Когда отверстие стало достаточно широким, Витька протиснулся под вагонетку и замер. Здесь, оказавшись наконец наедине с самим собой, он подумал, что сегодняшний день — самый длинный день в его жизни.
Шум стал приглушенным, далеким. Сбоку проникал дневной свет. Витька хотел было придвинуть локтями уголь, чтобы отверстие стало меньше, но оно вдруг само закрылось — и в следующее мгновение он услышал учащенное дыхание, чья-то голова уперлась ему в живот, а руки стали толкать, прося подвинуться. Витька прижался к нагретому солнцем железному боку вагонетки. В первое мгновение он подумал, что его выследил немец, но тот бы не полез под вагонетку, а перевернул ее, и дело с концом. Значит, Гошка!
— Это ты? — шепотом спросил Витька.
— Я, — так же шепотом ответил ему девчоночий голос.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВЕРОЧКА КОРОЛЕВА
Когда стемнело, Витька и девчонка благополучно выбрались из-под вагонетки. Крупные яркие звезды сияли над головой. На станции непривычно тихо. Слышно, как из трубы течет вода. Нет ни одного поезда. На перроне тоже никого не видно. Из станционного помещения пробивалась узкая полоска света. В поселке протяжно замычала корова, потом громко, взахлеб залаяла собака.
Витька взглянул на девчонку и невольно улыбнулся: она была чернее ночи. Угольная пыль пощадила только глаза. Они были широко раскрыты, и в них отражались звезды. Наверное, и Витька выглядел не лучше.
— С кем я сидела под этой штукой? С негром? — сказала девчонка.
Витьке показалось, что он где-то слышал этот голос, но сейчас было не до воспоминаний. Нужно было побыстрее сматываться.
— Ну ладно, — сказал Витька, — Я пошел.
— Иди…
Определенно знакомый голос! Витька внимательно посмотрел на девчонку: худенькая, темные волосы, чумазое лицо, только глазищи блестят. Если он негр, то она негритянка.
— Ты откуда? — спросил Витька. — Местная?
— Это что, допрос?
— Очень надо! — ухмыльнулся Витька. — Бывайте, здоровы, живите богато. Как будто я держу.
Витька повернулся и зашагал в темноту. Девчонка осталась на месте. Немного погодя послышались ее торопливые шаги.
— Мне тоже в ту сторону, — сказала она. — В какую?
— Туда… — кивнула она на поселок. — Мне в другую сторону, — сказал Витька и свернул к лесу. Девчонка ему совсем ни к чему.
Не прошел он и десяти шагов, как она снова догнала его.
— Куда же ты пошел? — встревоженно зашептала девчонка. — Там немцы.
— Ладно врать-то.
— Я сама видала палатки и часового. И танки там. Много танков!
Витька заколебался: девчонка не врет. Не хватало еще раз напороться на немцев! Уж лучше иди по той самой дороге, по которой их сюда привезли.
— Посмотри, звездочка упала… — сказала девчонка, глядя в небо.
— Какая же это звездочка? Ракета.
— Ты меня за дурочку считаешь? — вдруг обозлилась она. — Не отличу я звезду от ракеты!
— Надоело мне тут с тобой разговаривать, — сказал Витька. — Считай звезды, а мне надо идти.
— Всем надо идти, — сказала девчонка.
— Вот что, хватит трепаться! Ты — налево, я — направо! Шагай к своей мамочке: то-то она обрадуется!
— Я тебе, идиотику, жизнь спасла, а ты хамишь. Витька подивился такому нахальству. Она ему жизнь спасла!
— Это как понять? — спросил он.
— Пошел бы в лес — и угодил к немцам в лапы.
— Кланяюсь тебе до самой земли и… прощай!
— Какой же ты после этого мужчина! — презрительно сказала девчонка. — Ночью одну бросаешь женщину на произвол судьбы!
— Женщину? — разинул рот Витька.
— Можно подумать, что ты воспитывался на помойке, — сказала она. — Ты когда-нибудь слышал о джентльменах?
— Вот дает, — озадаченно сказал Витька.
— Истинный джентльмен за женщину жизнь отдаст! Да что я говорю… Тебе все это недоступно. О таких, как ты, моя бабушка говорила: «Горбатого могила исправит».
— Давай, не стесняйся, — сказал Витька. — Так что еще твоя бабушка говорила?
— Я устала и есть хочу.
— Что прикажете подать, герцогиня, жареную индейку или поросенка в собственном соку?
— Я два дня не ела, — тихо сказала она. И Витьке стало стыдно.
— Я думал, ты здешняя, — сказал он. — Из этого поселка.
— Мой город заняли немцы, — сказала она. — У меня никого не осталось. Совсем никого.
— Как тебя звать?
— Верочка, — совсем по-детски, доверчиво ответила она. — Верочка Королева.
Витька прикусил губу, чтобы не рассмеяться.
— Меня можешь звать Витькой, — сказал он.
— Не бросай меня, пожалуйста, Витя, — попросила Верочка. — Хотя бы до утра!
— Я, конечно, не джентльмен…
— И не обижайся, ладно?
— Пошли, — сказал Витька. — У меня тут есть одно дело…
Когда они миновали станцию и зашагали по тропинке вдоль железнодорожного полотна, Витька остановился возле колодца, неподалеку от которого виднелась деревянная баня. Над ней склонилась высокая рябина. Вечер был теплый, ясный и кружевные листья рябины мерцали. Дверь бани была приотворена. Витька по травянистой тропинке подошел к бане и заглянул вовнутрь. Лунный свет падал на желтый полок, деревянные шайки. На каменке лежал сухой березовый веник.
— Иди сюда! — позвал он девчонку.
Верочка подошла и тоже заглянула в дверь.
— В таких избушках нечистая сила водится, — сказала она, — а ведьмы вылетают отсюда на помеле через трубу.
— Сейчас война и все ведьмы и домовые эвакуировались в глубокий тыл, — сказал Витька. — Располагайся в этом дворце и жди меня. Я скоро вернусь.
— Куда ты?
— Военная тайна, — сказал Витька.
— Мы вместе от фашистов прятались под одной вагонеткой… Какие у тебя могут быть от меня тайны?
Витька поморщился: все начинается сначала! Но и объяснять девчонке, куда и зачем он идет, не считал нужным.
— Кто тут старший? — сурово сказал он. — Я тебе приказываю меня здесь ждать. Значит, жди. Не вернусь до рассвета, топай снова в поселок. На окраине стоит дом. Напротив расщепленное дерево. Ствол торчит в земле, а вершина валяется на обочине. Спросишь дядю Кондрата…
Витька подробно объяснил Верочке, что нужно передать дяде Кондрату. Заставил ее дважды повторить имя и фамилию предателя. Потом рассказал, как пройти на хутор к ребятам, и велел передать им,
