— Интересно, почему наш друг поехал на машине, а не воспользовался вертолетом? — озадачился Алексей.
— Зато теперь погоня по всем правилам, — оглянулся Рогозин.
— «Апач»,— определил Павлов.
Он нежно обнимал бригадного генерала Маккаферти, который до сих пор не пришел в себя — голова его болталась, как на шарнире. Пристроив американца поудобнее, чтобы на какой-нибудь кочке не выпал, Леха начал целиться в небо.
— «Муху» бы!
Чуть впереди прилично рвануло, и Петр едва успел отвернуть от столба огня и свежей воронки. Далее все было как в кино, в котором главные герои не должны погибнуть. С солнечной стороны в небе вдруг загрохотало, словно опомнилась давно прошедшая гроза. В ту же секунду вертолет разлетелся на куски, полыхнув взорвавшимся горючим, а в небе осталась только белая полоса — след истребителя.
— Братушки! — обрадовался Петр.
— А ведь югославы в эту мясорубку официально не лезут? — задумался Рогозин.
— Двадцать пятый «Миг», — деловито определил Павлов.
— Я же говорю: братушки, — еще раз повторил Маркович.
— Ты хочешь сказать, что пилот русский? — наморщил лоб Семен.
— Наемник, как вы.
— Доброволец, — поправил серба Леха.
— Да-да! — поторопился извиниться тот.
6
Сначала Ристич вспомнил все ругательные слова как на сербском, так и на русском. Троица героев-авантюристов, улыбаясь, молчала. Надо было дать командиру отвести душу, чтобы потом ошарашить его главным сюрпризом, который тихо сопел под брезентом в кузове джипа. Семену в этот момент делали перевязку, и он был неприятно озадачен, что врачует его не Милица.
Увидев Маккаферти, Ристич оторопел. Вывел его из оцепенения старый серб из соседнего селения, принесший в лагерь свою сливовицу и продукты. Он тут же предложил расстрелять американца, что готов был выполнить собственноручно. Ристич испуганно отмахнулся:
— Его надо отправить к Радовану, чтобы весь мир знал...
— Ну, значит, опять выйдет сухим из воды, — заметил сквозь зубы Семен.
— Вы будете за это иметь большие неприятности, — промямлил на русском языке освобожденный из-под брезента Маккаферти и тут же получил кулаком в челюсть от Алексея.
— А ты уже имеешь! — прокомментировал Павлов.
— Пленных надо судить, — поморщился Ристич.
— А это по прошлым приговорам должок, — ответил Лexa.
Маккаферти еще огрызнулся о международном суде в Гааге, Ристич ответил ему о сербском народном суде, а Петр просто пообещал кастрировать. Семен все это время искал глазами Милицу.
— Где Милица? — спросил он у Ристича.
— Уехала с группой в Тузлу...
В сердце Семена что-то надорвалось, чувство неминуемой беды ядовитым ростком прорезалось в душу. Но именно в тот раз Милица вернулась, и несколько дней счастья стерли напрочь чувство опасности. Именно в эти дни они повенчались в маленькой сельской церкви.
В опустевшей, не раз
