Корабль прекратил огонь, но не уходит. Вот от темного силуэта отделились черточки поменьше. Шлюпки! Взмахи весел, словно тысяченожки решили идти в ногу…
Корабль прекратил огонь. Ополчение укрылось за подводами, обложилось мешками с рудой, орудует шомполами, подсыпает порох на полки, надевает капсюли на шпеньки. Молодые кентавры горят азартом. Вот один, забывшись, ссыпает в ствол порох из второго патрона. Лейтенант не видел – перебросился несколькими словами с молодцем из Огасты.
– Рядовой, вы зарядили карабин дважды.
Молчат. Смотрят. Ну да: приличная на первый взгляд девица, а первой заговаривает с неизвестными молодыми людьми… А ведь в городе все привыкли.
– Что случилось, мисс? – вот и их командир. Нашел время и для нее.
– Вот этот солдат зарядил оружие дважды. Может разорвать.
– Ясно. Дикки?
– Я…
– Оружие к осмотру.
Крейцер навинчен на шомпол – одним движением. Шомпол в дуло! Пуля на ладони. Порох. Снова пуля…
– Благодарю, вы спасли жизнь одному из моих оболтусов. Но янки скоро подойдут достаточно близко, чтоб в них попасть, мы начнем стрелять – и получим в ответ. Не пора ли вам уйти в тыл?
– Там каша. Спасибо, сэр, за заботу, но здесь уютней. Даже если начнут стрелять по-настоящему.
Лейтенант кивает. Выбор у девушки небогат.
– Понятно. Тогда, мисс…
– Берта ла Уэрта, – она помолчала. Видимо, ждала, что он узнает имя. После паузы добавила: – Из Чарлстона.
Протягивает руку. Не для пожатия, не для поцелуя, серединка на половинку. Что хочешь, то и делай. Ну, что сделает южный джентльмен?
– Юджин Баттерфилд, к вашим услугам. Из «Трех Вязов». Мы, знаете ли, не слишком хорошо знаем городских… «Кольт» – отца, брата?
– Отца.
– Разрешите взглянуть?
Морская модель 56-го года, посеребренные бока, рукоять слоновой кости. Оружие дорогое, красивое – до войны стоило бы не меньше трех сотен… И все-таки – уставное. На барабане выбито: «USN». Номер из первой сотни. Револьвер содержался в порядке, стрелял редко.
– Ваш отец – морской офицер?
– Капитан.
А их в довоенном флоте – по пальцам перечесть. Адмиралов же тогда вовсе не было. Понятно, почему ее в городе знают.
– Оружие для вас слишком тяжело… но не безнадежно. На будущее, если понадобится из него стрелять, старайтесь найти опору. Сейчас, например, вполне сойдет бруствер. Так. Хорошо. Цельтесь в тот мешок. Спуск у этой модели тяжелый, но постарайтесь не дергать…
Фонтанчик песка встал рядом с целью. Берта приуныла:
– Мимо…
– Вы удержали оружие. Сил на спуск хватило. Остальное – практика. Пока же прячьтесь за мешками. Вам незачем подставляться под пули…
И отвлекать офицеров от работы. Берта была согласна, что ей в бою делать нечего, и поначалу честно свернулась за укрытием. Рядом, как утес, воздвигся Джеймс:
– Я постреляю с жентмунами, хозяйка?
А почему бы и нет?
Потом был голос, как высверк стали:
– Можно.
Ружейный треск, такой несолидный по сравнению с привычным голосом бога войны. Она видела лишь приклады, шомпола, обрывки бумажных патронов… Потом пришел ответ – далекий тугой грохот. Не холостой! Близкий удар. Тишина… Вновь треск винтовок. Еще удар взрывчатого молота. Над укрытием – тонкий свист осколков мешается со словами, которые Берте слышать нельзя! Кто-то упал, и правильно было бы – перебороть себя, метнуться на помощь, перевязать. Но… она захлопнула глаза раньше, чем в них потемнело, и только губы вознесли беззвучную молитву. Не за себя, но за того, кому она не в силах помочь по слабости своей… Привычные слова помогли, выстрелы и стоны словно притихли. Берта шептала… и ей было скорее стыдно, чем страшно.
Но голос-клинок отрубил:
– Прекратить огонь.
Тогда она замолчала, чтобы шепот никто не расслышал.
– Они уходят. Пусть спокойно заберут раненых.
Два слова – голос великана. Остальное – обычная речь лейтенанта Баттерфилда:
– Мисс Берта, вы как?
– Хорошо…
Она встала, оперлась о бруствер и принялась рассматривать уходящую к горизонту черточку.
– Я не видела… они были на корабле?
– Парни крепкие, – сообщил Джеймс, – не струсили. Я знаю, хозяйка, что их солдаты крепкие. А что моряки – не знал. Их масса Дэн гоняет… И масса Южин… Вот глупый Джимс и думал – трусы. Оказывается, нет.
– Да, – Берта погрустнела, – я не такая страшная.
– Нет, страшная! Они только не поняли еще…
Со стороны моря донесся раскат. Джимс не привык заслонять собой прежнего хозяина, замешкался – и Берта успела увидеть смерч из песка и дыма, выросший перед бруствером. Ударил тугой воздух, голову дернуло, будто за волосы… Братья в детстве себе такого не позволяли!
Рука сама поднялась к уху – убрать возникшее неудобство. Отдернулась, перепачканная липким, влажным, теплым… красным!
Короткий вскрик, темнота. Холодные капли на лице.
– Мисс Берта? Все хорошо, они ушли…
Значит, можно открыть глаза? На серой ткани платья – черные пятна… Свет снова померк.
Опять дымы. Но флаг! Синий Андреевский крест на алом полотнище! И вообще, чарлстонец не узнает этот корабль, только ослепнув! Выгнутая, как спина недовольного кота, палуба, три наклоненные трубы, невысокая мачта – только наблюдателя держать… Блокадопрорыватель – от киля до клотика. Норман Сторм, как и обещал, явился и несется к берегу, словно за ним морской царь с трезубцем наперевес гонится. Нет, не к берегу… Возле сидящего на мели транспорта останавливается как вкопанный. Летят кошки. Мгновение – и корабли сцеплены намертво, а экипаж принимается опустошать трюмы чужого приза, словно своего. Между тем тали бухают на воду катер. Из трубы рвется дым, потом и огонь: словно спичкой чиркнули. На носу выпрямилась в полный рост фигура в белом. Капитан Сторм на фоне черного облака – как и всякий шторм. Театрально, но эффективно. Хотя промочить ноги ему все-таки придется: причал здесь пока не построен…
Разумеется, хлебнувшими воды туфлями не обошлось. Мистера Сторма обдало до пояса, но подобные мелочи не мешают ему вести разговор, словно на паркете в гостиной общих знакомых. Теплый вихрь комплиментов – какое счастье, что она сумела привести себя в порядок! Спрятала в складке то, что видеть не может, и булавкой заколола. И поврежденное ухо прикрыла. Серьги теперь не для нее. Да и выбор причесок сократился… Между тем Норман, не переводя дыхания, переходит к делу:
– Итак, у вас есть шестьсот тонн медной руды, – капитан просто лучится довольством, – ну, или будет через пару часов. Когда янки вернутся, меня здесь и след простынет. Впрочем, руда эта не моя и никогда моей не будет. Я не собираюсь нарушать закон… Но я намерен взять солидную фрахтовую плату за срочность и за риск. Эти шестьсот тонн все равно что в порту заказчика. Э-ээ… Джонс? Ты что такой мрачный? У тебя что, не взяли груз?
