рыцарь-маг чувствовал всех своих спутников, Трагерна и даже Серпиану и видел мерцающие ауры киприотов. Последние были далеко — в долине, у берега и в селении рядом с лесом. Тех из них, чья аура вспыхивала агрессивно-алым, корнуоллец отмечал, это, конечно, воины. У них особый склад души, их легко можно отличить от охотников и любителей подраться по спокойной, привычной жестокости, отражающейся в ауре и глазах.
— Идем. — Дик махнул рукой.
Серпиана радом с ним нагнулась, подхватила горсть песку и потерла между ладонями. Ее глаза горели задорно и весело.
— Хочешь, я наложу на всех нас заклятие невидимости?
— Поздновато предложила. Надо было раньше.
— Раньше я не могла.
— А что так?
— Я его внезапно сейчас вспомнила. Только минуту назад еще не помнила. — Девушка взглянула грустно. — После того как очнулась на том поле, я время от времени ни с того ни с сего вспоминаю заклинания, которые знала раньше. Ну что поделаешь...
— Мда...
— Так читать его?
— Нет, пока не надо, — задумчиво ответил Дик. — Я скажу когда.
Она выбросила песок, который сжимала в горсти.
Потом тропинка вильнула и стала широкой, пожалуй, там могла бы проехать даже телега. Теперь вокруг встречалось больше кустов, а скоро появились и деревья — кипарисы и туя, низенькие и чахлые. Это дальше, в долине, они вымахивали на щедрой почве и частых дождях. По сторонам начиналась роща, и с тропки предстояло свернуть, потому что она шла вдоль предгорья, поросшего лесом. В этих краях следовало быть особенно внимательными.
Дик обернулся и поманил к себе Трагерна:
— Ну куда дальше, чтоб наверняка?
— А ты объясни мне, куда тебе нужно.
Несколько минут молодой рыцарь потратил на то, чтоб начертить в пыли приблизительную карту Лимассольской бухты и отметить возле береговой черты все укрепления, которые смог вспомнить. Трагерн лишь плечами пожал.
— Нечего и говорить. Это же не чаща какая-нибудь. Зачем тебе моя помощь? — усмехнулся и повел отряд через кусты, шепнув молодому рыцарю украдкой: — Постараюсь, чтоб было потише.
Под ногами шуршали прошлогодние листья и хрустели мелкие веточки, позвякивали доспехи (все солдаты были из гвардии, экипированные наилучшим образом, в кольчугах, шлемах, наручах), но Дик, то и дело возвращаясь взглядом в магический мир, не ощущал поблизости ни одной живой души. Солнце медленно клонилось к закату, но ночи в начале лета короткие, и до темноты была уйма времени. Король желал захватить Лимассольскую бухту еще до ночи, и его приказы предстояло выполнять простым солдатам и рыцарям.
В роще одуряюще пахло вишневым и апельсиновым цветом. Время цветения фруктовых деревьев коротко, как жизнь горсти снега в ладони, и бело-розовые опавшие лепестки усыпали землю, кружились в воздухе, словно зимние хлопья. Только такой «снег» и бывал на Кипре. Теплый, ароматный, он казался англичанам, знающим, что такое настоящий буран, удивительным сном, волшебным и чарующим. В деревнях до сих пор рассказывали легенды об Острове Яблок, Авалоне, и теперь за спиной Дик услышал шепот одного из солдат, что, должно быть, именно так и бывает весной на этом острове друидов и фей. Он только улыбнулся, думая, что и сам бы не отказался еще раз взглянуть, как цветут яблони и вишни в Озерном крае, в селении друидов, где он учился.
Здесь плодовые деревца росли рядами. Значит, неподалеку должно было оказаться селение. Дик сосредоточился, нырнул взглядом в переплетение магических линий — действительно. Должно быть, рыбачья деревушка, потому что она располагалась очень близко к границе суши и моря — значит, и вал рядом. По сторонам порта он наверняка пониже, поэтому с Турнхамом, который должен был вести армию в бой, молодой рыцарь так и условился — станет штурмовать ту часть баррикады, которая ближе всего к нему.
Когда впереди появились просветы — верный признак, что роща вот-вот закончится, — Дик обернулся к Серпиане и рукой сделал знак: давай. Она нагнулась и сорвала несколько травинок. Растерла их в ладонях. Рыцарь-маг ожидал, что девушка станет что-то шептать, но она просто растерла зелень, поднесла к лицу, втянула воздух в легкие и дунула. И все. Дик оглянулся — он ощутил что-то, но настолько неуловимое, что просто не смог понять, показалось ему или нет. Вопросительно поднял брови, но знака от спутницы не дождался и, нагнувшись, спросил:
— Не получилось?
— Все получилось. — Девушка покосилась на него мрачно — в бою она становилась холодной, как льдинка, и замкнутой.
— Я ничего не почувствовал.
— Правильно. Еще надо, чтоб наши противники не почувствовали, — и тогда все будет отлично.
Он улыбнулся ей и медленно извлек из ножен меч. Клинок обрадовался ему, словно верный пес, дождавшийся хозяина домой, золотая полоска слегка вспыхнула и погасла, металл рукоятки нагрелся. Это было похоже на рукопожатие. Впервые корнуоллец почувствовал, что имеет дело с магической вещью, которую уже, наверное, и вещью-то нельзя считать, следует относиться, как к живому существу.
Казалось самоубийством лезть с двумя десятками воинов против целой армии киприотов. Может, потому-то король и пообещал Дику столь щедрый дар. Впрочем, Ричард знал, что его телохранитель не так прост, что он владеет особым искусством и, весьма вероятно, уцелеет. Теперь, ощутив тепло меча лорда Мейдаля, и сам рыцарь-маг поверил в это.
Дик обернулся к солдатам, сгрудившимся позади, и махнул рукой:
— Пошли. Тихо и быстро. Чем быстрей и тише, тем больше нас выживет. Ясно?
Можно было и не спрашивать — все это английским крестьянам и сквайрам было понятно с самого начала. С ним пошли самые отчаянные — кто польстился на обещанную богатую награду, кому и без того-то было скучно жить на свете, а тут еще вместо битвы какое-то идиотское плавание... Проще говоря, они соскучились по хорошей махаловке и согласны были рискнуть. Но жить, понятное дело, хотели даже такие безбашенные ребята.
Дик внушал солдатам уважение (как же, телохранитель самого короля, его любимец и доверенное лицо!), а кое-кому — даже восхищение, не зря же корнуоллец, победитель двух турниров, уже теперь слыл одним из лучших воинов английского войска. Правда он об этом не знал. В него верили и верили, когда он говорил, что большинство сможет уцелеть. Он не догадывался, что в этом немалая доля магии, которую он использовал неосознанно. Конечно, воздействующую только на настроение, но порой и этого достаточно, чтоб повести за собой людей. Даже если они тебя не знают, но кое-что слышали, в особенности если это «кое-что» им по вкусу.
Закончилась роща, и показались домишки рыбачьего селения — часть из них была разобрана, так что от жилищ остались только фундаменты. Рыбаков, должно быть, прогнали, и теперь между домами мелькали солдаты. Поблескивали доспехи и оружие, в стороне топтались лошади, и Дик почувствовал, как напряглась Серпиана. Она посмотрела на него с сомнением.
— Мое заклинание не распространяется на животных, — поговорила она одними губами.
— Ничего. — Он покосился на своих солдат и сделал им знак отойти в сторонку, к изгороди. — У нас нет лошадей, некому беспокоить животных.
— Учти, что, если кто-нибудь станет целенаправленно высматривать нас, он увидит. Я наложила не заклятие невидимости, а заклятие незаметности.
— Спасибо, что вовремя предупредила.
Дик хмыкнул и стал пробираться вдоль заборчика из кольев и прутьев, уже наполовину завалившегося, за ним пристроились девушка-змея и Трагерн, а потом и все остальные. Рыцарь-маг позаботился о том, чтоб они не слышали его разговоров о магии, а если увидели что-нибудь странное — не удивились (по крайней мере, надеялся, что ему удастся добиться этого).
