Это название я привел не соотносительно с поисками происхождения названия «Белая Русь», а только чтобы показать, какими многозначными (а часто и диаметрально противоположными по смыслу) могут быть, казалось бы, совсем простые, понятные слова. Да и сам бог Бел почти не вводится в пантеон языческих богов ни средневековыми, ни современными исследователями. А жаль. Белобог и Чернобог — адекватны ли они своей изначальной природе? И какое их настоящее место в языческом пантеоне?
Как бы там ни было, обращает на себя внимание факт, что во многих источниках названия «Белая Русь» и «Черная Русь» подаются рядом. Вот название раздела в «Кронике» М. Стрыйковского: «О Белой и Черной Руси, восточных, северных и южных народах древних, и их князьях: великоновгородских, изборских, псковских, белозерских, киевских, луцких, владимирских, волынских, галицких, подгорских, подольских и т. д.». Возможно, Белая и Черная Руси — это одна и та же земля, простирающаяся с севера на юг либо с востока на запад, и определения «белый» и «черный» в данном случае — всего лишь обозначения двух полюсов одной территории?
Мы подошли к пространственной ориентировке по цветам, которая, как нам кажется, и является стержневой в происхождении названии Белой, Черной и Червоной Руси.
Надо сразу сказать, что объяснение самых запутанных исторических вопросов (как в случае с Русиями) стало возможным только в результате взаимодействия нескольких наук: собственно истории, археологии, лингвистики и других. Выше мы приводили гипотезы, которые принимали во внимание только политический аспект в употреблении названий Белая и Черная Русь. Действительно, не вызывало сомнения, что Белой Русью называлась Русь независимая, чистая, свободная от дани.
Ситуация резко изменилась, когда появились лингвистические исследования В. Иванова, О. Трубачева, В. Топорова, В. Мартынова. Нетрадиционный взгляд на проблему привел к неожиданным выводам. В. Иванов в статье «Цветовая символика в географических названиях в свете данных типологии. (К названию Белоруссии)» отметил, что первые известия о названии Беларуси относятся ко второй половине XIV века. В стихотворении австрийского поэта Петера Зухенвирта, посвященного памяти рыцаря, умершего в 1360 году, встречается название Wezzen-Reuzzen, что, очевидно, было переводом названия Белой Руси. Правда, к этому надо добавить, что Ипатьевская летопись упоминает название «Белая Русь» еще раньше, при рассказе о женитьбе (1325 г.) польского короля Казимира на дочке великого князя литовского Гедимина Анне. И в том же XIV веке известный польский хронист подканцлер Янка из Чарнкова (1333–1385 гг.) назвал Полоцк «крепостью Белой Руси».
На карте монаха Фра Мауро, который умер в Венеции около 1457 года, употреблены уже три переводных названия Русий: Rossia blancha, Rossia rossa i Rossia negra (Белая, Червоная (Красная) и Черная Русь). Далее В. Иванов пишет: «В начале XV в. прусские рыцари употребляли название Weise Rewsen в отношении к Московской Руси, что находит продолжение и в характерном для начала XVI в. словоупотреблении Rutheni albi в противоположность Rutheni rubri, которое относилось к восточнославянскому населению западных земель, входивших в Великое княжество Литовское».
Вероятно, эти самые факты имеет в виду Г. Саганович, когда пишет, что в 1413 году великий магистр Пруссии сообщает чешскому королю о подготовке Витовта к войне и соглашениях его с соседями; оттого им, прусским рыцарям, придется воевать «unit den Wessen Russen». Г. Саганович приводит и высказывание А. Гвагнини (1575 г.), который в то время служил в Витебске: «А Русь есть троякая: одна Белая, вторая Черная, третья Червоная (Красная). Белая возле Киева, Мозыря, Мстислава, Витебска, Ворши, Полоцка, Смоленска и земли Северской, которая издавна принадлежит Великому княжеству Литовскому». Черная Русь у Гвагнини — Московская держава.
Запись Густинской летописи, датированная примерно тем же временем: «Вестно есть всем, яко сии все… Москва, Белая Русь, Волынь, Подоля, Украина, Подгоря… единокровны и единорастлны, ибо суть и ныне все общеединым именем Русь нарицаются».
Правда, из этой записи непонятно, что имеется в виду под Белой Русью: владимиро-суздальская земля или часть современной Беларуси. Хотя западноевропейские торговцы и дипломаты на этот счет не имели никаких сомнений. Под 1620 годом рижский ратман (староста) Бенедикт XI записал, что приехали торговцы из Витебска и Полоцка, городов «weissreusland». В 1622 году папский нунций в Варшаве Торрес в своем послании в Рим отметил: «Белая Русь, которая простирается от Риги, столицы Лифляндии, до Московской границы и включает Полоцк, Оршу, Витебск, Могилев…» В обращении православной шляхты Беларуси и Украины к сейму (1623 г.) перечислены города Белой Руси: Полоцк, Витебск, Мстислав, Орша, Могилев, Диена и другие. Под 1632 годом польский писатель, историк и публицист Симон Старовольский записал: «Червоная Русь… граничит с юга с Венгрией, Молдовией и Бессарабией, с востока — со степями Скифии и могучим царством Московии, с севера — с Белой Русью, которая лежит при реках Стырь и Припять, с запада — с Малой Польшей». В своей книге «Польша, или Описание положения королевства Польского» он относил к Белой Руси шесть воеводств: Новогрудское, Мстиславское, Витебское, Минское, Полоцкое и Смоленское.
И, наконец, в начале русско-польской войны 1654–1667 годов царь Алексей Михайлович в дарственной грамоте боярину Бутурлину (8.V.1654 г.) впервые назвался «Государь, царь и великий князь всея Великия и Малыя и Белыя России самодержец». Когда же русские войска заняли большую часть Беларуси, Украины и город Вильно, царь отдельной грамотой от 3.IX.1655 г. официально и окончательно добавил к своему титулу «великий князь Литовский, Белыя России и Подольский». Таким образом, постранствовав по просторам страны Славии, название «Белая Русь» закрепилось за восточной частью современной Беларуси.
Кстати, интересную запись о слове «белый» в отношении к царскому титулу сделал уже известный нам Сигизмунд Герберштейн: «Некоторые именуют государя [Василия Иоанновича. —
Но вернемся к статье В. Иванова. Анализируя географическую схему этих трех названий, исследователь обращает внимание на очевидные их соотношения, точнее, на противопоставление: белый — черный и белый — красный (соотносительно со сторонами света). Он считает, что традиции цветовой символики сторон света попали в Европу с Востока вместе с кочевниками Евразии во времена переселения народов. В азиатских источниках встречается символическое значение белый — западный. Белые народы — западные, белые города — тоже. Но, с другой стороны, у славян существует традиция, по которой словом «белый» называется что-то очень значительное, большое, важное. Так, города Белград, Белгород, Белая Церковь — большие города. Мне кажется, что и Белая Вежа — высокая, центральная вежа (башня) на западной окраине русской земли. Употребление слова «белый» в таком значении В. Иванов связывает с общеевропейским мифом об озере, в котором хранятся сокровища. Из этого озера вытекают все реки мира. Отсюда, вероятно, столько озер с названием Белое на территории всех трех Русий, Великой, Малой и Белой. Об этом же говорят многочисленные белорусские легенды о чудесном происхождении озер, вспомним хотя бы озеро Свитязь, которое разлилось на месте непокоренного города.
В индоевропейской иерархической символике жреческое сословие всегда соотносилось с белым цветом, воинское — с красным. Ж. Дюмезиль связывал три рода богов с животными белой, черной и красной мастей. А в хеттском ритуале вызывания духов боги выходят соответственно по белой, красной и голубой дорогам. Цвета красный — черный — белый являются основными для наскальной живописи эпохи верхнего палеолита. Кстати, бело-красный цвет — это древний солярный знак славян (отсюда бело-красно- белый стяг наших предков). Одним словом, по В. Иванову, схема соотношений названий Белой, Черной и Червоной (Красной) Руси в общих чертах совпадает с общеевразийской схемой. Формирование символической системы из трех цветов могло быть, «с одной стороны, косвенным продолжением индоевропейских триад, со второй, имеет соответствие и в системе трех мифологических родоначальников составных частей восточнославянского (как и западнославянского) населения. Триады восходят к древнеславянской символике, позже переосмысленной под воздействием евразийской».
В этом же направлении развивает свои исследования А. Рогалев, который тоже считает, что названия
