– Значит, партия по существу не умирала?
– Нет! Была непрерывная и большая работа. Была борьба.
– Я в то время вошел в состав объединения «В защиту прав коммунистов», одной из задач которого стала подготовка к Конституционному суду...
– Это две стороны одной и той же работы. Мы готовили восстановительный съезд. Место его проведения до самого последнего момента знали только три человека, в том числе я. Потому что опасно было и очень непросто – в то тяжелое время, когда даже некоторые герои, победители в Великой Отечественной войне, стеснялись надевать свои советские награды. Мракобесие вокруг достигло предела. Но я был убежден: сдаваться нельзя.
– И тогда, и сейчас изо всех сил стараются извратить существо деятельности коммунистов в советское время. Вы были первым секретарем райкома КПСС...
– Когда Василий Иванович Конотоп решил выдвинуть меня на эту должность, министр сельского хозяйства СССР Валентин Карпович Месяц, оказывается, тоже выдвижение приготовил – директором крупнейшего Всесоюзного научно-исследовательского института кормов. Так вот совпало. Не скрою, определенные колебания у меня возникли. Но ничуть не жалею, что решилось тогда в пользу райкома и что шесть лет я там проработал.
– А почему не жалеете?
– Это была возможность сделать для людей немало хорошего. Конкретно. К чему, не сочтите за громкие слова, я всегда внутренне стремился.
Когда принимал Серебряно-Прудский район, урожайность зерновых тут была 17 центнеров. А когда сдавал – 40 центнеров. При 19 тысячах голов дойного стада мы вышли на надои в 4200 килограммов. Мы отстроили все наши хозяйства, выйдя на скоростное сооружение животноводческих помещений и резко сократив срок от проектирования до постановки скота: он составил всего 43 дня. Как начальник штаба областной стройки вместе с другими товарищами я даже получил тогда премию Совета Министров СССР. В 17 раз были сокращены инвестиционные сроки! Замечу: в Московской области к 1988 году вводилось 50 тысяч скотомест за год. А вот в 2005 году по всей России – только 38 тысяч. Есть разница?
– Ничего не скажешь...
– И это ведь были не только прекрасные животноводческие помещения, оборудованные по последнему слову техники, где сразу же переходили на двухсменку, но и какие Дома животноводов! С джакузи, саунами, с комнатами психологической разгрузки. Помню, приехал к нам Василий Александрович Стародубцев (Серебряно-Прудский район граничит с Тульской областью) – и восхитился. Мы ему в «Новомосковском» такие же помещения построили. А потом и в Ивановской области, в других местах.
Вот вам работа нашей партии, работа коммунистов. Наглядно. Я уже был членом бюро Московского обкома КПСС. И жизнь меня убеждала, что впереди у нас широчайшие перспективы. Но произошла трагедия – и всё это оборвалось.
– Да, трагедия. Однако в недавно вышедшем новом сборнике ваших стихов (замечательно, что вы пишете стихи до сих пор!) я прочитал такие строки:
То есть, как я понимаю, появляются силы для сопротивления, для борьбы. Но откуда они появляются и в чем вы их чувствуете?
– Прежде всего – в моей партии. Надо понимать, что партия – это коллективный разум, структурированная организация, и выработка выверенных, спрогнозированных решений, мобилизация коммунистов на борьбу за социальные и политические права трудящихся имеют огромное значение. В этом и есть главный смысл работы Президиума ЦК КПРФ, Председателя ЦК, ну и соответственно моей как члена Президиума и заместителя Председателя.
Отметил бы системность в работе, к которой мы стремимся, выделение направлений, на которых в тот или иной период сосредотачиваются основные усилия. В большом и многообразном конгломерате решаемых задач и повседневных наших действий есть два ведущих направления. Первое – это работа в Государственной думе, где наша партия представлена фракцией КПРФ, и второе – организация протестного движения.
– У вас лично и на одном, и на другом направлении – серьезнейшие обязанности. В Думе вы заместитель председателя Комитета по природным ресурсам и природопользованию, а вместе с тем возглавляете Общероссийский штаб протестных действий, созданный Центральным Комитетом КПРФ. Но есть мнение, до сих пор довольно распространенное, что пребывание коммунистов в Думе ничего не дает. Вам ведь тоже, наверное, приходится слышать такое?
– Приходится. Однако это ошибочное мнение. Можно вспомнить опыт наших предшественников – большевиков, которые, несмотря ни на что, шли работать в царскую Думу, и это был ленинский курс. А сегодня... Ну что бы значил, например, доклад министра сельского хозяйства в Думе, о котором мы с вами говорили, без нашей позиции, без нашего отношения, тут же выраженного с трибуны? Это был бы холостой выстрел. А мое выступление от фракции КПРФ заставило даже министра признать, что мы потеряли продовольственную безопасность.
– Он признал это?
– Вынужден был признать. Под давлением фактов. И я еще раз назвал поименно главных виновников этого. Греф и Кудрин со своими министерствами сделали всё, чтобы сорвать принятие закона о развитии сельского хозяйства и продовольственных рынков, а я был в рабочей группе по подготовке этого законопроекта. «Единая Россия» дезавуировала закон о продовольственной безопасности, внесенный нашей фракцией.
Я говорил: вот вы намерены открыть двери России в ВТО, а между тем реальностью для нашей страны в результате ваших действий становятся голод и холод. Представьте, если жизненные обстоятельства заставят нас закрыть границу. Мы же производим теперь всего 33 килограмма мяса на душу населения, а было 75, стали производить зерна меньше всех в Европе – 450 килограммов на человека. Куда это годится? В советское время, я уже называл, было 900.
Каждый год из села за счет диспаритета цен изымается 100 миллиардов рублей. Триллионы уже выкачали. За тонну солярки сейчас надо пять с половиной тонн зерна платить. За одну единицу техники – 250 тонн зерна, целый состав хлебобулочных изделий! За одну тонну удобрений – от трех с половиной до шести тысяч рублей. Все цены за последнее время увеличились в два-три раза, а на зерно... осталась та же цена!
– В голове не укладывается, честное слово.
– Вот именно – не укладывается. Абсурд, да и только. Закупочная цена для крестьян в десять раз ниже, чем стоимость хлеба в московских магазинах. В десять раз! Государственная поддержка на один гектар в Германии 330 евро, у нас – 5.
Додумалась «Единая Россия», заговорили сейчас о 20 евро как о задаче. А ведь при Советской власти часть бюджета, выделяемая на село, была от 19 до 25 процентов. Меньше 19 не было за все годы Советской власти. Сейчас – около одного процента! Белоруссия дает сегодня на 6 миллионов гектаров пашни полтора миллиарда долларов, а у нас столько же – на 117 миллионов га. Вы представляете? Вот куда эта «пятая колонна», засевшая в Кремле и в «Белом доме», нас ведет.
– Но вам скажут: вы ставите эти вопросы в Думе, а конкретный результат?
– В борьбе ощутимый результат зачастую достигается не сразу. Важно, что мы вскрываем реальное положение дел, предаем гласности то, что без нас было бы скрыто.
Ведь после доклада в Думе министра сельского хозяйства мы не только представили контрдоклад, но и провели пресс-конференцию, где были изложены наши данные и наши оценки.
А закон о недрах? После моего выступления на пленарном заседании он был снят с рассмотрения. Мы также провели пресс-конференцию, направили наш материал во все областные законодательные собрания и всем губернаторам. Аналогично по Лесному кодексу, по Водному кодексу.
Острейшая борьба развернулась сейчас вокруг проектов законов «О персональных данных» и «Об информации, информационных технологиях и защите информации». Власть замахнулась на всё и вся, хочет перечеркнуть 12 статей Конституции и 28 федеральных законов. Каждого из нас не только лишают минимальной свободы, элементарной неприкосновенности личности, но, ставя в полную зависимость,
