Офицеров постукивал корявыми пальцами по коричневой папке с бумагами. Сотрудник НКВД Осип Никитич Приходько устроился на подоконнике и с равнодушным видом смотрел в распахнутое окно. Он перевел взгляд на дымящуюся в пальцах папиросу, стряхнул пепел в бумажный кулек, что лежал на подоконнике рядом с пепельницей.
— …Стал я мох-то разгребать, думаю, там еще парочка боровичков должна быть, — взволнованно рассказывал Павел. — Гляжу, под рукой-то будто мягко…
— Яма, что ли? — подбодрил его Алексей Евдокимович Офицеров.
— Думаю, лисья нора, — продолжал Павел. — Пнул ногой, а мох-то, как одеяло, сползает, и земля под ним нарыта свежая. Ну, мы прямо руками и стали копать, а там неглубоко деревянный ящик с веревочными ручками.
— Не с базы же мы притащили его? — подал голос Вадим.
— Где же эта яма? — спросил Приходько.
— Путают они что-то, — вмешался Алексей Евдокимович. — Водили меня по лесу целый час, а ямы так и не нашли.
— Мы ее мхом, как раньше, закидали — вот и не видно, а лес везде одинаковый, — вставил Иван Широков, он был тут самый старший из ребят.
— Только ящик или там еще что было? — поинтересовался Осип Никитич.
— Все обшарили — пусто, — уверенно заявил Вадик.
— А детонаторы, бикфордов шнур? — допытывался тот.
— Коли были бы, мы хоть одну шашку в озеро кинули бы для пробы, — сказал Павлик.
— Не жалко вам рыбу губить? — покачал головой Офицеров.
— Другие-то кидают, — возразил Иван.
— Кто ж это — другие? — спросил Осип Никитич. — Назови хоть одного.
— Рыбачки разные, — туманно ответил Иван. — Я же не видел.
— Когда за грибами ходили, сколько раз слышали взрывы на Утином озере, — ввернул Вадим.
— А почему сразу про ящик не сообщили нам? — неодобрительно посмотрел на него Алексей Евдокимович.
— Так отобрали бы, — видя, что друг замешкался, сказал Вадик.
— Ты не лезь наперед батьки в пекло, — одернул председатель. — Может, враг спрятал. Готовился совершить диверсию, а вы нашли ящик с толом и помалкиваете.
— С базы пропал ящик с толом, — вмешался Приходько. — Это же ЧП. Те, кто рыбу глушит, ну возьмут пяток шашек, а тут — ящик! Так что не скрывайте ничего.
Глядя на новенький пистолет «ТТ» в желтой кобуре на боку сотрудника, Вадим горячо произнес:
— Ну разве мы не понимаем? Да мы сами бы… этого, кто ящик украл, выследили и поймали.
— Да рыбачки заховали, — убежденно заявил Иван Широков. — Много ли на удочку поймаешь? А шашку бросил — рыба кверху пузом пошла со дна!
— Не врут они, — взглянул на Приходько председатель.
— Неужели мы этого ворюгу пожалели бы? — вставил Павел.
— Пойдете за грибами — получше поищите то место, — сказал Приходько. — Обнаружите — запомните его как следует, ну там сук воткните рядом — и бегом сюда.
— Думаете, шпион спрятал? — с загоревшимися глазами посмотрел на него Вадим.
— Говорю, рыбачки сховали, — сказал Иван. — В той стороне Щучье озеро, там и глушат.
— И еще одно, ребята, — внимательно посмотрев каждому в глаза, предупредил Приходько. — Не болтайте никому про ящик и про наш с вами разговор. Даже родителям. Понятно?
— Не маленькие, — пробурчал Павел.
— Ни разу живого шпиона не видел, — вздохнул Вадим.
— У нас в Андреевке нет шпиёнов, — проговорил Иван Широков. — Мы тут все друг дружку знаем.
Ребята гуськом двинулись к двери. Вадим задержался на пороге, видно, ему хотелось еще что-то спросить, но Иван подтолкнул его в спину:
— Айда в лес! Должны же мы найти эту чертову яму?..
А в кабинете в это время происходил следующий разговор.
— Дело-то серьезное, Алексей Евдокимович, — сказал Приходько.
— Я все же полагаю, что это рыбаки базовские…
— Я так не полагаю, — нахмурившись, перебил Приходько. — Целый ящик! Как его вынесешь с территории? Только на машине. Да еще и в глухом бору спрятали. И ни одной шашки не взяли. Подозрительно все это.
— Я удивляюсь, как ребятишки его до клуба доволокли, — проговорил председатель.
— Лучше бы не трогали.
— На машине по бору не проедешь, — заметил Офицеров, — кто-то вывез с территории, кто-то спрятал… Выходит, не одни тут у нас действует?
— Два дня мы ничего не знали про ящик… — задумчиво произнес сотрудник. — Могли уже хватиться, что тайник обнаружен, теперь затаятся, как мыши в норе.
— Спасибо молочнику Чибисову, — сказал Алексей Евдокимович. — Это он первым заметил, что ребятишки за клубом в лесу тол делят… Он и ящик в поселковый привез.
— Не жалуется на него Шмелев? — щелкнул себя по горлу Осип Никитич.
— Смирно себя ведет, ни с кем не задирается. — Алексей Евдокимович усмехнулся: — Видно, бабка Сова при помощи колдовской силы положительно на него повлияла.
— Не рыбачит?
— Ни с удочкой, ни с ружьем никто его не видел.
— Прямо ангел…
— С его рожей в ангелы не принимают, — рассмеялся Офицеров. — Говорят, даже вдовушка Паня ночью ему двери не отпирает.
— Это ты для красного словца, Алексей Евдокимович, — улыбнулся Приходько. — Вдовушка Паня двери не запирает…
— Откуда мне знать? — смутился Офицеров. — Я к ней не хожу.
— Когда женишься-то, Алексей?
— Мои невесты давно замуж повыходили…
— Не на одних же Абросимовых свет клином сошелся? — невинно заметил Приходько.
— Все-то ты знаешь, Осип Никитич, а вот кто ящик с толом с базы украл — не ведаешь! — поддел председатель.
— Узнаю, Алексей Евдокимович, — посерьезнев, сказал Приходько. — Обязательно узнаю.
3
Жарким июньским полднем Вадим, Миша и Оля через разбитое окошко пролезли в водонапорную башню и по узкой винтовой лестнице поднялись на самый верх. Вспугнутые с гнезд стрижи брызнули во все стороны. В круглые окошки открывался вид на зеленые, в сизой дымке, сосновые боры. Железнодорожная ветка убегала вдаль, сливаясь на горизонте в единую блестящую нить, семафор казался цаплей, поджавшей одну ногу, на золотистой насыпи. Провода на телеграфных столбах мерцали серебристой паутиной, поднимающейся к низким белым облакам.
— Я вижу край света! — счастливо засмеялась Оля. — Он зеленый и весь сверкает!
— Глядите, стрижи рассердились, — заметил Вадим. — Того и смотри, крылом по носу заденут!
Черные стремительные птицы проносились у самого лица, тревожные звонкие трели оглушали. Десятилетиями селились они в башне, и никто их не беспокоил.
— Какая Андреевка маленькая, — протянул Вадим. — И речка Лысуха совсем рядом!
— А с самолета она была бы еще меньше, — сказал Миша.
