История Рима (с иллюстрациями)

троянцами и латинами. Главным врагом Энея является царь рутулов Турн, за которого раньше была просватана Лавиния. Начинается война, в которой Турн гибнет от руки Энея. На этом поэма обрывается.

Гораций

Лирика века Августа совершенно отлична от лирики эпохи граждан­ских войн. На смену страстной, исполненной противоречий поэзии Катулла пришло спокойное уравновешенное искусство Горация, умеющее це­нить жизнь и в полной мере наслаждаться ее мимолетными радостями.

Квинт Гораций Флакк (65—8) был сыном вольноотпущенника, владев­шего небольшим поместьем в Южной Италии. Молодой Гораций был рес­публиканцем. В Афинах, где он доканчивал свое образование, он вступил в войско Брута военным трибуном. Но в битве при Филиппах его граждан­ская доблесть подверглась жестокому испытанию: Гораций бежал с поля боя, позорно бросив щит. Впоследствии поэт сам вспоминал об этом эпи­зоде:

Ты помнишь час ужасной битвы, Когда я, трепетный квирит, Бежал, нечестно брося щит, Творя обеты и молитвы? Как я боялся! Как бежал! Но Эрмий сам внезапной тучей Меня покрыл и вдаль умчал И спас от смерти неминучей[377].

Поместье Горация было конфисковано, и сам он некоторое время дол­жен был оставаться вне Италии. Получив амнистию, Гораций вернулся в Рим, где начал служить писцом. Его первые поэтические опыты обратили на него внимание Мецената, который, хотя и не сразу, приблизил Горация к себе и в конце концов подарил ему небольшое имение в Сабинских го­рах. Тихая жизнь на лоне природы, в кругу друзей была пределом мечта­ний поэта. С этих пор его творчество достигает зенита.

Гораций довел до совершенства метрику латинского стиха. Он сам го­ворит в одной из своих од: «Первый я переложил эолийские песни на ита­лийский лад»[378]. Это, конечно, преувеличение, так как еще до Горация Ка­тулл и другие поэты-новаторы занимались реформой латинского стихо­сложения. Но Гораций действительно превзошел своих предшественников гибкостью стихотворных размеров, тонкостью отделки, богатством поэти­ческого языка.

Наибольшей зрелости творчество Горация достигает в его одах. Так римскими грамматиками назывались стихотворения на разнообразные темы. Сам Гораций называет их просто стихотворениями (carmina). Таких стихотворений у него 103, объединенных в 4 книги. В одах ярче всего про­являются и совершенство поэтической формы у Горация, и его мягкий гу­манизм, и его эпикурейское отношение к жизни.

«Сагре diem» («лови день») — таково житейское правило Горация.

О том, что ждет нас, брось размышления,

Прими как прибыль день, нам дарованный

Судьбой, и не чуждайся, друг мой,

Ни хороводов, ни ласк любовных[379].

Широкую известность получила 30-я ода III книги, знаменитый «Па­мятник»:

Exegi monumentum aere perennius.

Regalique situ pyramidum altius...

(Создан памятник мной. Он вековечнее

Меди и пирамид выше он царственных...)

Среди многих переводов «Памятника» на русский язык выделяются три перевода — Ломоносова, Державина и Пушкина. Из них самый близкий к оригиналу — перевод Ломоносова, хотя он и не выдерживает размера под­линника. Два остальных — вольные подражания.

Из других произведений Горация особенно важное значение по их куль­турно-историческому влиянию имеют «Послания» (в 2 книгах). Этими письмами в стихах Гораций создал новый поэтический жанр. 3-е послание II книги, адресованное братьям Пизонам, получило название «Об искусст­ве поэзии» («De arte poetica»). Оно представляет собой теоретический трак­тат в стихах (все послания написаны гекзаметром) о поэтическом искусст­ве, главным образом драматическом. В нем Гораций дает сводку грече­ских эстетических теорий, опиравшихся преимущественно на Аристотеля. Послание к Пизонам долго служило каноном драматического творчества. Французский поэт XVII в. Буало положил его в основу своего знаменито­го «Искусства поэзии» («L'art poetique», 1674 г.), также стихотворного трактата, послужившего теоретической базой классицизма.

Овидий

Иного направления был третий великий поэт эпохи Августа. Публий Овидий Назон (43 г. до н. э. — 17 г. н. э.) происходил из старинной и бога­той всаднической семьи, проживавшей в г. Сульмоне, в Средней Италии. Как было принято в те времена в богатых семьях, молодой Овидий полу­чил тщательное риторическое образование в Риме, по окончании которого предпринял путешествие в Грецию и Малую Азию. По возвращении он,

по желанию отца, попытался было служить, но из этих попыток ничего не вышло. С ранних лет Овидия тянуло к поэзии, и теперь он отдался цели­ком своей страсти, ведя жизнь частного богатого человека. Через свою жену[380], которая была знатного происхождения, поэт сблизился с самыми высшими кругами римского общества.

Литературная деятельность Овидия делится на три периода. К перво­му относятся эротические произведения: сборник любовных элегий в 3 книгах[381] под названием «Песни о любви» («Amores»); «Героини» — лю­бовные письма мифических героинь к их возлюбленным; «дидактическая» поэма «Наука о любви» (в 3 книгах), и, в качестве «противоядия» к ней, небольшая поэма «Лекарства от любви».

Все эти произведения типичны и для поэта, и для его эпохи. Эротиче­ское содержание, переходящее иногда в откровенную порнографию, обле­ченное в мастерскую форму, обеспечило им широкое распространение в римском обществе.

С годами поэт становился серьезнее. К тому же император был крайне недоволен легкомысленным направлением Овидия. Все это заставило по­эта перейти к более серьезной тематике. Последние годы перед своей ссыл­кой он был занят работой над «Фастами» («Календарем») и «Превраще­ниями». В первом произведении Овидий хотел в поэтической форме опи­сать все римские праздники и их происхождение. Поэма должна была состоять по числу месяцев из 12 книг, но Овидий успел написать только первые 6 книг (до июня включительно).

«Превращения» («Метаморфозы») являются лучшим произведением Овидия. В поэме, состоящей из 15 книг, описываются мифические случаи превращений людей в растения, в животных и в неодушевленные предме­ты. Поэма начинается с возникновения вещей из первозданного хаоса и заканчивается официальной легендой о превращении Юлия Цезаря в звез­ду. Богатство образов, неистощимая изобретательность поэта, остроумие, яркий язык, иногда переходящий в риторичность, обеспечили «Метамор­фозам» громкую славу еще при жизни Овидия. Сын солнца Фаэтон, упро­сивший отца доверить ему управление огненной колесницей и по неопыт­ности чуть было не сжегший землю; трогательная супружеская чета Филе­мона и Бавкиды; Пигмалион, влюбившийся в изваянную им из слоновой кости прекрасную статую женщины; Дедал и Икар, первые люди, подняв­шиеся в воздух на изготовленных ими крыльях, — все эти образы «Пре­ вращений» и много других вошли в мировую литературу и искусство. «Превращения» не были окончательно отделаны поэтом, когда над ним разразилась катастрофа; Овидий в отчаянии сжег рукопись, и текст «Ме­ таморфоз» был восстановлен по спискам, ходившим по рукам в Риме.

В 8 г. н. э. Овидий был выслан по приказанию Августа в укрепленный городок Томы (теперь Констанца) на берегу Черного моря. Причины его ссылки до сих пор остаются неизвестными. По некоторым намекам самого Овидия можно предположить, что он каким-то образом оказался замешан­ным в одну из