красноармейской звездочкой подошел к нам.
— Что за люди? — спросил он.
— Своих не узнаешь? — Гриша протянул ему руку.
— А, здорово! — улыбнулся тот. — Опять пополнение привел?
Гриша расспросил его об обстановке в лесу. Прочес действительно происходит в старо-крымских лесах. До нас доносился лишь раскатистый гул отдельных выстрелов.
Усталые люди сбросили с плеч вещевые мешки и присели на траву. Показалось солнце.
Вскоре к нам подъехал верхом Федор Иванович Федоренко.
— Василий Иванович! — улыбаясь, кивнул он мне. — Знаменитый сапожник, опять к нам?
— Я теперь не Василий Иванович! — смеясь, ответил я.
— Этого я не знаю. Для нас вы все равно остаетесь Василием Ивановичем.
Пришедших с нами людей переписали по фамилиям, и Федоренко направил их в свой ближайший отряд. Я вместе с Гришей и Женей пошел в штаб на Яманташ.
Часа через два тяжелой дороги по балкам и горам я увидел на склоне Яманташа несколько разбросанных под деревьями шалашей, замаскированных листьями. То был лагерь штаба Северного соединения.
Приоткрыв плащ-палатку — дверь большого шалаша, Гриша отрапортовался:
— Товарищ командир соединения, ваше задание выполнили. Привели «Андрея» и тридцать два подпольщика.
Из шалаша выскочил Павел Романович, за ним Луговой. Мы расцеловались.
Я начал было рассказывать о наших провалах.
— Потом, потом! — перебил меня Павел Романович. — Позавтракай с нами, отдохни. Когда ты передал нам об аресте «Муси» и «Хрена», я места себе не находил. Радировали в обком и решили тебя забрать, пока не поздно.
В просторном шалаше метра в два с половиной высотой, устроенном из жердей, с небольшим отверстием для дыма, с очагом посредине, стояли по бокам три койки из хвороста. Кроме Павла Романовича и Лугового, здесь жил помощник командира по войсковой разведке.
Небольшой ящик служил столом, за которым мы и уселись — кто на койку, кто на обрубках деревьев.
Миша нажарил конины с картошкой. Но есть я не мог — кусок застревал в горле. Слезы навертывались и от радостной встречи с друзьями и от тяжелых дум о наших подпольщиках, попавших в гестапо.
В лесу, среди друзей, я почувствовал себя, как дома. Выстрелы уже не производили на меня никакого впечатления.
О нашем приходе в лес Павел Романович радировал на Большую землю и тут же получил указание: с первым же самолетом направить меня в Краснодар для доклада. В Краснодаре находился Крымский обком партии.
Но мое путешествие на Большую землю задержалось. Погода изменилась, повалил снег, начались бураны, казалось — снова наступила зима. Из-за плохой видимости и глубокого снега самолеты не могли приземлиться. Я даже обрадовался этому обстоятельству — очень уж не хотелось мне уезжать.
Из пришедших с нами подпольщиков все боеспособные мужчины и женщины были зачислены в отряды, а остальные поселились в гражданском лагере. Ольга стала работать секретарем штаба лагеря, а «Нина» — парторгом.
Мы с Павлом Романовичем подробно обсудили положение в Симферополе, подсчитали сохранившиеся там силы. В городе осталось еще много подпольщиков. Нужно было установить с ними связь и направлять их работу.
Причины провалов полностью выяснены не были. «Мусю», «Хрена», «Нину», Ольгу и «Савву» предали «Николай» и «Лесная». А кто предал «Луку» и Сергеева, которых ни «Лесная», ни «Николай» не знали? Кто предал Зою Рухадзе и Владлена Батаева?
Но, разумеется, подобные вопросы не выясняются в один день. Иногда нужны годы, чтоб распутать все нити таких предательств.
Дня через четыре мы послали «Павлика» для связи с «Анодием» и вывода подпольщиков, находившихся под угрозой. Вместе же с ними пошел и «Костя», чтобы привести в лес свою семью.
«Павлику» дали явку к Семену Антоновичу Нечепуруку. Через него нужно было разыскать «Савву».
Ребята вернулись на шестой день. Они привели из города еще двадцать два подпольщика, в том числе и свои семьи. К большой моей радости, с ними пришел и «Савва».
Из города мы получили новое тяжелое сообщение. После нашего ухода в лес были арестованы Филиппыч и Вася-сапожник со своими семьями.
Гестаповцы пытались арестовать и «Штепселя», но он успел скрыться.
Выяснилось, что на третий день после нашего ухода в лес и ко мне на квартиру явились гестаповцы. Подробно расспрашивали обо мне у соседей, забрали мой ящик с двойным дном. По расспросам гестаповцев было видно, что кто-то подробно описал им мою внешность.
— Ну, а тебе как удалось вырваться? — спросил я у «Саввы», когда он пришел в наш шалаш.
— В общем хорошо, — ответил он. — Меня предупредил отец. Скрывался я в наших каменоломнях. Потом за мной пришел Семен Антонович Нечепурук и сказал, чтобы я немедленно шел в Симферополь, где меня дожидаются из леса.
— Кто мог предать нашего Филиппыча, Васю-сапожника?
— Ничего не могу сказать! — с горечью ответил «Савва». — К Васе на квартиру нагрянула целая ватага немцев, поставили в воротах пулемет, и никого не выпускали со двора. Забрали его, жену и дочку лет двенадцати. В доме сидит застава. Как был арестован Филиппыч — не мог узнать.
Наступило тяжелое молчание. Павел Романович, сидя на своей койке, начал вдруг свирепо бить палкой по головешкам догорающего костра.
— А как у вас в Сарабузе? — спросил я у «Саввы».
— Все на местах. Своим заместителем я назначил учителя Массунова — «Зарю» — и дал задание. Восемнадцатого марта диверсанты минировали состав с боеприпасами. Взрыв произошел в Джанкое. Перед моим уходом ребята заминировали еще один эшелон с горючим и продовольствием.
Павел Романович расспросил «Савву», кто такой «Заря» и можно ли на него положиться. Мы тут же решили послать к «Заре» человека для связи.
— Мы проделали еще большую работу по разложению так называемого добровольческого батальона, — сказал «Савва». — Командир батальона — вполне наш человек. Я имел с ним свидание. Он хочет весь батальон в полном вооружении и с транспортом увести к нам. Просит дать проводника. Люди они в Крыму новые, дорог не знают.
— Сколько их? — спросил Павел Романович.
— Сто шестьдесят два человека.
— На провокацию не нарвемся?
— Командиру их я верю. Дал ему задание, чтобы для увода в лес он подобрал самых надежных.
Послать в Сарабуз решили комсомольца Виктора Телешева, сарабузского подпольщика, которого мы давно уже переправили в лес. Гриша Гузий подобрал ему напарника. На другой день Виктор пошел в Сарабуз с минами и литературой.
Через пять дней Телешев вернулся. В Сарабузе он виделся с «Зарей», передал ему мины, литературу, принес ценные разведданные и привел сорок два добровольца с командным составом и полным вооружением.
Все было подготовлено к отправке батальона, но в последний момент немцы подняли тревогу, началась перестрелка. На условленный сборный пункт пробилось лишь сорок два человека. Остальные разбежались по деревням.
Подпольщики добились своего: батальон удалось разложить и охрана железнодорожного пути была сорвана.
Отдохнув немного, Телешев снова отправился в Сарабуз. С подпольщиками он встречался в
