— Половина третьего, — сказал Павел Сергеевич.
— Ну что ж, — сказал дошкольник, — я думаю, он уже на полюсе.
Окружение и погоня
Верно сказано, что человеческое терпение имеет границы. Оно похоже на яичную скорлупу, внутри которой зреет усталость, отчаяние, гнев.
И вот лопнула скорлупа терпения, и страшный цыпленок гнева выскочил на свет и кинулся клевать дошкольника.
— Где Наполеон? Куда ты его дел?
— Да чего вы пристали? — отвечал дошкольник. — Нет Наполеона! Я его отпустил! На полюс!
— Он его отпустил! — кричали второклассники, обманутые нагло и бесповоротно.
От грозных криков еще больше съежилась карасевская баня, переползла от греха подальше на новое место.
— Товарищи директора! Мы ему доверили! А он отпустил!
— Прекратить базар! — рявкнул директор Некрасов, и даже пыжиковая его шапка побледнела от злости. Он выхватил из кармана зуб дошкольника Серпокрылова и растоптал его.
Дошкольник отошел немного в сторону, независимо, впрочем, выглядывая из-под офицерской фуражки. Он был готов ко всему. А Вера растерялась — никак не могла понять, что же случилось.
Да неужели и вправду Леша отпустил песца? Неужели серьезно толковал он о полюсе и можно ли верить в такую ерунду?
Вера поглядела на дошкольника и поняла раз и навсегда, что сомневаться не приходится. По глазам его было видно, что он верил в ерунду и сделал черное дело — отпустил Наполеона.
— Это Верка виновата, — сказал Коля Калинин. — Она за него ручалась.
— Мы доверились.
— А ты, Меринова, — сказал директор Губернаторов, — придешь в школу с родителями.
Локтями, портфелями вытолкали второклассники Веру из своих рядов по направлению к дошкольнику, а сами сплотились вокруг директоров.
Недолго продержалась Вера на вершине славы. Все делала по справедливости, а все-таки пал на ее голову гнев второго класса, и бывший помощник Коля Калинин вышел на первое место, да еще и обвинял ее во всем. Как быстро, как неожиданно меняется все в жизни!
— Окружить деревню! — зычно скомандовал Некрасов.
— Закрыть все входы и выходы! — поддержал его директор Губернаторов.
Размахивая портфелями, бросились второклассники, как воробьи, врассыпную, помчались выполнять приказ директоров. В мгновение ока деревня Ковылкино была окружена. Из-за каждого кустика, баньки, стожка выглядывали второклассники, и не то что Наполеон Третий — мельчайшая курица не вышла бы из деревни незамеченной.
Взявши друг друга под руки, директора посовещались и решили сами взять деревню в кольцо, оглядеть все входы и выходы дозорным взглядом.
Директор Некрасов пошел на север, директор Губернаторов на юг, и минут через десять они уже встретились на востоке. Следов Наполеона они не нашли. Наверно, ушел Наполеон по дороге, которая так была перепахана, что на ней и сам слон не оставил бы следов.
— Надо расспросить местных жителей, — предложил Некрасов.
— Интересная задумка, — поддержал директор Губернаторов.
Около магазина директора сразу наткнулись на местного жителя. Это была соседка Нефедова, которая тащила очередной десяток хлебных кирпичей.
— Здравствуйте, тетушка, — почтительно сказал Некрасов. — Вы не видали маленькую такую собачонку?
— А на кой же мне пес маленькая собачонка?
— Погоди, не ругайся, — остановил ее Губернаторов. — Это не простая собачонка, а вроде лисы. Хвост пушистый.
— С хвостом видала.
— Где?
— Да эвон на дороге.
— Ну так и есть! — воскликнул директор Некрасов. — Ушел по дороге! Скорей к машине.
Директора добежали до школы, повскакивали в «газик», который мгновенно же взревел и помчался вслед за Наполеоном.
Ковылкинская дорога бессовестно подкидывала «газик», хватала за колеса, стараясь их оторвать, швыряла в чудовищные бездны — колдобины, вытряхивала из «газика» душу.
Гайки с автомобиля сыпались на дорогу, как чешуя с плотвы.
Минут через десять они увидели на дороге какое-то низкорослое пятно. Это был зверек неясного цвета, кажется, и вовсе без хвоста.
— Наполеон! — закричал директор Некрасов, и в голове его мелькнула ужасная мысль, что хвост чрезвычайному зверю отгрызли дворняжки.
Заслышав рев «газика», бесхвостое существо соскочило в кювет и злобно затявкало.
Это была незабываемая Полтабуретка, которая рассорилась со всей деревней и решила покинуть ее навсегда.
Два дерева в чистом поле
Разбежались второклассники ловить Наполеона, ушли директора. Только Вера и дошкольник Серпокрылов остались у бани.
Они стояли поодаль друг от друга, и каждый глядел себе под ноги.
На два дерева были сейчас похожи дошкольник и Вера, на два дерева, которые оторвались от родного леса и стоят посреди поля. Вроде бы вместе растут, недалеко друг от друга, а все-таки поодиночке, и каждое само справляется с ветрами и непогодой.
Павел Сергеевич хотел вначале бежать вместе с директорами, но, увидев такие деревья, задержался.
— Леш, — сказал Павел Сергеевич, подходя к дошкольнику, — объясни все-таки, что случилось? Зачем ты отпустил Наполеона?
Дошкольник молчал.
— Упорный парень, — вздохнул Павел Сергеевич, — но нам-то с Верой ты можешь сказать. Ведь мы тебе друзья.
При слове «друзья» Вера передернула плечами, а дошкольник, увидев такое презрение, совсем одеревенел. Потом вдруг вспомнил что-то, достал из кармана веревку, на которой водили Наполеона, и отдал Вере. Она равнодушно сунула веревку в портфель.
И снова два дерева стояли посреди поля, чуть ближе друг к другу, а все-таки совсем чужие и, наверное, разных пород.
Павел Сергеевич хотел было сказать им какие-то правильные слова, но слов таких не нашел.
— А я, пожалуй, схожу за красками, — задумчиво сказал он, — да баню нарисую. Вы подождите меня, вместе рисовать будем.
Павел Сергеевич похлопал дошкольника по плечу, махнул рукой и скрылся за сараями.
— А тебе нравится баня? — тихо сказал дошкольник.
Вера молчала. Ей даже глядеть не хотелось на человека, который так бессовестно ее подвел, обманул, бросил тень на честное до сих пор имя. Она ушла бы сейчас домой, но почему-то не уходила.
Прошло минуты две. Дошкольник вздохнул и тронул Веру за рукав.
— Вер, — сказал он.
Как противную гусеницу, сбросила Вера дошкольникову руку со своего рукава.
— Ну ладно тебе.
Вера молчала из последних сил. Наконец она не выдержала, окинула дошкольника ледяным голубым взглядом:
— Зачем ты это сделал, Серпокрылов?
— Сама знаешь — ему надо на полюс.
— Какой полюс?! Ты мне-то зубы не заговаривай.
— Я точно знаю.
— Что он, сам тебе рассказал?
— Я проверил. По компасу.
— Ну что ты врешь? Откуда у тебя компас?
— Откуда надо, — ответил дошкольник и достал из кармана плоский и круглый предмет, сильно смахивающий на ручные часы. — Отцовский.
А ведь это и верно был компас, настоящий компас с красной стрелкой, на кончике которой виднелись остатки фосфора.
Дошкольник дернул рычажок, и стрелка подскочила на месте, закрутилась, выискивая север.
— Он бежал на север, — сказал дошкольник, — от магазина — до вашего дома — точно на север. От вашего дома к сосне — тоже.
— Ну и что?
— Значит, Наполеон бежал на север. Тогда я взял да и отпустил его.
Вера недоверчиво покачала головой, взяла компас и положила на ладонь — стрелка указала на ковылкинскую одинокую сосну. Там, где-то далеко за сосною, лежал Северный полюс — макушка земли — и над ним полыхало полярное сияние.
Вера осторожно шагнула на север. Дошкольник потянулся за ней.
Когда Павел Сергеевич вернулся к бане, он не застал здесь ни Веры, ни дошкольника.
Учитель раскрыл альбом, хотел начать набросок — и раздумал. И баня показалась ему неприглядной, серым, скучным — небо над нею, и обидно вдруг стало, что ребята его не дождались.
Гора с плеч
Дорога на полюс шла, оказывается, точно через деревню Ковылкино, мимо магазина, школы, силосной ямы, мимо дома старика Карасева. И Вера шла по ней, глядя на стрелку компаса, и удивлялась, что никто не видит этой дороги и не ходит-то ней.
Старик Карасев, который сидел на лавочке у калитки, заприметил ребят, хотел достать из кармана очки, но раздумал.
Слишком ярко, наверно, сияли колеса вокруг ребят, и старик улыбнулся, залюбовался ими, как будто букетом полевых цветов.
— Как думаешь, поймают они Наполеона? — спросила Вера.
— Наполеон уже тю-тю, — свистнул дошкольник, — мчится на север!
Дошкольник подпрыгнул и бешено задвигал локтями, показывая, с какой именно скоростью мчится Наполеон. Тут он и сам не выдержал, схватил компас, сорвался с места и помчался
