деньги…
Однажды, когда совсем стало невмоготу, Сашка убежал от воровской компании и вернулся в Белый городок… Три дня бродил он вокруг дома тети Клавы, не решаясь войти. Кроме Люси Воробьевой, никого из своих не увидел. А к Люсе подойти и поговорить постеснялся… А потом снова повстречался с Ленькой Золотым Зубом и Черепом…
Не сразу Сашка смог переломить себя и отойти от воровской жизни, которая едва не затянула его на самое дно. Трудно ему было пройти мимо того, что плохо лежит. Стащит, а потом снова на то же место положит. Первое время он жил у тети Клавы, и Люся, вернувшись с фабрики, ходила с ним в кино и даже один раз на вечер к себе в клуб пригласила. Трикотажка понравилась Сашке, и он с помощью тети Клавы устроился туда слесарем в гараж. Однако не долго он задержался там. Не прижился и на лесопильном заводе, куда после трикотажки поступил работать. Что-то у него там произошло с мастером на пилораме… То ли мастер обозвал его шпаной, то ли Сашка ему нагрубил. Как бы там ни было, с завода он тоже ушел. Сейчас Сашка Ладонщиков работает на станции. Вроде бы наконец остепенился. Его приняли в ремонтно- путевую бригаду. Выдали синий китель с белыми пуговицами, железнодорожную фуражку с молоточками. Сашка теперь ремонтирует железнодорожные пути, поврежденные немецкими бомбардировщиками.
Уезжая на фронт, Витька сказал, что они все договорились встретиться после войны в Белом городе у тети Клавы…
— Мне тут рукой подать, — сказал Сашка. — Вот тебе сюда добираться из Германии — не малый конец.
На вокзале Сашка отозвал Витьку в сторонку, чтобы Люся не услыхала, и сказал:
— Поговори с дядей… Я тоже хочу к вам. Что здесь под бомбежками, что там на фронте… Скажи, что часы вернул и с этим — навсегда завязано! Если все будет в ажуре — сразу напиши. Люсе. Она найдет меня, понял?..
Витька поговорил с командиром полка, но тот, хоть и обрадовался, что Сашка нашелся и решил стать человеком, на фронт брать его наотрез отказался и еще пригрозил, что, если племяш тут объявится — вместе с Витькой тут же отправит обоих в тыл…
И все равно это очень здорово, что они встретились с Сашкой…
Нынче утром ротный писарь заставил Витьку сплясать: пришло с далекого Урала письмо от Верочки. Она подробно описывала свое житье-бытье у матери Ладонщикова… Витька порадовался за девчонку, что она попала к хорошему человеку.
Верочка сообщала, что к ней приезжал… Сашка Ладонщиков! Она так удивилась! Сашка приехал в Пермь в командировку и вот разыскал ее… Отдал буханку хлеба и полкило сахара, сказал, что это гостинец от него. Сэкономил на собственных харчах…
Верочка писала, что Сашка стал совсем другой: не балаболка, серьезный и очень похудел. Он таскает тяжелые рельсы и шпалы, и вот это пошло ему на пользу… И еще Сашка сказал ей по секрету, что тоже собирается на фронт. В ту самую часть, где он, Витька Грохотов… Теперь ему не стыдно дяде в глаза посмотреть. За хорошую работу и спасение от крушения воинского эшелона начальник дороги наградил его именными часами…
А Коля Бэс в сырой земле… Кто же теперь будет людям отвечать на самые трудные вопросы?..
Небо заворчало, послышался тревожный гул. Витька машинально поднял голову и сразу же опустил. Это наши бомбардировщики полетели бомбить немецкие позиции. Облако, будто испугавшись грозного гула, заволновалось и медленно поплыло дальше, гоня перед собой легкую кружевную тень.
Илья Перченко остановил под деревьями тяжело нагруженную ящиками машину и вылез из кабины.
— Боец Грохотов! — окликнул он.
Витька даже не пошевелился. Он все так же стоял без пилотки у могилы и смотрел прямо перед собой. Казалось, Витька Грохотов повзрослел на несколько лет за эти полчаса.
Перченко зашагал по траве к могиле. Постоял рядом с Витькой и положил руку ему на плечо.
— Ну, будет, — сказал он. — Надо ехать в полк. Над головами с воем пронесся истребитель. Вдогонку за ним другой. Длинная очередь заставила Витьку очнуться. Он поднял побелевшие глаза на Перченко, и тот отвернулся.
— Смотришь ты как-то чудно, — пробормотал он.
— Сколько ты убил фашистов? — спросил он.
— Я ведь шофер…
— Я убью тыщу, — прошептал Витька.
— Убьешь, убьешь…
Витька схватил Перченко за плечи и стал трясти.
— Зачем они убили Колю?! Зачем пришли к нам? Что им здесь надо?!
— Гимнастерку порвешь… — попятился шофер. — Вот бешеный!
Витька отпустил его и, как-то сразу обмякнув, зашагал к грузовику. Новенькая подогнанная форма — старшина Зайцев не подвел — немного топорщилась на нем. Сапоги скрипели. На Витькиной груди тоненько позванивала медаль «За отвагу». Нынче утром перед строем командир полка вручил Грохотову боевую награду. За мужество, проявленное в борьбе с опасным шпионом. И это еще не все: командир полка представил бойца Грохотова к награде орденом Красной Звезды за уничтожение в тылу вражеского эшелона с живой силой и боевой техникой.
Но Витька об этом еще не знал.
Знал об этом Коля Бэс. За несколько дней до смерти старательно заполнил наградной лист и отправил командующему, но вот обрадовать приятеля не успел…
Илья поднял забытую Грохотовым на могиле пилотку, отряхнул ее о колено и пошел следом. В стороне глухо залопотала автоматическая пушка. Одна за другой разорвались четыре мины. Шофер посмотрел в ту сторону и нахмурился. С грузом будет труднее проскочить горелое поле.
Витька подошел к машине, открыл дверцу и обернулся к Перченко.
— Дадут мне сегодня автомат?
— Остынь, парень, — сказал шофер. — Ну что толку, ежели на рожон полезешь? Воевать надо с умом, а ты готов сразу грудь подставлять… Вот что я скажу: зря тебя капитан взял в разведку…
— Это почему же зря? — волком посмотрел на него Витька.
— Горячий ты.
— А ты, Перченко, знаешь кто?! — повысил голос Грохотов. — Ты крот. — И сам удивился, почему так обозвал Илью.
— Давай, не стесняйся, — ничуть не обиделся шофер. — Шпарь, ругайся, можешь даже в ухо дать… Только не смотри на меня так…
— Не сердись, Илья, — буркнул Витька и первым полез в кабину.
— А что ты думаешь? — вдруг рассвирепел Илья. — Иной раз и рад бы закопаться в землю, как крот. Знаешь, что такое артподготовка? А минометный шквал?
— Давай заводи, — сказал Витька.
— То-то и оно, — изрек Перченко, с сердцем нахлобучил на лоб пилотку и нажал на стартер. — Помирать-то никому не хочется.
Трехтонка издала протяжный стон, выплюнула из выхлопной трубы струю синей гари и тяжело, будто раздумывая, взяла с места. Ящики в кузове заерзали, заскрипели, наваливаясь на затрещавшие зеленые борта. Подняв пыльное облако, машина свернула к лесу и скоро затерялась среди серых и красных стволов.
Над могилой пронеслись два «мессершмитта». Их преследовали три наших истребителя. В грохот канонады, разрывы мин вплелся пронзительный гул моторов. Часто-часто застучали авиационные пушки, негромко застрекотали крупнокалиберные пулеметы. Один «мессершмитт» клюнул серебристым вытянутым носом и, круто изменив траекторию полета, стремительно понесся к земле. Жирный смолисто-черный с огненными прожилками хвост волочился за ним. Самолет упал в лес, и глухой взрыв заставил вздрогнуть израненные осколками березы.
Зеленый с желтой окаемкой лист, потрепыхавшись в воздухе, тихо опустился на братскую могилу.
