усадил ее на свою кровать, а сам пошел к Андрэ. Оживление, охватившее гиганта на время завтрака, схлынуло, и он валялся на кровати, тупо глядя в потолок. Я запрыгнул к нему на грудь и требовательно уставился в глаза.
— Ох! Господин капитан? Ну вы меня и напугали!
— Я вижу, на тебя магия тоже не очень-то действует?
— Че? Какая еще магия?
Вопреки моим опасениям, видимо, толстокожесть Андрэ служила неплохой защитой против чар королевы. Тем лучше.
— Андрэ, мне нужно, чтобы ты пошел сейчас с Хосе Альфонсо на склад и сделал кое-что.
— А это «кое-что» опасное? — поежился Андрэ. — А то мне опасное делать нельзя. Если со мной что-то случится, королевство останется без короля!
— Андрэ, не морочь мне голову, скажи честно — боюсь!
— Честно говорю — боюсь! — преданно глядя мне в глаза, покаялся Андрэ. — А еще мне лень.
— Придется потерпеть, — безжалостно разрушил я его надежду. — Не думаю, что тебе грозит какая- то опасность. Королева вряд ли сама посещает склад, если ей что-то нужно — посылает слуг. А здешних слуг можно не бояться, они на тебя и внимания не обратят.
— Ага, а медведи?
— Что медведям делать на складе? Да и все равно — они же знают, что ты гость королевы, так что не тронут…
— Да-а…
— Хватит ныть. Если мы здесь застрянем — вот тогда ты точно будешь в опасности. Не знаю, когда Коллет вытащит тебя отсюда, но можешь не надеяться, вытащит она тебя обязательно, и Анна тебя спросит, где ты болтался все это время…
— Все, все, господин капитан, я уже иду!
— Только сначала пусть Архимед объяснит тебе подробно, что надо делать!
Озадачив Андрэ, я неохотно приступил к следующему этапу. Николас так и сидел в позе полного безволия и отчаяния. С одной стороны, мне его было жаль: любовная горячка — болезнь беспощадная, рано или поздно ею суждено переболеть почти каждому. Как многие болезни, в юном возрасте переносится она гораздо легче, Николас же, застигнутый ею уже во вполне зрелые годы, действительно сильно страдал. Но, с другой стороны, как ни цинично это прозвучит, я прекрасно знал, что болезнь эта — опять же рано или поздно — пройдет. И сам же Николас, оглянувшись назад, скажет себе: «Ну и дурак же я был!» Только вот мне некогда ждать, пока он прозреет, а значит, придется прибегнуть к обману. Тут я вдруг понял, что Николас смотрит не просто в точку, а на Герду. Зрелище, надо сказать, и впрямь было… убедительное. Выглядела девушка примерно так же, как и все местные слуги: бледная до синевы кожа, темные круги вокруг глаз, ничего не выражающее лицо, замедленные движения. Герда медленно отщипывала кусочки от пирога, который я ей вручил, медленно клала их в рот, медленно жевала — во всем этом было что-то невыносимо болезненное. Унылая маска на лице Николаса дрогнула… Что же… Возможно, обманывать ярла и не придется. Почти не придется.
Дождавшись, когда девушка закончит есть, я сказал Николасу:
— Нужно, чтобы Герда поговорила еще раз с Каем. Но сам видишь, в каком она состоянии. Боюсь, где-нибудь сядет в коридоре и замерзнет. Так что, пожалуйста, проводи ее до библиотеки и обратно. Сможешь?
Николас вздрогнул и побледнел. Хотя, казалось бы, куда уж сильнее? — но все-таки кивнул и подошел к девушке. Герда послушно встала, и они вместе вышли из зала.
— А ты хитрец, — прокомментировал невесть откуда взявшийся Транквилл. — Ну и правильно — далась ему эта ледышка, когда рядом другая девица страдает!
— Нет, — покачал я головой. — Глупо было бы рассчитывать на это.
— А что? Они с королевой даже похожи!
— Гай, ты, конечно, философ выдающийся, но в людских отношениях ни черта не смыслишь. Ему нужна королева, а ей — ее ненаглядный Кай. Между этими двумя любви быть не может.
— Тогда зачем же ты их свел? Только не говори мне, что тебе действительно нужно было, чтобы девица опять наслушалась оскорблений от своего отмороженного возлюбленного! Я уже давно вылупился, не поверю!
— Хочешь — верь, хочешь — нет, но именно это мне и нужно. Я хочу, чтобы Николас посмотрел на их разговор.
— Конрад, странно, что ты превратился в кота! Тебе больше подошло бы стать лисом!
— Вопреки установившемуся мнению лисы вовсе не такие уж хитрые животные, — хмыкнул я. — Во всяком случае, кошки явно хитрее.
— С чего бы это?
— Ну кошки ведь догадались так устроиться возле людей, что им и делать ничего не надо, а всегда живут в тепле, накормлены и обласканы.
— С такой точки зрения я никогда об этом не думал. Хочешь сказать, кошка — самый хитрый зверь?
— А ты сам подумай. Человек либо заставляет других зверей работать на себя, либо охотится на них. И только кошки научились заставлять людей работать на себя.
— Конрад, ты меня пугаешь! Ты начал рассуждать, как настоящий кот!
— Хм… Да, ты прав. — Я невольно поежился. — Это на меня бездействие так влияет. Не выношу, когда от меня ничего не зависит!
Тем не менее все возможные ходы я сделал, теперь оставалось ждать результата.
Первым вернулся Андрэ. На плече гигант без особого труда нес несколько свертков с моржовыми и тюленьими шкурами, под мышкой — бочонок смолы. Лицо его лучилось довольством и подозрительно блестело.
— Лучше бы все-таки воска принес, — проворчал Архимед, принюхиваясь к бочонку. — Как бы королева не учуяла запах.
— А воску… это… как бы нет, — смущенно пробормотал Андрэ. — Да ниче, мы быстро счас все сделаем, и я их обратно утащу!
— Но Конрад сказал, что на складе были пчелиные соты, — въедливо возразил изобретатель. — Сходи лучше их принеси.
— А? — Андрэ сделал вид, что его очень заинтересовала фреска на потолке. — Нету там меда.
— Конечно, «нету там меда» — теперь! — немедленно наябедничал Хосе Альфонсо. — Перед таким «величеством» закройте крепче дверь!
— Андрэ, ты что, сожрал весь мед? — Я посмотрел на невинное лицо короля и вздохнул. — Как я понимаю — вместе с сотами? Учти, если у тебя заворот кишок приключится, лечить тебя будет некому, среди нас лекарей нет. А станет ли тебя спасать королева, которую ты ограбил, большой вопрос.
— Да вы не беспокойтесь, господин капитан! Что я, соты никогда не ел, что ли? Потом, правда, по- большому…
— Все, все, избавь меня от подробностей! — замахал я лапами. — Раз ты их уже ел и до сих пор жив — это мне достаточно знать. Так… приступим?
Архимед деловито раскатал на полу несколько шкур и начал их раскраивать и складывать. Довольный тем, что его больше не ругают, Андрэ безропотно взялся ему помогать. Я бы и сам с удовольствием присоединился к работе, но кошачьи лапы не приспособлены держать нож или иголку с ниткой. Я устроился на кровати, некоторое время понаблюдал за процессом и, незаметно для себя, уснул. Впрочем, после предыдущей бессонной ночи это было неудивительно.
Разбудило меня возвращение Николаса и Герды. Девушка выглядела немного лучше, — видать, новая встреча с любимым ее опять взбодрила. А вот Николасу явно стало гораздо хуже. Проводив девушку до кресла в углу, он без особого интереса полюбовался на портняжные экзерсисы Архимеда и Андрэ, потом очень внимательно посмотрел на меня и грустно покачал головой. Кажется, моя интрига сработала!
К вечеру с шитьем было закончено. Архимед тщательно промазал швы получившихся странных конструкций смолой, и Андрэ отнес их назад, на склад. Как и опасался изобретатель, в гостевом зале остался
