История Рима

у него в армии, разрешил им изобразить крест и начальную букву имени Христа на военных значках. Поэтому Кон­стантин и победил язычника и врага христиан Максенция. Легенда добав­ляет, что священную монограмму с надписью «этим победишь» Констан­тин увидел во сне. Легенда имеет под собой очень мало реальных основа­ний хотя бы потому, что делает Константина христианином в гораздо большей степени, чем он был в действительности. В науке существует сле­дующее объяснение загадочной монограммы. Среди солдат Константина было очень много митраистов, гораздо больше, чем христиан (культ пер­сидского солнечного бога Митры к IV в. чрезвычайно широко распростра­нился в римской армии). Поэтому на военных значках часто встречался священный знак Митры, напоминающий восьмиконечный крест и пред­ ставляющий не что иное, как схематический рисунок солнечных лучей. Этот знак действительно похож на христианскую монограмму. Отсюда и возникла легенда.

Миланский эдикт

После поражения Максенция Константин торжественно вступил в Рим, а затем присоединил к своим владениям (т. е. к Галлии и Британии) быв­шие владения Максенция — Италию, Африку и Испанию. В этом же (или в следующем) году Константин и Лициний встретились в Милане. Здесь они издали знаменитый эдикт («Миланский эдикт»), которым признава­лось равноправие христианской религии с языческим культом. Это был чрезвычайно разумный политический шаг. В залог союза и дружбы Лициний женился на сестре Константина Констанции.

Однако мир между обоими августами продолжался недолго — только до тех пор, пока они не остались вдвоем повелителями империи. Это слу­чилось после того, как в 313 г. Лициний разбил Максимина Дазу, и тот умер в Малой Азии. К этому моменту погибли все члены остальных импе­раторских семей. В 313 г. умер и Диоклециан.

Наступил последний этап борьбы. Уже в 314 г. августы поссорились из-за границ своих владений и начали войну. Однако она не привела к ре­шительным результатам. Соперники заключили мир, по которому за Лицинием остались Фракия, Египет и азиатские провинции. Все остальное должно было находиться под властью Константина. Несколько лет про­шло в состоянии «худого мира». В 323 г. началась новая война. Констан­тин разбил Лициния под Адрианополем, занял Византий и осадил своего противника в Никомедии. Тот сдался, получив клятвенное обещание Кон­стантина, что его жизнь будет сохранена (323 г.). Но уже в следующем году Лициний, отправленный в Фессалонику, был убит.

Текст Миланского эдикта сохранился только в произведениях двух христианских писателей — в сочинении Лактанция «О смерти гони­телей» и в «Истории церкви» Евсевия. Лактанций дает краткую и четкую редакцию этого эдикта: «Мы, Константин и Лициний, авгус­ты, собравшись в Милане для обсуждения всех дел, касающихся бла­госостояния и безопасности государства, решили, что среди занима­ющих нас предметов ничто не могло быть так полезно нашим наро­дам, как установление прежде всего способа служения божеству. Мы постановили даровать христианам и всем другим права свободного вероисповедания той веры, которую они предпочитают. Нам кажет­ся, что будет хорошо и благоразумно не отказывать никому из на­ших подданных, будь то христианин или принадлежит он другому культу, в праве следовать религии, которая ему более подходит. Та­ким образом, верховное божество, которому отныне каждый из нас может свободно поклоняться, ниспошлет нам свою милость и обыч­ное благоволение» (Лактанций. О смерти гонителей, XLVIII, пер по кн.: Сергеев В. С. Очерки... ч. II. С. 709).

Единодержавие Константина

Таким образом, в 323 г. Флавий Константин, прозванный церковью Великим, сделался единодержавным правителем империи. Он одержал верх над всеми своими соперниками потому, что был расчетлив, дальновиден, коварен и беспощадно жесток. Константин являлся истинным сыном сво­его времени. Он сумел, как никто, отразить в своей деятельности господ­ствующие тенденции эпохи. Некоторые его мероприятия послужили ис­ходным пунктом для дальнейшего развития и вошли составной частью в историю европейского Средневековья.

В области государственного управления Константин продолжал тра­диции Диоклециана. Правда, некоторое успокоение, наступившее внутри империи и на ее границах, позволило отказаться от тетрархии и перейти к единоличному управлению. Но фактически система соправительства су­ществовала и при Константине. Так, защита рейнской границы сначала была им поручена старшему сыну, цезарю Флавию Юлию Криспу[517], в то время как сам император оставался на Востоке, главные заботы посвящая дунайской границе. Остальные три сына Константина в сане цезарей так­же получили в управление отдельные области: Константин — Испанию, Галлию и Британию; Констант — Италию, Иллирию и Африку; Констан­ций — азиатские провинции и Египет. Кроме них, у императора было два племянника, управлявшие более мелкими областями. Эта фактическая децентрализация управления подкреплялась существованием четырех префектов претория, которые стояли во главе четырех префектур: Восто­ка, Иллирии, Италии и Галлии.

Завершение реформ Диоклециана

Константин упразднил преторианскую гвардию, заменив ее корпусом дворцовой стражи. В связи с этим должность префекта претория оконча­тельно потеряла свой военный характер. Руководство военными делами было передано особому начальнику войск (magister militum) и его помощ­нику — начальнику конницы (magister equitum). Начатое Диоклецианом разделение войск на легионы, стоявшие в городах и несшие внутреннюю охрану (comitatenses — «спутники» императора), и на пограничные отря­ды (ripenses, или limitanei — «пограничные») было завершено Константи­ном. Варваризация армии шла гигантскими шагами. Варвары принимались массами и во внутренние войска, и в пограничные корпуса, и даже в двор­ цовую охрану. 40 тыс. готов составляли особый корпус «союзников», по­лучая жалование от империи. Много варваров занимало высшие команд­ные должности.

Константин завершил бюрократическую реформу Диоклециана. Созда­лось много новых должностей, объединенных в строгую иерархическую систему и наделенных громкими титулами, которые восходили еще к эпо­хе Адриана. С этими титулами и должностями были связаны особые при­вилегии: право освобождения от налогов, от муниципальной службы, от пыток, право приезда ко двору, право подлежать суду только императора и проч. При Константине увеличились пышность двора и торжественность дворцового этикета. Император еще выше поднялся над окружающим его миром. Его особа окончательно стала божественной. Воля императора была единственным законом. Высший государственный совет, получивший на­звание консистория[518] (consistorium principis), носил совещательный харак­тер при императоре. Все учреждения, имевшие отношение к особе импе­ратора, получили эпитет «священный»: священный дворец (sacrum palatium), священный совет (sacrum consistorium) и т. д.

Диоклециан и Константин завершили процесс абсолютизации импе­раторской власти, начавшийся еще при Северах и продолженный им­ператорами III в. «В схематическом виде, — пишет В. С. Сергеев, — конституция позднеримской империи выглядела следующим обра­зом. Главой государства считался император — монарх, «рожден­ный богом» и «творец богов» (diis genitus et deorum creator). Мо­нарх — представитель божественного начала на земле, «как бы при­сутствующий в телесной оболочке бог». В императорских конститу­циях IV—V вв., сохранившихся в кодексах Феодосия и Юстиниана, проводится взгляд на государство как на личную собственность им­ператора, как на его дом, или ойкос. Воля императора признавалась единственным источником права...

Согласно взгляду на государство как на вотчину государя должност­ные лица рассматривались одновременно как государственные чинов­ники и как личные слуги монарха. Высшим государственным чином