диктатора, ни свой, ни чужой, не вышел из боя непораненным. На Постумия, что ободрял и выстраивал воинов в первом ряду, направил коня Тарквиний Гордый, уже отяжелевший с годами и силой врагу уступавший; он был поражен в бок, и свои, подбежав, увели его в безопасное место. И на другом крыле на чальник конницы Эбуций бросился на Октавия Мамилия, но не застал тускуланского вождя врасплох, и тот, обратившись к нему, пришпорил коня. Враги налетели друг на друга с копьями наперевес, и удар был так силен, что Эбуцию пробило руку, Мамилия ранило в грудь. Он отступил во второй ряд латинов, Эбуций же, чья поврежденная рука не могла удержать дротик, ушел с поля боя. Латинский вождь, ничуть не устра шенный раною, хочет разжечь битву и, увидев, что воины его отступают, призывает колонну римских изгнанников во главе с сыном Луция Тарквиния. И эти, сражаясь с великой злобой за отобранное добро и родину отнятую, на время взяли верх в битве.
И уже отступали тут римляне, когда Марк, брат Валерия Публиколы, заметил пылкого молодого Тарквиния, величавшегося в первом ряду изгнанников, и, воспламенясь славою своего дома, захотел умножить честь изгнания царей честью их уничтожения; пришпорив коня, он направил оружие навстречу Тарквинию. Видя устремленного на него врага, Тарквиний отступает в свои ряды, а Валерия, опрометчиво въехавшего в строй изгнанников, кто-то из них пронзает, подоспев сбоку; конь продолжает бег, умирающий римлянин соскальзывает на землю, а оружие падает на его тело. Диктатор Постумий, видя, что такой муж погиб, что изгнанники стремительно напирают, а собственные его воины отступают под ударами, дает приказ отборной когорте, состоявшей при нем для охраны: считать врагом всякого, покинувшего строй. Двойной страх удержал римлян от бегства; они поворачивают на врага и восстанавливают ряды. Когорта диктатора первой вступает в бой; ударив со свежими силами и отвагою, рубят они обессилевших изгнанников. Тогда произошел другой поединок между предводителями. Латинский полководец, увидев когорту изгнанников почти окруженной воинами римского диктатора, поспешно ввел в первые ряды несколько вспомогательных манипулов. Их передвижение заметил легат Тит Герминий, среди прочих по приметной одежде и доспехам он узнал Мамилия и с еще большим неистовством, чем прежде начальник конницы, кинулся на вражеского вождя, с одного удара пронзил и убил Мамилия, сам же, снимая доспехи с вражеского тела, был поражен копьем; победивший, он был перенесен в лагерь и, как только начали его перевязывать, скончался. Тогда диктатор подлетает к всадникам, умоляя их спешиться и принять на себя бой, потому что пехота уже обессилела. Те повинуются, соскакивают с коней, выбегают в первые ряды и прикрывают передовых щитами. Тотчас воодушевляются полки пехотинцев, видя, что знатнейшие юноши сражаются наравне с ними, подвергаясь такой же опасности, чтобы победить неприятеля. Тут-то и дрогнули латины, подавшись под ударами: всадникам подвели коней, а за ними последовали пехотинцы. Тогда, говорят, диктатор, уповая и на божественные и на человеческие силы, дал обет посвятить храм Кастору и объявил награду тому, кто первым, и тому, кто вторым ворвется в неприятельский лагерь. Столь велико было воодушевление, что единым напором римляне погнали врага и овладели лагерем. Такова была битва у Регилльского озера. Диктатор и начальник конницы вернулись в город триумфаторами» (пер. Н. А. Поздняковой).
Войны с г. Вейи
Тройственный союз устранил непосредственную угрозу Лацию с востока и юго-востока и дал возможность Риму сосредоточить все внимание на северных делах. Борьба с этрусками проходит красной нитью через всю традицию о царском периоде, начиная с Ромула. Главным противником Рима был здесь большой город-государство Вейи, расположенный километрах в 18 к северу от Рима. Падение этрусской власти в Лации не прекратило борьбу между обоими государствами. Она шла как за соляные варницы у устья Тибра, так и за опорные пункты на его берегах: за Яникул на правом берегу и за г. Фидены, лежащий в 9 км от Рима, за р. Анио. Успех склонялся то в ту, то в другую сторону, но установить сколько-нибудь достоверный ход событий невозможно.
В частности, полулегендарный характер носят события 477 г. из эпохи так называемой Первой Вейской войны. Почти весь род Фабиев в числе 306 человек (только один юноша остался дома) вместе с большим количеством клиентов выступил против Вейи. На маленькой речке Кремере, впадающей в Тибр с севера, Фабии попали в засаду и все, как один, были уничтожены. В этом рассказе интересной чертой является своеобразный характер военных действий, ведущихся силами только одного рода. Война 70-х гг. окончилась в 474 г. 40-летним перемирием.
Следующий период войн с Вейями приходится на 30-е и 20-е гг. (Вторая Вейская война). На этот раз борьба сконцентрировалась вокруг Фиден, обладание которыми было крайне важно и для Рима, и для Вейи. Среди многих легендарных подробностей один факт, по-видимому, является достоверным. В 428 г. римский консул А. Корнелий Косс убил в единоборстве вейского царя и его доспехи пожертвовал в храм Юпитера. Эти доспехи существовали еще в эпоху императора Августа. В 426 г. между Вейи и Римом было заключено перемирие на 20 лет. Фидены, по-видимому, окончательно перешли под власть Рима.
Более достоверной кажется третья война с Вейями (406—396 гг.), хотя и она не свободна от легендарных деталей. Традиция изображает ее как 10-летнюю осаду Вейи, окончившуюся взятием города диктатором Марком Фурием Камиллом посредством подкопа. Жители города были проданы в рабство, а значительная территория по правому берегу Тибра вплоть до устья перешла в руки Рима и затем была поделена между гражданами.
Сомнительным является изображение войны как непрерывной 10-летней осады. Вероятно, эта картина нарисована по образцу 10-летней осады Трои. Точно так же маловероятным кажется овладение городом посредством подкопа, выведенного внутрь городских стен. Едва ли это было возможно по условиям тогдашней техники.
Более достоверным считают введение в начале войны солдатского жалованья. До сих пор служба в римском ополчении была бесплатной. Расширение военных операций в сторону вражеской территории и задержка воинов под стенами осажденного города сделали неизбежным переход к иной системе. Это нововведение имело для Рима огромное принципиальное значение, являясь первым шагом от временного ополчения маленького города-государства к постоянному войску большой территориальной державы.
Нужно отметить еще одну интересную деталь. Во время войны с Римом Вейи почти не получали помощи от других этрусских городов[89]. Объяснение этому нужно искать как в политической близорукости этрусских полисов, враждовавших друг с другом и не оценивших римской опасности, так, быть может, и в том обстоятельстве, что Этрурия в этот момент уже находилась под угрозой галльского нашествия.
Войны с вольсками, эквами и сабинами
Параллельно войнам с Вейи продолжались столкновения Рима с вольсками, эквами и сабинами. Это были мелкие пограничные войны, весьма раздутые традицией. Благодаря тройственному союзу Рим и латины достигли некоторых успехов в борьбе с этими народами.
Среди многих легенд, сохраненных традицией, мировую известность получил рассказ о Цинциннате. В 458 г. (по Ливию), во время тяжелой войны с эквами и сабинами, был назначен диктатором Л. Квинкций Цинциннат. «Нижеследующее, — говорит Ливий, — должны выслушать те, которые презирают все людские блага, кроме богатства» (III, 26). Послы сената застали диктатора на участке земли в 4 югера, который он обрабатывал собственными руками. Отерши пыль и пот и одевшись в тогу, принесенную ему женой, Цинциннат выслушал послов. Он немедленно отправился в Рим, разбил врагов и на 16-й день, сложив диктатуру, снова вернулся на свое поле. Это предание, быть может, и легендарное, интересно как пример старинной римской простоты нравов.
Итоги внешней политики V в., начавшейся в столь неблагоприятной для Рима обстановке, были очень велики: Рим уничтожил своего главного противника в Южной Этрурии и значительно увеличил свою территорию; благодаря союзу с латинами и герниками ему удалось остановить натиск с востока и даже
