Россия. Век XX-й (1939-1964)

Еще раз повторю, что документы, которые дали бы возможность бесспорно показать «кураторство» Хрущева над МГБ в последние годы жизни Сталина, либо были уничтожены, либо вообще не существовали: сам Хрущев свидетельствовал о стремлении Сталина ограничиваться устными директивами членам Политбюро (Президиума) ЦК, и поручение Хрущеву шефствовать над ГБ, вполне возможно, никак не фиксировалось.

Выше цитировалось утверждение, согласно которому Хрущев официально ведал «кадровой работой», — как Маленков и, затем, Кузнецов. Но историк Ю.Н. Жуков уверяет, что еще 10 июля 1948 года Политбюро приняло решение о реорганизации ЦК, в результате чего, в частности, «Управление кадров раздробили на семь самостоятельных производственно-отраслевых отделов» (см. кн.: Н.С. Хрущев (1894–1971). — М., 1994, с. 149). Не исключено, что дело обстояло именно так, и Хрущев в конце 1949-го — начале 1953 года курировал ГБ не по «должности», а по личному указанию Сталина; впрочем, Никита Сергеевич мог ведать тем из семи отделов, которому была поручена «отрасль» Госбезопасности…

На известном Пленуме ЦК в июне 1957 года, «разоблачавшем» Молотова, Маленкова и Кагановича, генеральный прокурор Р.А. Руденко утверждал, что Абакумов организовывал Ленинградское дело «с ведома» Маленкова, но тот резонно возразил: «Почему с моего ведома, когда Абакумов не был мне подчинен»[298]. На том же Пленуме Маленкова обвинили в том, что он однажды в «особой тюрьме» допрашивал арестованных по Ленинградскому делу людей. Маленков признал, что «выезжал в тюрьму по поручению тов. Сталина в присутствии товарищей, которые сидят здесь» (то есть других членов Политбюро 1949 года). На что последовала реплика:

«Хрущев: Я тоже здесь сижу, но я не выезжал и не знаю, кто туда выезжал[299].

Маленков: Ты у нас чист совершенно, тов. Хрущев» (там же, с. 48).

Маленков на этом пленуме явно опасался окончательно разгневать Хрущева[300], но все же, кажется, не удержался и, как можно предположить, намекнул, что не ему, а именно Хрущеву был с декабря 1949 года «подчинен» Абакумов; при этом фраза: «Ты у нас чист совершенно, тов. Хрущев», — явно имела противоположный смысл. Впоследствии за Маленкова (конечно, с его слов) договорил его сын Андрей Георгиевич, который писал:

«В конце сороковых годов… Хрущев занимал пост секретаря ЦК по кадрам[301] и, по долгу службы контролируя деятельность репрессивных органов, нес личную вину за гибель А. Кузнецова и других ленинградских руководителей. Боясь, как бы на готовящемся судилище (в 1957 году. — В.К.) над Маленковым не всплыла его собственная неприглядная роль в „ленинградском деле“, Хрущев должен был… всю вину свалить на Маленкова»[302].

Определенным подтверждением хрущевского кураторства над МГБ является рассказ очевидца, П. Дерябина, о том, как после ареста Абакумова именно Хрущев объяснял, почему это произошло, сотрудникам министерства и назвал одной из основных причин «запоздалое обнаружение ленинградского заговора» (Абакумовым)[303]. При этом важно отметить, что Дерябин в своем рассказе преследовал цель не «обличать» Хрущева, а только сообщить его версию краха Абакумова.

В высшей степени показателен и тот факт, что после ареста Абакумова и многих его сослуживцев «освободившиеся» руководящие посты в МГБ занял, как установил первоклассный историк Г.В. Костырченко, целый ряд «людей Хрущева», переведенных в Москву с Украины (где он, как мы помним, был 1-м секретарем ЦК с января 1938 года до декабря 1949-го) — секретарь Винницкого обкома партии В.А. Голик, Херсонского — В.И. Алидин, Кировоградского — Н.Р. Миронов, Ворошиловградского — Н.Г. Ермолов, Одесского — А.А. Епишев[304]. Особенно многозначительна в этом отношении фигура Епишева, который с 1940 года был 1-м секретарем Харьковского обкома, а с 1943-го — членом Военного совета 40-й армии, входившей в 1-й Украинский фронт, членом Военного совета коего являлся Хрущев; после войны Епишев стал секретарем ЦК Украины по кадрам, а после перевода Хрущева в Москву, побыв краткое время 1-м секретарем Одесского обкома, отправился в столицу, — то есть двигался за Хрущевым как нитка за иголкой. И в сентябре 1951-го Епишев занял один из важнейших постов в МГБ — заместителя министра по кадрам. Не менее характерно, что в 1953-м, после того, как главой МВД стал Берия, Епишев возвратился на пост 1-го секретаря Одесского обкома (позднее Хрущев назначит его начальником Главного политического управления армии и флота). Едва ли Хрущев смог бы внедрить в 1951 году на высокие посты в МГБ такое количество «своих людей», если бы он не курировал это министерство.

Об этом свидетельствовал и П.А. Судоплатов: «Во время последних лет сталинского правления Хрущев… расставлял своих людей на влиятельных постах. Редко замечают, что Хрущев умудрился… внедрить четырех своих ставленников в руководство МГБ-МВД: заместителями министра стали Серов, Савченко, Рясной и Епишев. Первые трое работали с ним на Украине[305]. Четвертый служил под его началом секретарем обкома в Одессе и Харькове» (цит. соч., с. 543–544).

Стоит еще привести хрущевскую реплику на июльском пленуме ЦК 1953 года, посвященном «разоблачению» Берии. На нем, в частности, выступал Н.Н. Шаталин[306] , который с 1938 года состоял в аппарате ЦК партии и так или иначе ведал МГБ, побывав даже 1-м заместителем начальника Управления кадров ЦК. Он, очевидно, был слишком замешан в репрессивных делах, и четыре года спустя, на июньском Пленуме ЦК 1957-го, когда «разоблачались» Молотов, Маленков и Каганович, А.А. Громыко заявил, что «если бы взяла руководство в свои руки тройка (выше поименованная. — В.К.) и их сообщники, то, наверное, опять появилась бы тень Шаталина или какого-либо его эквивалента. А этих людей не надо учить, как расправляться с кадрами»[307].

Но в июле 1953-го Шаталин еще не считался вершителем «расправ с кадрами» и всячески обличал на Пленуме Берию. Он заявил, в частности: «Мы в аппарате Центрального Комитета чувствовали явную ненормальность в отношениях с Министерством внутренних дел (во главе которого с марта 1953-го — то есть в течение предыдущих трех с половиной месяцев — стоял Берия. — В.К.), в особенности по работе с кадрами. Берия в последнее время настолько обнаглел, что… во многих случаях назначал и смещал людей без решения Центрального Комитета… Я пытался роптать, выражая недовольство…

Хрущев. Было это.

Шаталин. Но Никита Сергеевич мне говорил, что в данных условиях проявление недовольства в такой форме — это ни больше ни меньше как махание руками с оставлением их в воздухе…»[308] (выделено мною. — В.К.)

Шаталин в этом тексте явно сопоставлял характер контроля ЦК (вернее, соответствующего его подразделения) над «органами» до Берии и при Берии, когда он, Шаталин, и стоявший над ним Хрущев в сущности вообще утратили сей контроль. А из этого уместно сделать вывод, что и Хрущев, и подчиненный ему Шаталин курировали (и надежно!) МГБ до марта 1953 года.

Конечно, проблема нуждается в дальнейшем исследовании, но все же есть существенные основания заключить из вышеизложенного, что с декабря 1949-го именно секретарь ЦК Хрущев — разумеется, под руководством Сталина — ведал делами МГБ и, приписывая эту роль Берии или Маленкову, как говорится, наводил тень на плетень.

Видный государственный деятель, с 1944-го по 1985 год игравший первостепенную роль в развитии экономики страны, Н.К. Байбаков — человек, понятно, о многом осведомленный — впоследствии писал: «Кляня и понося Сталина… кликушески разоблачая его культ, Хрущев… отводил обвинения прежде всего от самого себя… Именно он известен массовыми „московскими (1936–1937