– Такой пожилой дядька с красной рожей…
– Не помню такого.
– Ты знала всех соседей? – Родион усмехнулся, но она вдруг почувствовала, что за этой усмешкой скрывается страх. Кого он боится? Неужели ее? Не может быть. – Он живет наверху. Сделает дырку в полу, пристроит лестницу, и будет у него двухэтажная квартира. – Там панель, – напомнила Аида.
– Чепуха! Таким живчикам «нет преград ни в море, ни на суше».
– Обо мне никто не спрашивал?
– Много о себе воображаешь, сестренка.
– Хорошо, – вздохнула она. Его фальшивая игра теперь была для нее очевидна, но Аида не понимала, для чего или для кого он так старается. – Сколько выручил денег?
– Десять тысяч.
– Всего? Она стоила в три раза дороже!
– После кризиса цены упали, – невозмутимо констатировал Родион.
– Где деньги?
Он выдержал паузу, а потом выпалил на одном дыхании:
– Я полагал, что ты подаришь их нам на свадьбу.
– Это мои деньги, Родион, и мне решать, что с ними делать, – ее душил гнев, но она не давала ему вырваться наружу, а только тяжело дышала и смотрела все время в одну точку, на продранный носок его тапочки. Даже такая мелочь, как тапочки, куплена на ее деньги. И босячка тоже пользуется ими! – Если ты решил жениться, то сначала подумай о жилье и пропитании для своей будущей жены. На мою помощь больше не рассчитывай.
Достаточно того, что твоя мама полностью находится на моем содержании.
– Аидка, я тебя не узнаю…
– Я тебя тоже…
– Это твое окончательное решение?
– Тебе тридцать один год, Родя. Пора начинать самостоятельную жизнь.
Посмотри на своего друга Марка. Как видишь, некоторые обходятся без богатых сестренок.
– Хватит читать мне нотации! – вдруг повысил голос он. – Меня с пеленок учат жизни! Отец, мама, школа, институт… Ты бродяжничала семь лет, так? Тебя учила жизни сама жизнь. В этом, конечно, твое преимущество. Но зачем ты объявилась? Зачем вызвала меня в Екатеринбург? Зачем отправила в Питер? Зачем поселила меня в этой роскоши? Зачем сейчас выставляешь на улицу? Объясни, где логика твоих поступков?
– Я мечтала о большой, дружной семье. Вот и вся логика. Никого я так не любила, как прабабушку и тебя. Я хотела, чтобы вы всегда находились рядом.
Наверное, глупо, потому что из осколков не склеить ничего. Во всяком случае, я дала тебе шанс. Ведь мужчина должен быть опорой семьи, не так ли? Спроси об этом у Патимат. Я ждала долго, почти два года, но ты на глазах превращался в нахлебника. Ты, может, думаешь, что деньги мне сыплются с неба? – Она посмотрела ему в глаза. – Ты действительно так думаешь?
Родион молчал. По его лицу пробежала судорога.
– Знаешь, – сказал он, – а я не отдам тебе этих денег.
Аида снова почувствовала, что за его словами кроется страх. И не просто страх, а страх первобытный, страх самосохранения. – Значит, ты у меня их украдешь?
– Возьму взаймы. Нам ведь надо как-то жить. Снять квартиру, чем-то питаться – потом я верну. Честное слово, верну.
– Потом у вас пойдут дети, ты будешь приходить ко мне и клянчить. Без конца клянчить. – В ее голосе звучало презрение к нему, когда-то любимому брату – Перестань! – махнул он рукой. – В нашей больнице много семейных врачей, и все они как-то живут.
– Они умеют жить. Они не тратят две зарплаты разом на какую-нибудь книжицу в кожаном переплете. Они не влезают в долги в надежде, что сестра рано или поздно заплатит по векселям.
– Прямо какая-то сцена из Островского! – попытался пошутить он. – Самый актуальный сейчас писатель. Все возвращается на круги своя. Так вот живешь и думаешь, что жизнь твоя – вещь уникальная, целомудренная, никем никогда не пройденная, а оказывается, всего-навсего играешь в старой пьесе Островского, да еще время от времени забываешь роль и не помнишь дальнейших коллизий…
– Нет, Родя, я совсем из другой пьесы…
– Что это, Аидка? – Он наконец заметил, что она держит в руке какой-то предмет.
– Это, Родя, пистолет «Макаров» с глушителем. Он заряжен.
– Неужели ты выстрелишь в меня? Ты способна убить?
– Почему нет? Ведь ты способен украсть.
– И что потом? Ведь тебя посадят?
– Как ты наивен, брат! В соседней комнате спит твоя невеста. Все будет выглядеть так, будто она свела счеты с жизнью, а перед этим прикончила своего жениха. Следствие разберется в мотивах. – Аида дала ему время прийти в себя, а потом спокойно приказала:
– Отдай мои деньги!
Пока она пересчитывала сумму, вырученную от продажи екатеринбургской квартиры, Родион по-детски тер кулаками глаза и приговаривал:
«Какое ты чудовище! Какое ты чудовище!»
– Я – чудовище? – усмехнулась она. – Может быть.
– Ну, хочешь, я на колени встану перед тобой? – И он бросился к ее ногам, уже не скрывая слез.
– Пошел вон! – Она пнула его в грудь. – Я рисковала жизнью ради этих денег. Почему я должна подарить их тебе? Это все равно что выбросить на ветер!
А мне еще предстоит заботиться о твоей матери! Ты же о ней совсем не думаешь!
– Моя мать готова бедствовать ради моего благополучия!
– Она, может быть, и готова, да я ей не позволю бедствовать. И запомни, чтобы с завтрашнего дня ноги твоей невесты здесь не было! Встречайтесь где угодно, только не в моей квартире!
Чего она хотела этим добиться? Что он тут же выбросит из головы эту дуру и станет прежним Родькой, любящим братом? Или наоборот, проявит характер, пойдет в свою комнату, соберет вещички и вместе с поэтессой отправится строить новую, светлую жизнь? Но характер – это как раз то, что у Родиона напрочь отсутствовало. Он уснул на груди у Алены, в слезах отчаяния.
– Меня достали твои прихоти. Вчера мы обедали в ирландском пабе, сегодня ужинаем в китайском ресторане. – Мужчина средних лет с брюшком, на котором едва застегивался пиджак, говорил негромко, с вымученной улыбкой на лице. – Месяц назад ты была блондинкой, а сейчас ты брюнетка. А куда исчез твой акцент, а? Еще одна прихоть?
– Месяц назад ты говорил по-другому, Вах. Месяц назад ты заикался на каждом слове и обливался вонючим потом. От тебя воняло, как от протухшей селедки…
– Что я тебе сделал, Инга? Почему ты так агрессивно сегодня настроена?
Ведь это ты пригласила меня сюда, и мы вроде неплохо сидим.
Он не мог не чувствовать холода ее голубых глаз, которые раньше почему-то казались ему зелеными.
– Ты сидишь в этом ресторане благодаря мне, – пожала плечами девушка. – Донатас обложил тебя со всех сторон. Все твои поползновения он угадывал на два хода вперед. Тебе не удалось откупиться от него питерскими квартирами. Мы перекрыли тебе воздух, и тогда пришлось раскошелиться всерьез. Теперь твой бизнес – наш бизнес.
– Зачем ты мне об этом напоминаешь? – насторожился Вах. Он поморщился оттого, что первая струйка пота медленно покатилась из-под ворота рубахи по волосатой спине.
– Для чего напоминаю? Тогда, месяц назад, Дон приказал мне отправить тебя к праотцам. Он не давал за твою жизнь и ломаного гроша.
– Врешь!
– Разговор, как ты понимаешь, был конфиденциальный, поэтому свидетелей представить не могу. Я уговорила его не делать этого. Ты знаешь, что я имею на него некоторое влияние. Не буду врать, что в тот
