В момент смерти Аттала под влияни­ем известий из Сицилии в пергамском царстве было очень неспокойно: волновались рабы, росло недовольство городской бедноты и зависимого сельского населения. Об этом можно судить хотя бы по такому факту. Го­родские власти Пергама после смерти царя даровали права гражданства тем категориям населения, которые до сих пор были их лишены, и в том числе наемникам. Было также улучшено правовое положение рабов. По-видимому, этими мерами пытались бороться с надвигающейся революци­ей. С этой точки зрения и передача Атталом своего царства Риму явля­лась, быть может, своеобразной попыткой борьбы с революционным движением. Аналогичные примеры нам известны из истории других элли­ нистических государств этой эпохи[244].

Когда завещание Аттала стало известно в Риме, в Пергам была отправ­лена комиссия из 5 членов для принятия наследства. Однако ее прибытие (по-видимому, в начале 132 г.) только ускорило назревшие события. Аристоник, сын Эвмена II и эфесской наложницы (следовательно, побочный брат покойного Аттала III), выступил претендентом на пергамский пре­стол. Опираясь на недовольные элементы, он захватил власть в прибреж­ном городке Левках (между Смирной и Фокеей). Но, по словам Страбона, «разбитый эфесцами в морском сражении при Киме, он бежал из Левк во внутренние области страны и быстро собрал большое количество неиму­щих людей и рабов, которых он призвал к свободе» (XIV, 646).

Движение быстро приняло широкие размеры. Греческие города Фиатира и Аполлонида были захвачены. На юге волнения распространились до Галикарнасса. Фракийцы по ту сторону Геллеспонта выступили с под­держкой малоазийских рабов, среди которых было немало их соплемен­ников.

Нам очень плохо известна идеологическая база движения Аристоника. Но что такая база существовала, можно видеть хотя бы из того, что фило­соф-стоик Блоссий из Кум, друг и единомышленник Тиберия Гракха, пос­ле его гибели приехал к Аристонику. Когда же последний попал в руки римлян, Блоссий покончил с собой. Кроме этого, у нас есть прямое свиде­тельство Страбона, что «своих сторонников Аристоник называл гелиополитами»[245] (XIV, 646). Зная, какую роль в Малой Азии и Сирии играл культ солнечного божества, можно предположить, что движение имело социально утопическую программу, но было окрашено религиозными тонами. «Го­сударство Солнца» — это царство свободы и равенства, где не будет ни богатых, ни бедных, ни рабов, ни господ.

Сейчас нельзя решить, в какой мере сам Аристоник был искренен, вы­двигая свою социальную программу: возможно, для него социальная уто­пия была только средством увлечь массы и использовать их для достиже­ния своих личных целей — захвата отцовского престола. Но не исключе­но и другое предположение: Аристоник стремился захватить власть в Пергамском царстве, чтобы использовать ее для широких реформ обще­ственного строя в духе популярных эллинистических утопий. Приезд к нему Блоссия скорее говорит в пользу второго предположения.

В движении Аристоника нужно отметить еще одну черту: участие в нем свободных слоев населения, по-видимому, было шире, чем в других аналогичных случаях. Это можно объяснить тем, что движение носило не только социальный, но и национальный, антиримский характер. Это при­влекало на сторону Аристоника не только рабов и бедноту, но, по-видимо­му, даже средние слои населения. Сенат направил в Малую Азию консула 131 г. Публия Лициния Красса с большими силами. Римлянам помогали цари Понта, Вифинии, Каппадокии и Пафлагонии. Аристоник был осажден в Левках, но удачная вылазка осажденных заставила Красса отступить; он попал в плен и был убит.

Тогда в Малую Азию явился преемник Красса консул 130 г. Марк Перперна. С его прибытием в ходе восстания наступил перелом. Разбитый в большом сражении Аристоник отступил в г. Стратоникею в Мизии. Там его осадил Перперна и голодом принудил к сдаче. Аристоника вместе с сокровищами Атталидов отправили в Рим, где по приказанию сената он был задушен в темнице. Остатки восстания подавил консул 129 г. Маний Аквилий (Перперна умер в Пергаме вскоре после своей победы над Аристоником).

Вместе с сенатской комиссией Аквилий занялся устройством Малой Азии. Пергамское царство было превращено в провинцию Азию. Его вос­точные области передали как награду союзным царям (говорят, что кон­сул и члены комиссии были ими подкуплены). Впоследствии эти уступки были взяты обратно.

Новая богатая и культурная провинция получила в жизни Рима боль­шое значение. Она первая сделалась ареной деятельности римских откуп­щиков (по закону Г. Гракха) и стала важным стратегическим оплотом рим­ского господства на Востоке, но, с другой стороны, продолжала оставать­ся и очагом антиримских настроений и движений, из которых самым крупным было восстание 88—85 гг.