Сергеевна отсчитала зеленые сотни, положила на стол. Рядом с ней стояла коробка от картриджа, набитая долларами и рублями.
– Распишись теперь здесь, как всегда, – сказала Сергеевна.
Она пододвинула ко мне свою общую тетрадь. Вверху страницы было написано «Дмитрий Макеев, системный администратор, с 21/06/2004», потом шли называния месяцев, начиная с июля, и возле каждого стояла постоянная сумма «600$» и моя роспись.
– И теперь в ведомости. Вот здесь, где галочка.
Я открыл кран, подошел к коробке жидкого мыла, нажал, выдавил немного на пальцы. Хлопнула дверь кабинки, вышел маленький мужичок в сером свитере, подставил руки под воду, резко отдернул – вода оказалась горячей. Он тряхнул руками и вышел из туалета.
Из лифта вышел Руслан – в пальто, с телефоном в руке. Помахал мне рукой, сказал в трубку:
– Давай. Значит, завтра – созвон.
Он протянул мне ладонь, мы поздоровались.
– Слушай, Димон, такая вот тема. Не хочешь завтра вечером в боулинг сходить? Все за счет фирмы, вернее, в смысле, за их счет. Они вроде как наши друзья – мы им давно уже делаем полиграфию. Это называется корпоративная скидка в партнерских компаниях.
– А во сколько?
– Ну, придти часам к девяти, выпить немного, чтобы войти в настроение, потом поиграть часов до двенадцати…
– Знаешь, как-то мне лень.
– Что-то ты грустный сегодня. Зарплата была?
– Была.
– Значит, должен быть радостным. Не каждый день зарплату дают. А к Новому году – шеф сказал – всем зарплаты повысит. И премии даст. Ну и банкет, конечно, все фирма башляет. Корпоративная вечеринка в каком-нибудь ресторане. На такое шеф денег не пожалеет. В том году приглашали Алену Свиридову. Я бы лучше позвал «Ленинград», но шеф их не любит. Сам понимаешь, он – человек старшего поколения, ему эти вещи туго даются… «Вэ-вэ-вэ – Ленинград, эс-пэ-бэ – точка-ру…» Ну так что насчет боулинга?
– Нет, не пойду я. Что-то настроения нет.
– Ладно, как знаешь. А то настроение бы поправили…
– Нет, спасибо.
– Ну, давай, увидимся.
Было без двух минут семь. Монитор погас, я выключил его. Встал, снял куртку со вбитого в стену гвоздя, вынул из рукава шарф.
Дождь почти перестал. Я закрыл зонтик, стряхнул с него воду. Впереди белая «волга», проехав по луже, обрызгала тетку. Тетка злобно махнула рукой вслед машине.
У вывески «Ателье» девушка с мокрыми волосами, в кожаной куртке, спросила:
– У вас пяти рублей не найдется?
Я вспомнил ее – летом, в первые мои дни в Москве, она просила у меня деньги на Новокузнецкой. Тогда я дал ей десятку.
Я достал кошелек, расстегнул отделенье для мелочи. Несколько мелких монеток упали на мокрый асфальт тротуара. Я не стал их поднимать, дал девушке пять рублей. Она присела на корточки и начала собирать остальные монеты.
Я сказал продавщице киоска:
– «Хуч» лимонный, пожалуйста. Ноль-тридцать три.
Вчера я пил апельсиновый, а позавчера – черносмородиновый.
Продавщица забрала две десятки и мелочь. Я открыл банку, сделал глоток.
Рядом с киоском несколько мужиков пили пиво. На парапете подземного перехода стояли пустые бутылки. Моргала красно-синяя вывеска зала игровых автоматов.
На эскалаторе впереди меня стояли два дядьки за пятьдесят. У обоих в одной руке был дипломат, а в другой – бутылка пива «Охота». Один говорил:
– Я тебе, Коля, еще три года назад конкретно доказывал, что Россия возвращается к авторитаризму, а ты мне не верил. Теперь, надеюсь, никаких доказательств не нужно…
Я обошел их, стал спускаться вниз по ступенькам. Впереди, на левой стороне эскалатора, стояла полная тетка в длинном сером пальто. Она слушала седого невысокого мужика, повернув к нему голову.
Я громко сказал:
– Разрешите пройти?
Тетка, не глядя на меня, отодвинулась. Я протиснулся мимо нее.
Поезд ушел двадцать восемь секунд назад. Я подошел к краю платформы, глянул вниз. Между рельсами валялась картонка от картошки из «Макдоналдса». В туннеле засветились фары приближающегося поезда. Я отошел от края, прислонился к колонне, сделал глоток коктейля.
Подошел поезд. Разъехались двери. Люди начали выходить. Не дожидаясь, пока выйдут все, я
