погибла вся его семья, жена и две дочери, во время межнациональных беспорядков. Теневые дельцы и местное националистическое ворье, которое в свое время крепко пообщипали следователи Гдлян и Иванов по знаменитым хлопковым делам, теперь спровоцировали массовые беспорядки, насилие, поджоги, убийства милиционеров, чтобы волной этого беспредела запугать местное население и прорваться к власти.
Командир дивизии срочно помог ему вылететь с попутным самолетом в Ташкент. Позвонил и в Ташкент своему другу генералу Керимову и попросил выделить вертолет, чтобы подбросили Страхова в Фергану. На следующий день он был уже в Фергане. Как ни старались соседи скрыть от него правду, он все равно ее узнал. Его жену Таню насиловали шестеро грязных, в замусоленных халатах урода, а затем вспороли ей живот. Изнасиловали и старшую дочку Ирочку, которой всего-то исполнилось восемь лет, она сразу же от шока и умерла, а младшую трехлетнюю Леночку просто придушили. Илья за один день поседел. Соседи помогли ему похоронить жену и дочерей. Все обратили внимание на его лоб, покрытый синими кровоподтеками, но боялись задать вопрос.
А Илья, приехав в первый день из морга в опустевшую и разгромленную квартиру, рыдал, как мальчишка, и бился головой об стену, что не уберег своих любимых. При одной мысли, что какие-то отбросы человечества насиловали его Танюшку, белокурую красавицу, добрую и отзывчивую, которая всегда помогала местным женщинам — и узбечкам, и киргизкам и многим другим — отстоять свои права, получить пособие на детей, правильно оформить необходимые документы, его сердце разрывалось от боли ... А Ирочка, только пошла во второй класс, да и малышку Леночку он почти не видел, проклятая война. За что ему такое наказание, он всю жизнь отдал государству, был дважды ранен в Афганистане, почему власть не сумела защитить его семью? Разве он виноват, что к власти в Кремле дорвался пятнистый ублюдок, импотент, не способный принимать государственные решения ...
Пока мы погибаем в Афганистане, а наших жен и детей насилуют и убивают, он свою сучку ублажает покупкой дорогих бриллиантов в Париже. Вот кого надо уничтожать, как бешеных собак, а не этих туземцев, они что, только инструмент в руках у подлой номенклатуры, детишки которых знают об Афганистане только по телевидению и газетам.
Насилия прокатились не только по Фергане. Илья разыскал детей, оставшихся без родителей. У него уже созрел план. Женщин во дворе он попросил собрать к вечеру всех детей-сирот, а сам поехал в горисполком. Председатель исполкома знал о том, что случилось с его семьей, тем более что ему из Ташкента звонил генерал Керимов, просил помочь. Но на пути к кабинету председателя перед ним встал его помощник. Илья одной рукой неуловимым движением оторвал его тело от пола и обрушил на письменный стол, из приемной все выскочили в коридор. Ворвавшись в кабинет председателя, он крикнул сидевшим за столом:
— Все вон из кабинета!
Вид у него был такой страшный: седые волосы, в кровоподтеках лоб, сверкающие глаза, — что все горохом высыпали из кабинета. Председатель, белый, как полотно, вжался в кресло.
— За надругательство над моей женой и детьми и их убийство, председатель, я должен был бы стереть с лица земли не только этот вонючий город, в котором судьбой мне было предопределено жить, но и всю вашу гнусную воровскую республику. Но я понимаю, что простые бедные люди здесь ни при чем. Во всем виноваты кремлевские подонки, берущие взятки, и ваши воровские кланы, которые эти взятки дают, чтобы в Кремле не замечали, как они грабят свой народ.
Поэтому слушай меня внимательно. Во-первых, я завтра улетаю, но через несколько дней вернусь, чтобы забрать оставшихся детей-сирот, человек 30, больше пока забрать не смогу. К этому времени собери деньги — где хочешь, это будет компенсация за квартиры, которые остаются здесь, детей на что-то надо будет устраивать в другом месте. Подготовь рабочих, я заберу жену и детей с собой, надо цинковый гроб достать, придется везти всех в одном гробу.
И второе, если здесь еще погибнет хоть один русский человек, независимо старуха или ребенок, я прилечу сюда со своей ротой, в живых не оставим ни одного узбека, киргиза или туркмена, и запомни: я слов на ветер не бросаю. Жаловаться бесполезно, приеду — переломаю хребет! Все, действуй и не забывай, что я тебе сказал о русских, хоть сам становись с автоматом и охраняй, ты же власть, вот и употребляй ее, если хочешь остаться живым.
Вечером он сел поговорить с женщинами, собравшими детей. Детей было человек сорок. Но он отобрал только русских детей, их оказалось 28. Девять девочек и 19 мальчиков. Все они были в возрасте от 8 до 13 лет. Илья поговорил с ними, не вспоминая их погибших родителей, рассказал о Москве и о том, что он едет скоро в город Калугу, это совсем рядом с Москвой. Хотят ли они поехать с ним, спросил их Илья, сказав, что у них там будет свой дом, они будут ходить в школу, играть в детские игры ... Дети дружно заговорили, выражая желание поехать с дядей Ильей. А самая маленькая, восьмилетняя Машенька, подошла к нему и, опустив головку, тихо сказала: 'Дядя, а можно я буду называть тебя папой?' Илья наклонился к ней и сказал: 'Конечно, Машенька, ты будешь моей дочкой'. И он подхватил ее на руки, а она обвила ручонками его шею. Скупая мужская слеза предательски скатилась по его небритой щеке. Три женщины, сидевшие в этой большой комнате, тоже вытирали глаза, наблюдая эту картину.
На следующий день к вечеру Илья Страхов уже был в своей дивизии. Он все рассказал генералу и сообщил, что принял решение демобилизоваться и посвятить свою жизнь воспитанию детей-сирот. Генерал был потрясен видом Страхова, тридцати-двухлетнего атлета, вмиг превратившегося в седого старика. Страхов предварительно переговорил с капитаном Рукатовым о том, что уезжает в Калугу и хотел бы, чтобы Степан приехал к нему жить. Он знал, что Рукатов детолюбец и у него нет никого из родни. Неплохо было бы захватить и прапорщика Ивана Сенько. Это был еще тот дрессировщик. Он занимался общефизической подготовкой и обучением системе выживания, делая из прибывающих новичков опытных бойцов.
Через день его вызвал командир дивизии Бубнов и сказал, что он обо всем договорился с командующим, ему в течение двух дней подготовят все документы. Более того, решено помочь и с самолетом, чтобы детишек забрать в Москву.
— Вот тебе 60 тысяч рублей из дивизионной кассы, командующий разрешил выдать. Я сегодня звонил в Москву, там у меня в Генштабе работает приятель, подполковник Марченко Игорь Кузьмич, тоже наш афганец, был ранен, в 1985 году его забрали отсюда в Москву. Стоящий мужик, он поможет тебе перебросить детей в Калугу и обустроиться, там ведь есть воинская часть, помогут как-нибудь.
А через два дня Илья был уже в Фергане. В его распоряжении было всего два часа, нельзя было долго задерживать самолет в Ташкенте. Первым делом он забрал уже подготовленный оцинкованный гроб с женой, и детьми и загрузил его в вертолет. С аэродрома он помчался в ЖЭК, где его ожидали дети со своими небольшими пожитками. Маленькая Машенька сразу схватила его за руку со словами: 'Мой папа приехал'. Илья поднял ее на руки и погладил по головке, и девочка, намертво прижавшись к нему, вцепилась в, его гимнастерку. Какие видения пролетали перед глазами этого маленького человечка? Как убивали ее отца, инженера института водного хозяйства или насиловали ее мать, а она забившаяся от страха под кровать слушала душераздирающие крики матери, пытавшейся вырваться из рук насильников?.. Илья сказал детям, что во дворе стоит автобус, который их сейчас повезет в аэропорт. Они сначала полетят в Ташкент, а оттуда в Москву.
— Так что можете выходить и садиться в автобус.
В этот момент к нему подошла одна из активисток, помогавшая собирать детей.
— Илья Романович, — обратилась она к нему, — возьмите и меня с собой. У меня здесь никого нет, муж два года назад погиб в Афганистане, детей нет, меня ничего здесь не связывает, а вам будет с детьми трудно, женщина все-таки нужна.
Илья с радостью согласился.
— Конечно, Ольга Анатольевна, —сразу вспомнил он ее имя-отчество, — садитесь в автобус и давайте в аэропорт. Я скоро приеду. Вот только с Тамарой Николаевной в горисполком заеду.
Через 20 минут он с Тамарой Соломка вошел в приемную председателя. Помощник, увидев Страхова и узнав его, забился в дальний угол. Но Илья подвел к нему Тамару и сказал:
— Это Тамара Николаевна Соломко, председатель Комитета русских беженцев, когда она будет приходить к председателю, чтобы пропускал ее вне всякой очереди. Ты понял меня?
— Да, да, конечно, — залопотал тот.
Страхов взял Тамару под руку и вошел в кабинет председателя. Тот вскочил с кресла и засеменил им
