В последних числах мая в Гродно пришли 40 хоругвей Великого княжества Литовского. 30 из них выступали под гербом «Погоня», 10 — под гербом «Колонна». Сюда же прибыли пятитысячная конница Джелаладдина и три смоленских полка. В июне Витовт выступил к истокам реки Нарев, где был назначен сбор всех сил Великого княжества Литовского. В начале июля возле Червеньска на Висле Витовт встретился с войском Ягайло.
Польское войско состояло из 50 хоругвей, 7 из которых были украинские: львовская, холмская, галицкая, перемышльская и три подольские. Две хоругви выставили чехи, моравы и силезцы.
По оценкам разных источников, объединенное войско Ягайло и Витовта составляло от 36 до 160 тысяч воинов. Наиболее вероятной кажется цифра в пятьдесят тысяч хорошо вооруженных воинов.
Итак, в середине июля 1410 года под Грюнвальдом с обеих сторон сошлись от 80 до 90 тысяч воинов. Как написал летописец в «Хронике литовской и жмойтской», «потым вдарено в котлы, в сурмы и зараз литва з татарами з великою прудкостю скочили на немцы и сточили з ними битву, же конь об коня боком отиралися».
Но прежде чем рассказать о самом сражении, необходимо ответить на несколько вопросов. Прежде всего, почему орденский капитул позволил войскам союзников войти в орденские земли? Гораздо логичнее было самим крестоносцам выступить на Гродно. В крайнем случае — ударить на литву и поляков под Червеньском, куда они прибывали порознь. Плохо верится, что разведка крестоносцев не знала о передвижениях вражеских войск. Кроме того, был нарушен главный принцип средневековой войны: «Бей первым». Правильно вычислив обходный маневр союзников, когда те не ринулись на укрепленные броды через реку Дрвянку, а стали обходить ее у истока, тевтонцы пришли к Грюнвальду на день раньше. Что заставило их ждать подходящего врага? Уверенность в собственных силах? Надежда на помощь Матери Божьей? Нерешительность великого магистра?
Ответить на эти вопросы сейчас уже не сможет никто.
А самое главное, крестоносцы знали, что в количественном отношении их войско было почти вдвое меньше польско-литовско-русского.
Но битва началась так, как она началась. Вот что написано в «Хронике Быховца»: «И коли вжо вси войска з обу сторон были поготове, тогды король Ягайло и князь велики Витолт тягнули ку битве все лесными а злыми дорогами, а поля ровного и широкого не могли мети, где бы ся ку битве застановити, нижли только были поля ровныя а великия под местом немецким Дубровным. И бачили то немцы, иж ляхове и литва з так великими войски не могли нигде инде вытягнути, только на тыя поля, и для того копали ямы и прикрывали землею, иж бы в них кони и люди падали; и коли вжо король Ягайло и князь велики Витолт з войски своими перетегнули оные лесы и пришли на тые Дубровенския поля, тогды гетман был найвыжшы во войску Ягайловым пан Сокол Чех, а дворны гетман был пан Спыток Спыткович, а в Витолтови войску старшы гетман был князь Иван Жедевид, брат Ягайлов и Витолтов, а дворны гетман был Ян Гаштолт. И как почали оные вышейписаные гетманове люди шиковати, а о тых ямах ничого не ведали, што на них немцы покопали, а так, шикуючи войско найвыжшие гетманове, князь Иван Жедевид а пан Сокол в ямы попадали и ноги собе поламали, и велми образилися, з чого ж и померли; и не толко одны гетманове, але и многим людем от тых ям шкода великая ся стала… И почалася битва з пораня межи немцы и войски литовскими, и многие множество з обу сторон войска литовского и немецкого пало. Потом, видячи князь велики Витолт, што войска его силно много побито, а ляхове им жадное помочи вчинити не хотят, и князь велики Витолт прыбег до брата своего короля Ягайла, а он мшу слухает. А он рек так: «Ты мшу слухаеш, а князи и панове, братья мои, мало не вси побиты лежат, а твои люди жадное помоцы им вчинити не хотят». И он ему поведил: «Милы брате, жадным обычаем иначей вчинити не могу, толко мушу дослухати мшу», и казал гуфу своему коморному на ратунок потягнути… и пошол з войски литовскими, и немец наголову поразил, и самого мистра и всих кунторов его до смерти побили, и безчисленное множество немцов поймали и побили, а инные войска ляцкие ничого им не помогали, толко на то смотрели. А затым всих их поразивши и многие городы и земли их побравши, а остаток на конец выпленивши и выпаливши, и пусту землю вчинивши, и з великою честью и з невымовным звитяжством, и на весь свет знаменитую славу осягнувши, за ся до своих земель доехали, и половицу хоругвей немецких и бороды мистрову и всих кунторов его з мертвых ободравши, и половицу взяли до Польский, а половицу до Литвы, где ж тые бороды и хоругви их в замку Краковском в церкви святого Станислава, а в Вилни также у святого Станислава завешоны суть».
Это белорусско-литовская версия Грюнвальдской битвы. Но существует еще и польская, которая существенно отличается от приведенной.
В своей «Истории Польши» Ян Длугош описывает битву следующим образом.
На левом фланге союзнических войск стояли поляки под командованием Ягайло (Владислава), справа — литовцы и белорусы, которых возглавлял Витовт (Александр), в центре расположились три смоленских полка. Первыми в сражение вступили войска Витовта, затем поляки. На протяжении часа шла жестокая сеча, в которой никто не мог взять верх. Крестоносцы, заметив, что на левом фланге сложилось угрожающее положение, все силы бросили на правый фланг. Литовцы начали отступать, а затем и вовсе бросились в бегство. Некоторые из них, говорит Я. Длугош, опомнились только в Литве, где и сообщили, что король Владислав и великий князь Александр убиты. Витовт постоянно слал гонцов к Ягайло, прося у него помощи. Наконец он без охраны прискакал к королю и попросил того вступить в бой, чтобы личным примером вдохновить воинов. Польский историк умышленно принижал роль Витовта и возвеличивал польского короля.
По мнению Я. Длугоша, исход битвы решило мужество смоленских полков. «В этой битве, — писал историк, — русские Смоленской земли упорно сражались, стоя под собственными тремя знаменами, одни только не бросились наутек и тем заслужили великую славу».
На самом деле войска Витовта и татары Джелаладдина отступили лишь на время. Переждав первый натиск крестоносцев и перегруппировав силы, Витовт и Ягайло загнали тевтонцев в два огромных «котла». В одном погибали рыцари великого магистра Ульрика фон Юнгингена, во втором великого маршала Фридриха фон Валенрода.
В «Хронике литовской и жмойтской» говорится, что «самого мистра пруского Улрика простый драб ощепом пробив». В орденских хрониках записано, что великий магистр погиб от боевого топора хана Багардина. В любом случае, разгром крестоносцев был полный.
В битве под Грюнвальдом кроме великого магистра Немецкого ордена погибли великий маршал, великий комтур, великий одежничий, скарбник, десятки комтуров и войтов, тысячи простых братьев. Позже в костелах святого Станислава в Кракове и Вильне были выставлены знамена хоругвей Лихтенштейна, Бальги, Гернсдорфа, Бланкенштейна, Вальдова, Ноститца и многих других. На них были изображены красный волк, белый лев с желтой короной, на знамени Валенрода — черный крест на белом поле.
Велики были потери и среди союзников: погиб каждый третий воин в шеренге, в некоторых — каждый второй.
Утром следующего дня Ягайло, Витовт и королевская рада решали, как быть дальше. Стоять три дня и ждать нового нападения, как велит древний рыцарский обычай? Или сразу же идти к Мальборкскому замку? Витовт предложил послать на Мальборк конницу Джелаладдина, которая пройдет сто верст гораздо быстрее пешего войска. Ягайло запротестовал. Не к лицу христианскому королю отправлять на рыцарей- христиан язычников. И тогда, похоронив погибших и отправив домой раненых, союзники двинулись к колыбели прусского рыцарства. Сто верст они шли неделю. За это время новый великий магистр ордена Генрих фон Плауэн сумел организовать оборону замка. Он не только собрал уцелевшие хоругви, но и заручился поддержкой имперских немцев, венгерского и чешского королей.
Полуторамесячная осада замка ничего не дала. 8 сентября первыми снялись и ушли войска Витовта. Вскоре за ними последовали поляки. Можно сказать, что союзники так и не смогли в полной мере воспользоваться плодами победы под Грюнвальдом.
Я стоял в пустом зале заседаний капитула Мальборкского замка. Перекрытия потолка удерживала всего лишь одна каменная колонна, стоявшая в центре зала. По преданию, Ягайло узнал об этом от перебежчика и велел установить на противоположном берегу Ногата бомбарду. В двенадцать часов дня, когда вся верхушка ордена соберется на совещание, лучшему бомбардиру королевского войска приказано было сделать выстрел. Ядро должно было влететь в узкое окно и разбить колонну. В одно мгновение зал заседаний замка превращался в братскую могилу для отцов ордена.
