— Много…
— А в лесу…
— В лесу очень хорошо, Миша, — сказала Кира Андреевна. — Иди к доске, поговорим о задаче.
— Я лучше посижу, — сразу скис Миша. — Пусть кто-нибудь другой…
— Комов, к доске! — повысила голос Кира Андреевна.
Миша медленно выбрался из-за парты и нехотя поплелся к доске.
— Щукин, что это у тебя на щеке? — спросила учительница. — Пчела ужалила?
По классу прокатился смешок и умолк. Щука посмотрел на учительницу невинными глазами и спросил:
— На какой щеке?
— Будто не знаешь?
— Ах, на щеке!
Щука осторожно пощупал желвак.
— Не-е, не пчела… Это скворец меня клюнул. Я сделал скворечник — живи себе на здоровье, — а он, разбойник, взял да и клюнул. Я чуть с березы не свалился. У него клюв, как кочерга…
Ребята затопали, захохотали. Кира Андреевна тоже улыбнулась. Она, конечно, не поверила, что скворец клюнул Щуку. Но и выяснять, откуда взялся на его щеке желвак, не стала. Уже достаточно поговорили. Пора перейти к уроку.
Бедняга Миша Комов, который из-за своей кукурузы опять не выполнил задание, пыхтел у доски. Мел крошился. Он стирал треугольник и снова чертил.
— Садись, Комов, — сказала Кира Андреевна. — Неважнецкие у тебя дела.
— Я подтянусь, Кира Андреевна.
— Хорошая мысль, Миша, только поздно она тебе в голову пришла…
— Лучше поздно, чем никогда, — подал голос мрачный Щука.
— Поговорки ты, Щукин, знаешь, а вот как насчет задачки?
Щука задачку решил. Мелом по доске водил зло и решительно. Белые брызги летели во все стороны.
Кира Андреевна поставила ему пятерку. Но настроение у Тольки лучше не стало. Он втихомолку ощупывал желвак и бросал в мою сторону ненавидящие взгляды.
Прозвенел звонок.
17. ЛЮДА ПАРАМОНОВА ВЫПОЛНИЛА СВОИ ДОЛГ
— Ребята, я считаю крайне необходимым обсудить недостойное поведение Щукина и Куклина. — Так начала свое выступление Люда Парамонова. — На глазах всего класса они затеяли безобразную драку…
— На глазах нехорошо, — перебил Олег. — Могли бы во дворе подраться.
Люда пропустила это несущественное замечание мимо ушей и продолжала:
— Затеяли драку, избив друг друга. Поглядите, какой синяк у Щукина! И это наши пионеры, которые носят на груди красные галстуки… Наша пионерская организация не должна пройти мимо этого возмутительного факта. Вспомните, ребята, каким пионером был Павлик Морозов. Он не дрался…
— Откуда ты знаешь? — спросил Щука.
— Павлик был настоящим пионером. Он любил свою Родину и…
Эту Людку невозможно было слушать. Ну при чем тут Павлик Морозов! Она при каждом удобном случае приводила в пример Павлика Морозова. Все и так знают, что Павлик — герой, настоящий пионер. Ему памятник поставили.
А тут совсем другое дело. Была драка. В классе. Драться пионерам не к лицу. И не пионерам тоже драться не к лицу. Но факт остается фактом: драка была. Кто виноват? Не Павлик же Морозов? Виноват Щука! Все видели, что я его ударил после того, как он меня. Значит, Щуке надо всыпать по первое число.
Однако все повернулось не так, как я ожидал…
После «яркой» речи нашего председателя наступила пауза. Долго никто не брал слова. Наконец подняла руку Нина Шарова. Решила поддержать подругу. Тряхнув прической, она сказала:
— Пусть сами расскажут, из-за чего разгорелся сыр-бор.
— Правильно, — загудел класс. — Пусть расскажут… Давай, Щука.
— Чего рассказывать? — не вставая, сказал Толька. — Таких, как Ганька, нужно из рогатки уничтожать.
— Не стыдно? — воскликнула Нина.
— Я все сказал.
— Теперь ты, Куклин.
Я в нерешительности поднялся. Не успел подготовиться, поэтому не знал, с чего начинать. Я не любил выступать. Не оратор я. Но тут у меня столько зла накопилось, что я решил высказаться… Я рассказал, как Щука устроил под нашими окнами кошачий концерт, как мы всю ночь после этого не спали. Говорил, что Щука — первый задира в школе и задавала и что вообще таких людей нужно исключать из пионеров. Заодно лягнул и Грача. Сказал, что он — бесхарактерный человек. Куда ветер подует, туда и он. Раньше я не думал, что Ленька такой, и вот тут пришла в голову мысль. Чем я больше говорил, тем больше самому нравилось. Я бы долго говорил, да Олег за штаны потянул. Когда я плюхнулся на место, то был уверен, что Толькина песенка спета. Сейчас выступят другие, проголосуем и…
А тут все началось наоборот. Выступил Грач и обозвал меня жадиной и мелким собственником. И про нож, который я ему не дал, припомнил. Потом взял слово Миша Комов. Он присоединился к Грачу. И еще сказал, что у меня гнилое нутро и что я не из тех, с кем бы он, Миша Комов, пошел в разведку. Насчет разведки он слизал у летчика, который выступал у нас в школе в день Советской Армии. От Миши я такого не ожидал. Вот тебе и хороший парень! Кукурузовод. А я еще, дубина, хотел с ним дружить! Поднялся с места Игорь Воронин. Это тихий худой парнишка. Он каждую зиму болеет ангиной и даже за партой до апреля сидит в шарфе. Он один в классе, кто носит очки. Игорь всегда казался мне парнем умным и начитанным. А тут вдруг, откашлявшись, понес такое, что мне захотелось в него чернильницей запустить. Он говорил, что я оторвался от коллектива, что у меня тяжелый характер, что от меня можно в любой момент ожидать подлости.
Это уже слишком! Я вскочил с места и хотел дать Игорю по очкам, но Олег снова потянул меня за штаны.
— Слушай, — сказал он. — Дело говорят.
Потом выступили три девчонки, из тех, с которыми не разговаривают. Они тоже напустились на меня. Им-то что надо? Соли я им на хвост насыпал?
Я уже перестал и слушать, что говорили обо мне. Одно плохое. Ни слова хорошего. Как сговорились. И с этими людьми я столько лет учился? Жалко, что нет близко другой школы. Завтра бы перешел.
Не выступила против меня только Нина Шарова. Она настоящая девчонка. Не зря мне понравилась. Раз не выступила, значит, не считает меня таким, как все.
Удивил меня и Олег. Раньше я что-то не замечал, чтобы он выступал, а тут медленно поднялся из-за парты.
— Чего это вы все накинулись на Куклина? — сказал Олег. — Я согласен, что он не Павлик Морозов и не Тимур. Но нельзя же так… не оставлять камня на камне! Куда же мы все раньше глядели? Рядом живем, вместе учимся, а от сбора до сбора не видим ничего вокруг? Не годится так. У Куклина много недостатков. И все тут говорилось правильно. Если он парень с головой, сделает выводы.
— А если без головы? — спросил Щука.
Олег посмотрел на него.
— Ты тоже хорош гусь. Сидишь со своим синяком, как именинник… Доволен, что тебя не ругают.
— Ругайте, — сказал Толька.
— Бесполезно, — заметила Люда. — Не доходит.
— Давайте, ребята, кончать, — сказал Олег. — Надоело.
Олег — справедливый человек. И Нина Шарова. Остальные — болтуны! Я с ними больше и разговаривать не буду. Учебный год кончается. Скоро не буду смотреть на эти противные физиономии.
