Незадолго до того как идти в школу, к Валерке пришел Вовка Шошин.
Он за лето еще вырос на полголовы. Стал черный, как цыган. Только зеленые глаза ничуть не изменились. Все такие же хитрющие.
— Здравия желаю, — по-военному сказал Вовка и дотронулся двумя пальцами до желтого вихра.
— Привет, — сказал Валерка (он сидел во дворе на скамейке и обертывал новые учебники толстой голубой бумагой).
— Где мой бинокль? Не потерял? — миролюбиво спросил Валерка.
Вовка засучил рукав своей клетчатой ковбойки и, краснея от напряжения, стал сгибать руку в локте.
— Потрогай-ка! — пропыхтел он. — Крепкие, как железо…
Валерка потрогал. Мускулы у Вовки и правда стали крепкими.
Только до железа им было еще далеко.
— Все лето на турнике подтягивался, — самодовольно улыбаясь, сказал Вовка. — Я теперь в классе буду самый сильный!
— Бинокль принес? — снова спросил Валерка.
— Это тот, который ты мне давал на лето?
— Ты что, потерял?
— Нет… — сказал Вовка. — Такие вещи не теряют.
— Где же он?
— Дома, — вздохнул Вовка. — Хоро-о-ший бинокль! — Он почесал пальцем за ухом и вдруг сказал: — Знаешь, я за лето здорово привык к твоему биноклю, не могу без него жить… Не надо было надолго отдавать.
Валерка закатал рукав своей белой рубашки, напряг мускулы.
— Жми изо всей силы!
Вовка сжал.
— Ничего, — сказал он, — крепкие… Только мои крепче.
— Значит, не отдашь бинокль?
— Не отдам, — сказал Вовка. — Самому нужен.
Он отступил на шаг, приготовился к бою. Валерка тоже приготовился, но в самый последний момент вдруг раздумал драться. Нет, он не испугался Вовкиных кулаков. У него у самого кулаки что надо. Просто Валерка решил, что из-за своего собственного бинокля драться глупо. А потом, он за лето отвык от бинокля и, наверное, поэтому не ощущал в себе никакой злости. Надо сделать так, чтобы Вовка сам вернул бинокль. Вернул и сказал бы: «Вот твой бинокль… Прости, я тогда свиньей был…» Именно эта мысль понравилась Валерке.
— Иди-ка ты, Вовка, от меня подальше, — сказал он. — Не буду я с тобой драться.
— Ну? — удивился Вовка. — А бинокль я тебе все равно не отдам… Понял?
— Понял…
Вовка дошел до угла дома и остановился. «Уже действует!»
— Знаешь, кто ты такой есть? — сказал Вовка.
— Интересно? — полюбопытствовал Валерка. — Кто же я, по-твоему?
— Сундук! — засмеялся Вовка и, приложив два пальца к голове, скрылся за углом…
Деревья в школьном парке постарели и полысели. Кора на них стала черной, а листья прозрачно- красными. Если взять разлапистый кленовый лист и посмотреть сквозь него на свет, то все просвечивает, как в рентгеновском аппарате. Медленно тянулся этот первый день в школе. На уроках день топтался на одном месте. На переменках пускался вскачь. Ребята так и не успевали рассказать друг другу о своих похождениях во время летних каникул.
После уроков никто домой не ушел. Почему-то все собрались вокруг Валеркиной парты и, один другого перебивая, принялись рассказывать. Громче всех говорил Коля Орлов. У него за лето стал не голос, а труба. Как скажет, так даже в ушах гудит.
— Я за ягодиной нагнулся, а она как зашипит: «тс-с-с!» — и цап меня за рукав… — Коля умолк и стал осматривать рукав своей коричневой вельветовой куртки. — Забыл… Я же в рубахе был тогда…
— Ну а ты что? — спросили Колю.
— Схватил ее за хвост да ка-ак об дерево!
— Ой, врет! — взвизгнула толстушка Рая Струнина. — Удрал ведь…
— Удрал… — ухмыльнулся Коля. — А это что? Гляди… — Он выхватил из кармана длинную извивающуюся змею и бросил на парту.
— О-а-ай! — завизжали девочки и бросились врассыпную. Ребята тоже попятились.
— Да это шкура одна надутая, — хохотал Коля. — Я ее со змеи содрал.
— А я самую красивую бабочку поймала, — сказала Рая Струнина. — Сачком!
— А я хитрую щуку поймал, — сказал Валерка, — пребольшу-щую!
— Покажи! — потребовала Рая Струнина.
— Пожалуйста, — сказал Валерка с таким видом, будто ему ничего не стоило достать из портфеля не только щуку, но и настоящего крокодила. Он и вправду достал оттуда сверток. Развернул — и все ахнули: в бумаге была завернута огромная высушенная щучья голова. Она была чуть-чуть поменьше Валеркиной головы.
Щучья голова пошла по рукам. Ребята заглядывали ей в рот, щупали острые белые зубы, трогали за жабры.
— У нее на спине большущий гриб вырос, — не удержался, соврал Валерка. — Она была в озере самая хитрая и самая главная…
Ребята восхищенно качали головами и с уважением смотрели на щучью голову. А щучья голова строго смотрела на них пустыми глазами, будто хотела сказать: «Верно, я была самая главная и самая хитрая!»
Один Вовка Шошин не ахал и щукой не восторгался. Он даже пальцем до головы не дотронулся. Он даже не удостоил ее взглядом.
— Подумаешь, щука! — Презрительно огляделся вокруг, но ничего подходящего, чтобы сравнить со щукой, не обнаружил. — Как бы это не соврать…
— Ври, чего уж там, — пробасил Коля Орлов. — Это ты умеешь…
Вовка даже бровью не повел. Он улыбнулся и стрельнул хитрыми глазами на Валерку.
— Щука — это чепуха! Ее каждый дурак поймать может… А вот вы попробуйте настоящего шпиона поймать!
— Шпионов давно нет, — сказал Коля. — Их всех пограничники переловили.
— Я одного поймал!
— Врешь ведь? — сказала Рая Струнина.
— Может быть, я его тоже в портфеле должен был принести? — ехидно сказал Вовка.
«Вот свисток!» — хотел было сказать Валерка, но тут вспомнил, что он взялся Вовку перевоспитывать…
— А чего такого? — сказал он. — Мог и поймать… Запросто.
Вовка посмотрел на Валерку и растерянно сказал:
— Я шпиона в бинокль увидел… Ну и поймал.
— Это верно, — подтвердил Валерка. — Я ему бинокль на все лето отдал. А раз такое дело — человек поймал настоящего шпиона! — забирай, Вовка, мой бинокль насовсем!
Ребята переводили глаза с Шошина на Валерку. Не знали, верить или нет.
— А это… документ у тебя есть какой-нибудь? — спросил Коля Орлов. — Ну, насчет того, что ты задержал…
Вовка промолчал.
— Про нашего Вовку теперь во всех газетах напечатают! — сказал Валерка. — И мы в своей стенгазете должны… Кто напишет заметку про нашего Вовку?
— Так и быть, давай я! — добровольно согласился Коля Орлов.
— Писать не надо, — сказал Вовка. — Не люблю. Я человек скромный… Поймал — и ладно.
