фюрер, русских изгоняют из своих домов, убивают и насилуют, а эти недоноски в прессе и на телевидении прославляют его каждый день. Представляешь: парламент Чечни обратился к народам Кавказа с призывом создать кавказскую армию для защиты от России. Чует сердце, не миновать там бой ни.
— Александр Петрович, ты пойми, — обратился к Кравцову Смирнов, — вся эта сволочь и гниль возможна только в периоды большой смуты или тотального предательства. Они быстро забыли, когда их за одну ночь выселяли целыми городами. Сталин никого зря не трогал.
:— Ты прав, — сказал ему Кравцов.
— Я тебе специально покажу, архивные документы нашел, и из эсэсовских архивов, что они творили с русским населением на Кавказе, а татары в Крыму во время оккупации. Вырезали, не жалея ни женщин, ни детей. Со стороны Сталина их выселение еще было жестом милосердия, их уничтожить надо было за те зверства. Почитаешь документы, плакать будешь. Кстати и еврейского населения они уничтожали много, а эти сволочи, которые захватили телевидение и прессу, даже не вспоминают своих соплеменников, для них главное расчленить Россию. Хотя какие соплеменники, в прессе и на телевидении, как говорит мой друг Яшка Брагинский, уже давно нет евреев, их вытеснили жиды. Ну, а чем они отличаются, тебе лучше расскажет Яшка, а он чистокровный еврей, порядочный мужик и настоящий гражданин России, хорошо знает историю своей нации и причины ее бед.
Поздно засиделись в тот вечер Кравцов и Смирнов, и Александр Петрович не жалел об этом. Один вечер раскрыл им единую боль их сердец, подтвердил родство душ, мыслей и целей. В течение понедельника Кравцов, созвонившись с Ильиным из ГРУ и Марченко из Генштаба, лично встретился с каждым, переговорил о сути дела и получил согласие на оказание помощи в вывозе оружия. С Рожновым и еще одним сотрудником во вторник, 15 апреля, он выехал в Калугу. В час дня они уже сидели в квартире Ракитина Егора Олеговича, бывшего заведующего сектором Орготдела ЦК КПСС. Егор Олегович не ожидал сюрприза, так как в дверь ему позвонил работник горгаза, а открыв дверь, он через несколько минут сидел на стуле, связанный по рукам и ногам.
На вопросы, естественно, отвечать отказался, заявив, что они психбольные и он никакого золота партии не знает.
— Ну что ж, — сказал ему Александр Петрович,
Через минуту Ракитину ввели несколько кубиков пентонала натрия, или, как его называли разведчики, 'сыворотки правды'. Уже через десять минут после его введения наступало такое подавление воли, что допрашиваемый не мог сопротивляться и все рассказывал.
Рассказал все и Егор Олегович. Как оказалось, все первые двери трех спецхранов были бронированные, их даже не взял бы гранатомет. Они открывались магнитной картой, и Ракитин сказал, где она у него хранится. После первой двери шла вторая бронированная дверь с кодовым замком, назвал он и код. В случае ошибки с набором кода срабатывало устройство, которое выплескивало струю газа из соединения цианидов, и люди, пытавшиеся открыть двери, мгновенно умирали. Таких зарядов в двери было 60. Более того, после каждого срабатывания газовой ампулы уходил радиосигнал, который принимался кем- то в Москве, но кем и где конкретно — Ракитин не знал. Рассказал он и о системе дубляжа. Каждое воскресенье, во второй половине дня у него на квартире раздавался междугородный телефонный звонок. И неизвестный голос произносил условленную фразу: 'Как самочувствие Крота?'. На что Ракитин отвечал 'Здоровье Крота отличное'. Это означало, что все в порядке.
Звонок, очевидно, шел из Москвы, — подумал Кравцов, так как Ракитин этого не знал. В случае, если абонент в Калуге не отвечал, это означало тревогу и к местам спецхранов должны были немедленно прибыть бывшие работники КГБ, которых вывели из состава этой организации еще до августа 1991 года, но оставили как волкодавов беречь награбленное у народа богатство. Располагались они в населенных пунктах поблизости от мест хранения золота. Но мест этих не знали, как не знали и того, что в спецхранах золото, иначе бы давно сами им завладели. Они должны были сначала обратиться в местное, Калужское отделение Сбербанка, где была абонирована ячейка, в которой лежало письмо с указанием, где в квартире Ракитина спрятаны схемы расположения спецхранов. Для бывших работников КГБ дали информацию, что они должны взять под охрану хранилища с партийными документами. Кроме этого, в случае тревоги они должны были позвонить в Москву по одному из трех оставленных им телефонов.
Как оказалось, Ракитин еженедельно, в четверг, пятницу и в субботу, ездил к каждому из трех спецхранов и проверял визуально, нет ли каких признаков попыток вскрыть эти двери. Так что система подстраховки и контроля была у партноменклатуры продумана и в то же время безлюдное место сразу высвечивало любого, кто попытался бы нарушить мертвый покой золотых слитков.
Кравцов узнал все, что ему нужно было для вскрытия хранилищ. Пора было уезжать, но Ракитина нельзя было ни оставлять, ни брать с собой. Может, за ним наблюдали свои же, а он об этом не подозревал. Поэтому было принято решение, что Рожнов останется с Ракитиным под видом приехавшего к нему родственника и проследит, чтобы тот не изменял своему режиму дня и своим привычкам. В пятницу он с Ракитиным выдвигается к Медыни, к тому спецхрану, на который он ездил по пятницам. На работе Кравцов как-нибудь замнет его отсутствие.
И вот наступила пятница, 18 апреля. Кравцов раньше уехал с работы, так как все договорились встретиться перед отъездом у него. В 16 часов у него собрались Смирнов, Ильин из ГРУ и Марченко из Генштаба. Он рассказал им о всей эпопее с золотом партии. И хотя очень много писалось в газетах и журналах о золоте КПСС и, кажется, люди к этому привыкли, на деле все было гораздо сложнее. Видимо, реальность наличия настоящего золота все-таки оказывала на людей свое магическое действие. Так получилось и сейчас.
Тут уже Смирнов снял с коллег Кравцова некое состояние ступора, сказав, что они это золото пустят на ВПК, армию и разведку. Если внутренние враги страны разрушают эти структуры, то мы обязаны использовать этот уникальный шанс, чтобы противостоять им. Кравцов в деталях объяснил еще раз ситуацию с учетом данных, полученных от Ракитина. Все люди, которых подобрали Смирнов, Кравцов, Ильин и Марченко, уже были на исходной позиции, где их ожидали два микроавтобуса. Отдав команду по радиотелефону на микроавтобусы и переговорив с двумя своими сотрудниками, вооруженными автоматами, которые находились уже в здании на улице Генерала Антонова, куда они должны были привезти груз, все двинулись в путь.
В двух километрах от Московской кольцевой автодороги по трассе на Калугу, их две 'волги' соединились с двумя микроавтобусами. Через 45 минут они уже были возле развилки на Наро-Фоминск, где их ожидали три крытых военных грузовика 'урал'. Ребята высыпали из микроавтобусов и перебрались в 'уралы', а шоферы 'уралов' пересели на микроавтобусы, и их повезли в их дивизию, которая дислоцировалась в пяти километрах от шоссе. Решили никого чужих не подпускать к этому делу. Кравцов лично договорился о грузовиках с генералом Птициным из Наро-Фоминской дивизии.
Вскоре они миновали сначала Обнинск и, свернув на Малоярославец, скоро проехали и его. От Малоярославца до Медыни оставалось 39 километров. И чем они ближе приближались к цели, тем сильнее осознавали, что влезли в такое дело, из которого могут и не выйти живыми. Но это были настоящие, тертые и жизнью и службой офицеры, которые всегда один раз принимают решение и уже не меняют его. Хранилище было расположено в пяти километрах не доезжая Медыни, а еще ближе на три километра их ждал 'жигуленок' Рожнова со связанным на всякий случай Ракитиным, хотя последний и не думал трепыхаться, так как в случае провала или получения огласки он сам мог загреметь лет на 15 в тюрьму.
Грузовики съехали на обочину, а затем еще подъехали ко входу в спецхран на расстояние метров тридцати, ближе не позволял мягкий грунт, и хотя снег растаял дней как пять-шесть, земля все же не успела просохнуть. Кравцов быстро провел со всеми еще один инструктаж, вытащил из-под сиденья 'волги' два автомата и по два запасных рожка и, передав своим офицерам, отдал команду:
— Стать впереди машин и сзади, никого не подпускать, в случае появления посторонних и их попытки подойти к грузовикам стрелять на поражение. Всю ответственность беру на себя.
Он быстро спустился по ступенькам. За ним Смирнов и капитан Рожнов. Кравцов вставил магнитную карточку, взятую 15 апреля у Ракитина, в дверь и потянул на себя огромную махину, но она на удивление легко открылась. Смирнов держал два молотка и тяжелую коробку с гвоздями, чтобы забивать ящики с
