— Мой отец воевал в Афганистане, и когда мы приезжаем в город, он всегда идёт в церковь и заказывает там молебен за упокой. И всегда жалеет, что не все его погибшие сослуживцы были крещены. Он рассказывал, что сам крестился после войны, когда вернулся домой. А вы молитесь за тех, кто когда-то с вами учился?
— Обязательно. И за победу, и за упокой. Некоторые из моих друзей погибли на Кавказе. И не только за них, а за всё российское воинство надо молиться.
— Хорошо, что вы пришли, — признался Василий, — мне намного легче стало. Теперь не кажется всё таким бессмысленным.
— Вот и слава Богу, а мне ещё надо с соперником твоим повстречаться. Ничего не имеешь против? — вопросительно вскинул брови отец Алексий.
— Нет, да и как я могу возражать. Может, ему даже нужнее, чем мне.
Соперник пришёл в этот день последним, когда Василий всеми правдами и неправдами отпрашивался у Сергея Ивановича домой.
Брагин хмурой тенью нарисовался в палате, молча сел на табурет у кровати Василия. Прежде чем сказать что-либо, он сидел некоторое время, опустив голову. Так и начал говорить в пол:
— Вась, я так не хотел. Участковый сказал, что ты не стал писать заявление, хотя Гордеевы готовы выступить свидетелями. Отец мне выговорил, что заступаться не будет… Короче, можешь сломать мне руки. Вот, — и в подтверждение он вытянул вперёд руки, кончики пальцев заметно подрагивали.
— Вить, ты же знаешь, что я этого делать не буду, — ответил Василий.
— Да, стрёмно получилось. Я себя таким дерьмом чувствую. Макс тоже хотел прийти. Но его отец запер. И правильно. Самое поганое то, что ничего исправить нельзя. Отец мне сказал: никаких тебе институтов, пойдёшь в армию. Я думаю, правильно. А тебе что врачи говорят, сможешь играть?
— Они не знают. Наверное, так, как играл, уже не смогу. Буду сочинять. И буду много работать.
— Слышь, Вась, если чем надо будет помочь, можешь в любое время на меня рассчитывать.
— Ладно.
Снова повисла неловкая тишина. Каждый думал о своём. В какой-то момент Василию вдруг показалось, что это не Брагин ему, а он Брагину изломал жизнь. Даже совестно стало. Не такое ли чувство выгоняло русских женщин на улицы, когда мимо шли этапом колодники? И подавали им еду или одежду — кто что может, хотя вчера каждый из этих угрюмых, закованных в цепи людей мог вынести всё вчистую из их небогатых домов, ударить ножом или топором, снасильничать... Надо спросить об этом у отца Алексия.
8
В июне Василий уже мог играть токкату и фугу ре-минор Баха, не очень ровно, но уже цельно. Руки, как раньше, не летели, более того, некоторые пассажи давались через боль. Между делом он мял в руках теннисные мячи, которые привезла Изольда Матвеевна, и эспандеры, добытые отцом. Невзирая на предоставленную директором отсрочку, он пошел сдавать выпускной экзамен в музыкальной школе по специальности. Отыграл так, как это мог сделать любой среднестатистический ученик, но ему поставили явно завышенную «пятёрку». Хотя все, в том числе сам Василий, понимали: это за прежние заслуги. Зато после обязательной программы он порадовал и учеников, и преподавателей двумя новыми произведениями: сонатиной, которую написал специально, чтобы разрабатывать руки, и фортепианным ансамблем, исполнив его в четыре руки с Аней.
Аня тоже сдала экзамен на свою заслуженную «пятёрку». Теперь им оставалось главное: окончить общеобразовательную школу. Изольда Матвеевна продолжала заниматься с обоими, готовя к консерватории. Василий нацелился на теоретико-композиционный факультет, Аня — на фортепианное отделение.
В июле Морозовы и Гордеевы, внимая просьбам детей, вместе выехали на юг. А остаток лета Василий ходил к отцу Алексию, чтобы поближе познакомиться с церковным пением.
Поздней осенью пришло письмо от Брагина, который лежал в ростовском госпитале после ранения, полученного на Кавказе. Сам он писать не мог, поэтому за Виктора это сделал сосед по палате.
«Здравствуй, Василий! У меня всё хорошо. После учебки попал в разведроту, а это очень почётно. Правда, повоевать толком не пришлось, да и реальных боёв теперь не так много. Не поверишь, к нам сюда приезжала группа «ДДТ» и Юрий Шевчук. Хорошие ребята, настоящие мужики. Они уже не в первый раз приезжают. Дали концерт. Знакомые песни подпевала вся дивизия. Слышал ведь: «Что такое осень?..» А вокруг действительно осень! А когда он пел «это всё, что останется после меня», пацаны даже плакали. Были и новые песни. Классно! Говорят, ещё приедет «Любэ». А я
