Часть вторая. Папиросы пятого класса
Глава первая. Секретный пост
У лесной дороги, что вела из города Карманова в город Картошин, в густом кабаньем ельнике лежал капитан. По другую сторону дороги, в барсучьем сосняке, таился Тараканов.
Всё это называлось – секретный пост.
«Что нам известно? – вспоминал капитан, глядя на дорогу. – А ничего нам неизвестно. Но только известно, что какие-то типы нападают в лесу на прохожих, отбирают колбасу и деньги. Колбасу тут же и съедают, а огрызки и шкурки на месте бросают».
По огрызкам капитан вычислил место для секретного поста. Его это сильно раздражало, потому что любому неприятно работать с огрызками. Правда, кроме огрызков, найден был и обрывок бумаги, на котором сохранились печатные буквы: «Пап…осы …я… к…аса».
Капитан даже вздрогнул от возмущения, когда вспомнил, какую расшифровку, не долго думая, предложил Тараканов: «Папа и осы взяли кассу»!
– Какой ещё папа? – сердился капитан. – Откуда осы?
– Чего плохого в «папе»? – спорил Тараканов. – А осы – это банда.
После дешифровки удалось установить, что это был обрывок от пачки папирос «Беломор», на которой, оказывается, и написано: «папиросы пятого класса».
– Ну, не знаю, – сказал на это Тараканов. – Я в пятом классе «Астру» курил.
Все эти воспоминания сердили капитана, но, пожалуй, более всего волновало, что опять на шею ему навязался Куролесов. Позавчера приехал из деревни Сычи – дескать, окончательно решил вступить в ряды милиции – и тут же упросил взять его с собою в засаду. Якобы он давно не сиживал ни в каких засадах и с детства мечтает в них посидеть.
«Мягкотелый у меня характер! – досадовал капитан. – Зачем я снова подключил его? Зачем?»
Конечно, капитан Болдырев сам на себя наговаривал. Характер у него был твёрдый, а Васю Куролесова он просто очень любил и знал, что на него можно положиться. Во многих делах именно Куролесов выручал капитана.
Сейчас Вася лежал в березничке и дремал, рядом с ним спал и Матрос. Так они спали и дремали, пока не послышался в лесу какой-то треск.
«Тараканов, что ль, усами трещит?» – подумал Вася, но тут же усомнился в возможности треска усов, прислушался.
Из глубины леса к дороге пробирались люди. На дорогу они не стали выходить, а улеглись в кустах. Как потом подсчитали, они лежали от Васи в шести метрах.
– Васьк, – услышал вдруг Вася, – Васьк!
Куролесов уже было приоткрыл рот, чтоб гаркнуть «А?», но в последний момент удержался и приложил палец к носу Матроса.
– Васьк, – послышалось снова, – а сколько их идёт?
– Воруйнога и две вороны, – отвечал в кустах голос какого-то другого Васьки.
«Сколько же Васек на белом свете! – подумал Куролесов. – Никогда не пересчитать. Бывают Васьки хорошие, а бывают и плохие. Вот, скажем, я? Какой я есть такой Васька? Уж, пожалуй, не хуже этого, что в кустах лежит. Голос-то у меня понежнее будет. А у этого – насморк. Смешно: два Васьки в одних кустах лежат».
– Васьк, – послышалось снова. – А чего они несут?
– Узлы, Фомич, узлы.
– А чего у них в узлах-то? – допытывался надоедливый Фомич. – Хорошо бы колбаса. Я уж очень колбасу люблю.
– Ну ты, Фомич, неправ, буженина лучше.
– Мы уж сразу здесь, на месте, перекусим, а то Харьковский Пахан всё отнимет. Ему припасы нужны, уходить хочет вместе с Зинкой.
– Куда?
– В Глушково, наверно, к Хрипуну, там спокойней… тише, тише, доставай дуру.
В кустах послышался какой-то чёрный лязг, и Куролесов понял, что это лязг нагана, когда взводят курок.
Глава вторая. Ридикюльчик
По лесной дороге шли три человека: две бабы в чёрных платках, сильно и вправду смахивающие на ворон. С ними стучал костылём и размахивал авоськами одноногий инвалид, которого назвал Васька «Воруйногою». Все они тащили узлы и рюкзаки, разные сумки. Как видно, в Карманове они славно потрудились, походили по магазинам, потолкались в очередях и теперь возвращались домой, в деревню.
– Ты чего несёшь в узле-то, Натолий Фёдорыч? – спрашивала одна ворона Райка у Воруйноги. – Колбасу, что ли?
– Ага, Райка, колбасу варёную. Я её уж очень люблю. А ты чего несёшь?
– И я варёную. Потом баранки, пряники. Я это всё тоже очень люблю.
Другая ворона, Симка, в разговор не встревала, но тоже несла в узле баранки и колбасу варёную и, похоже, тоже всё это любила. Ещё она несла, прошу заметить, сумку, в которой была бутылка постного
