подлыми штуками он тоже не брезговал, при малейшем недовольстве тех из стрелков, кто был поздоровее и мог дать хорошей сдачи. Но в этот раз он наверняка поберегся, иначе выяснилась бы причина конфликта и возник бы справедливый вопрос: откуда унтерфельдфебель Барт знает содержание письма из дома к стрелку Хагену? Командиру отделения, в отличие от старших офицеров, такую информацию знать не полагалось…
А что касалось тумаков Барта и Мюнцера, Хаген выдерживал избиения и пожестче. Зато во взводе его зауважали, а его фраза, обращенная к унтерфельдфебелю Барту, вошла у стрелков в поговорку. Естественно, Хаген теперь стал лютым врагом унтерфельдфебеля Барта. Но Отто считал это для себя за честь и нисколько не унывал, то и дело наталкиваясь на красноречивые взгляды унтерфельдфебеля, горящие лютым огнем. От Краузе эти гипнотические потуги командира отделения не утаились.
— Я уже беспокоюсь за зрение нашего унтерфельдфебеля… — смеясь, говорил он Хагену. — Того и гляди, у него от натуги белки из орбит выскочат… Одно успокаивает: даже в незрячем состоянии его правая рука всегда найдет себе дорогу… На ощупь!..
XV
Теперь, во время смертельной атаки, Отто опять увидел этот ненавидящий взгляд унтерфельдфебеля. Так что лучше было держаться от него подальше. Кто знает, что задумала эта сволочь…
Хотя здесь, на поле боя, любые замыслы оказывались совершенно бесполезны. Смерть тут же вносила свои коррективы в намерения людей, своими кровавыми делами доказывая, что ей одной позволена роскошь чего-то хотеть и исполнять свои желания.
Когда с обоих краев высоты появились танки русских, Отто напрочь забыл о существовании унтерфельдфебеля. Это были средние танки — «микки маусы», как их прозвали стрелки за пару характерных круглых люков на башне. Оба шли наперерез «тиграм», ведя очень плотный огонь из орудий и пулеметов. Для «тигров» эта стрельба серьезной угрозы не представляла. Основной удар обрушившихся осколков и пуль приняла на себя пехота.
Выжили только те, кто успел вовремя залечь. Но и здесь осколки бронебойных русских снарядов, отскакивая от непробиваемых боков «тигров», настигали стрелков.
Двоих носильщиков раненых накрыло русским снарядом. Он срикошетил от башни правого крайнего «тигра» и, пролетев еще метров двадцать, попал прямо в носилки. Два санитара-унтерфельдфебеля в этот момент как раз оттаскивали назад носилки с тяжело раненным командиром первого взвода Мором. От взводного и носилок осталась только воронка, а санитаров, разорванных на куски, разнесло на несколько метров в стороны.
Вторая пара носильщиков не успевала оттаскивать раненых, которые корчились и кричали по всему полю. Помочь им не было никакой возможности.
Противотанковое отделение роты ничего не успело толком предпринять. Еще на подходе русские, которые вели огонь с высоты, устроили настоящий отстрел тех, кто бежал с противотанковыми ружьями. Участок поля от города практически до самой высоты был ровным, как стол. Только у самого подножия начинались овраги и ямы. Спрятаться практически негде, только используя канавы, которые прорыли гусеницы наступающих «тигров». Трава, которой заросло поле, мешала занять выгодную позицию.
XVI
Следом за средними танками русских появились тяжелые монстры. Они с ходу открыли огонь по стоявшим на задних позициях «самоходкам», а потом развернули настоящую охоту на «тигров». Скорее это напоминала травлю.
Воспользовавшись эффектом неожиданности, русские монстры психологически подавили немецких танкистов, и те совсем растерялись. Выстрелы немецких танков уходили мимо, а наводчики русских работали без промаха. Ухающие, оглушающие выстрелы огромных пушек, которыми были оснащены башни тяжелых русских танков, выплевывали огромные снаряды. Первым они поразили «тигр», следом за которым шло отделение Барта. Мощнейшую броню пробило насквозь, а часть взрывной волны, уйдя в сторону по касательной, раскидала бегущих во все стороны. Следом возле машины ложились снаряды, выпущенные из других танков. Они поднимали тонны земли. Обрушиваясь на головы солдат, мокрая и тяжелая, как плита, земля заживо погребала их под собой.
Еще две тяжелые машины показались на правом фланге. Между танками бежала пехота. Грязно- зеленые фигурки русских накатывались со всех сторон, и сквозь рев и грохот боя прорывался их наступательный клич.
XVII
Отто, уже потом, только после боя, смог сообразить, кто первым подал знак к отступлению. Русские почти одновременно подбили еще два «тигра». Видимо, этот приказ первым отдал командир танкового взвода, который находился в подбитом танке управления, в самом центре поля. Экипаж командирского танка спешно вылез из машины. Они не успели еще отбежать от покинутого танка и на пару метров, как машина содрогнулась от мощного взрыва, потрясшего все ее нутро. Гриб дыма и пламени вырос над развороченной башней. Они сами подорвали оставленный танк.
Примеру командира попытались последовать три других экипажа подбитых «тигров». Тем двум, что находились на левом фланге, пришлось особенно несладко. Один из «тигров» от прямого попадания русского 122-мм снаряда развернуло и наклонило набок, прямо башней к русским. Танкисты, попытавшись покинуть танк, попали под пулеметный огонь русского «микки мауса». Два танковых пулемета русских расстреляли экипаж в упор, и танк двинулся дальше, а начатую им работу уже доделывали подбежавшие к добыче русские пехотинцы.
Экипаж другого подбитого «тигра» успел выбраться из машины и спуститься на землю. Но русские подошли слишком близко. Танкистам тут же пришлось вступить в бой. Наступающие в лоб прижали их огнем автоматов к броне оставленного танка. В нем тоже взрывались боеприпасы.
Единственная уцелевшая из взвода немецких «тигров» машина дала задний ход, маневрируя и пытаясь увернуться от выстрелов обложивших ее русских танков. Он шел, не оглядываясь, куда правит, давя гусеницами убитых и беспомощно кричащих раненых солдат стрелкового полка. Кто-то, в ком еще оставались силы, успевал отползти самостоятельно, но тут же попадал под гусеницы более быстрых «микки маусов» русских. Они, развивая успех, уже вклинились в ряды стрелкового полка, расстреливая по пути из пулеметов всех, кто попадался им на пути. Но главная их цель была впереди. Они рвались вперед, к отступающим «фердинандам».
XVIII
Вдруг с высоты покатился наступательный крик «ура-а!», и Отто увидел, как по склону в их сторону рассыпалась горстка грязных солдат с озверевшими лицами. Там, наверху, уже не должно было остаться ни одной живой души, ведь макушку этой проклятой высоты сантиметр за сантиметром перерыли снаряды «фердинандов» и «тигров». Всем товарищам Отто показалось, что эти русские, пошедшие в контратаку, восстали из ада.
