Он застучал каблуками по стремянке у кабины РЛС.
— Ну? — Давыдов вопросительно посмотрел на оператора.
Тот кивнул и включил вращение антенны. Лучик развертки побежал по экрану. На азимуте — десять градусов — вспыхнула отметка цели.
— Есть, есть засечка! — радостно заорал оператор. — На север уходит, хочет надурить, боится, что у линейки его ждут, будет прорываться в другом месте.
В кабину набились все, включая обоих финнов. Растолкав стоящих, Расул отдал лейтенанту две желтые коробки.
— Одну еле нашел, ее в окопе засыпало.
Давыдов вспомнил, что дал станцию солдату, которого потом убило.
— Хватило бы и одной.
— Одной мало. Я их по пути проверил, как бы я с одной определил, исправна она или нет? Еще я батареи поменял.
— Понятно, спасибо, теперь тихо.
Лейтенант вызвал батальон. Ответил сам комбат.
— Имею возможность обеспечить наведение, но без высотомера, и еще могу выдавать координаты на вас. Если поднимете перехватчик, то связь с ним — на канале пээсэс, мой позывной — «Горка», его — «Пять пятерок». Про канал пээсэс скажите им обязательно, это важно. Повторяю, высотомера у меня нет.
— Понял, жди, — отреагировал Дед. — От связи ни на шаг.
— Вас понял. Расул, давай пока выводи сюда еще и линию на нижнюю боковую.
— Я с окопов телефон снимаю? — Старшина поспешил к выходу.
— Валяй, — бросил Анатолий вдогонку.
Обычно Дед старался не ставить все на расчет одной станции, рисковать он не любил, предпочитал оперировать данными из нескольких источников. Но сейчас был другой случай, выбор отсутствовал. Комбат даже не позвонил «наверх» о предложении Давыдова, он сразу связался с командиром авиаполка. Изложив суть дела, спросил:
— Ну, Алексей, что скажешь?
— А у вас там на сопке что, штурман есть?
— Нет, там у меня Давыдов.
— Так он вроде связист.
— Он специалист по связи и радиотехническому обеспечению. В училище их вроде бы учили наводить.
— Вроде бы учили. Это, что ли, тот парень, который по пээнам регулярно мотается?
— Тот самый. Ну так что скажешь? — повторил Дед свой вопрос.
— А что тут говорить? Если эти «друзья» уйдут, нам с тобой головы не сносить. Я вылетаю. Какие он, говоришь, позывные придумал?
Комбат повторил позывные.
— Что это он меня как гражданский лайнер обозвал? Тоже мне, великий диспетчер! А, ладно, сейчас не это главное…
— Сам летишь?
— Прикажешь кого другого послать? Если он гробанется, мне отвечать, а так — сам команду дал, сам и исполнил. В случае чего виновных нет. Рискованное все же ты предложил мероприятие, сам понимаешь. Боюсь, не найдем мы эту цель.
«Уазик» доставил полковника до площадки дежурного звена. Пара «Су-15», готовых к взлету, серебрились под солнечными лучами. Удивленные внезапным появлением командира, летчики встретили его у входа в домик отдыха дежурного звена, один попытался докладывать. Командир отмахнулся, прошел внутрь и позвонил диспетчеру старта. Отстранив от вылета дежурного летчика, командир полка брал на себя серьезную ответственность. Но за вылет на перехват без положенного радиолокационного обеспечения ответственность будет не меньшая. Можно было не рисковать и отменить вылет. Да, в перспективе вырисовывается расследование, но лично ему оно практически ничем не грозит. Как раз в такой обстановке он и не должен ничего предпринимать, полагается запросить решение «сверху». Но дело уже не в профессионализме, а в самоуважении. Дать цели уйти — значит навсегда расписаться в собственной беспомощности. На такую жертву полковник не пошел бы никогда. Как потом жить, презирая себя за малодушие? Он не терпел этого в других, не мог позволить и себе. Переодеваться в ЛТО[42] он не стал. Взял шлем и трусцой побежал к перехватчику. Привычно взобрался по приставной лесенке, уселся в пилотское кресло, состыковал разъемы кабеля ларингофонов с разъемом кабеля бортовой радиостанции, потянул к себе кислородную маску. Вот так и жизнь проходит. Взлет, посадка, а все остальное — между ними.
Привычно засвистели турбины. Кто-то из знакомых летчиков сказал: «В полете я отдыхаю». А ведь и правда, только здесь чувствуешь, что занимаешься настоящим делом. А на земле все заслоняется текучкой. Надо чинить крышу котельной, выполнять план сдачи мяса подсобным хозяйством…
— «Амальгама-старт», я «Пять пятерок», прошу разрешение на запуск и руление…
Отметка цели уже сместилась к северу километров на двадцать от места первой засечки. Оператор монотонно считывал координаты. Наконец Давыдов снова услышал Деда:
— Ждите изделие, идет курсом на вас. Будете наводить, ну и… ни пуха…
— Принял, — отозвался Давыдов. В горле пересохло, как на экзамене, когда не знаешь ответа на билет. Одно дело наводить на тренажере в училище, другое — по-настоящему. Да еще со всеми мыслимыми нарушениями. Рядом ни инструктора, ни преподавателя, если что, отвечать придется самому. Здесь не выключишь тренажер, не попросишь начать упражнение сначала. Давыдов повернулся к толпившимся за его спиной:
— Все из кабины, Кудрявых на станцию, не дай Бог что-нибудь грохнется, ты меня понял?
Тот лишь кивнул в ответ.
— У вас тут магнитофон есть?
Младший сержант-локаторщик выудил откуда-то старенькую «Электронику». Осмотрев магнитофон, Толик спросил:
— Он с микрофона пишет?
— Да, конечно. — Младший сержант включил «Электронику», подиктовал, затем отмотал ленту назад и нажал клавишу «воспроизведение»:
«Один, два, три…» — прозвучало в тишине.
— Сойдет. — Давыдов поставил магнитофон, положил рядом с ним Р-805.
— На сколько кассета? — спросил хозяина.
— Сорок пять минут, это Майкл Джексон…
— Не повезло Майклу. — Убедившись, что лента перемотана на начало, лейтенант поднес к губам вторую радиостанцию:
— Десятое апреля, пятнадцать часов тридцать две минуты, маркер… — начал лейтенант.
Фотопулемета на станции не было, Давыдов решил снимать экран Мишкиным фотоаппаратом. Бежать за ним пришлось старшине. Расул едва успел сменить пленку, когда:
— Азимут сто тридцать, дальность шестьдесят, одиночная, — скороговоркой произнес оператор. — Это перехватчик.
— Есть засечка от изделия, — выдал информацию в батальон подсевший к Давыдову Орлов. — Дай-ка я помогу.
Связист потеснился.
— Расул, будешь делать кадры, только когда я скажу, а то пленки не хватит.
Когда перехватчик находился от поста километрах в сорока, из динамика авиационной станции донеслось:
— «Горка», я «Пять пятерок», прием…
— Курс триста десять, высота три тысячи остаток три тысячи, подлетное семь… — В голосе летчика слышалась ободряющая нотка.
— Вас понял, — немедленно откликнулся Давыдов. — Высотомера не имею, поэтому следите за высотой
