под лед.
Все это Сырбу рассказал, пока они, лавируя между огромными лужами, покрывшими лед реки, шли до устья Иньяри, где он оставил «КрАЗ». На помощь перепуганным «пограничникам», вооружившись карабинами, отправились Бестужев, Сикорский и Седых. В поход рвалось все «ополчение», но Артем рассудил, что слишком много чести для какой-то зверюги, пусть и доисторической, чтобы на войну с ней отправлялись все вооруженные силы поселка.
Добравшись до машины, забились в кабину вчетвером, она у «КрАЗа» вместительная. Путь до заставы занял больше часа.
– Вон, смотрите, носорог! – показал Сырбу.
Приложив к глазам бинокль, Артем увидел лежащую на окровавленном снегу огромную тушу. Брюхо лохматого носорога было вспорото, будто ножом, и оттуда торчали вывалившиеся кишки.
– Где же тигр? – озабоченно произнес он.
– А черт его знает! – ответил Сырбу, которого снова начал бить озноб. – Где-то здесь должен быть.
– Ладно, давай к заставе, – приказал Артем.
Натужно гудя, «КрАЗ» вполз на террасу и остановился недалеко от дома. Там услышали машину, и к окну кто-то приник, отчаянно маша руками и что-то крича, но из-за двойных стекол невозможно было разобрать слова.
– В чем дело? – удивился Сикорский. – Где зверюга-то?
И тут сверху раздался рык, от которого мелко завибрировали стекла машины. Звук был очень низкий, на нижнем пределе человеческого восприятия. От этого звука замерло сердце, и к нему подступила смертная тоска. Они подняли глаза и увидели стоящего на крыше огромного зверя…
Глава 6
Охота на саблезубого
– Отъезжай назад! – сдавленно прошептал водителю Бестужев, с трудом преодолевая охватившее все тело оцепенение. Такого с ним не случалось никогда, даже под прицельным огнем противника, когда пули впивались в стену в сантиметре от головы. Будто вокруг доисторического зверя распространялось невидимое поле, приводящее в состояние ужаса и неподвижности все живое.
Машина стояла слишком близко от дома, по крыше которого разгуливал самый настоящий саблезубый тигр, чудовище длиной не меньше трех метров, с мощными лапами и кинжального вида клыками. Стрелять по нему с такого маленького расстояния было бы самоубийством. Если не получится остановить зверя первыми выстрелами, он одним прыжком покроет разделяющее их расстояние, и стрелки моментально распрощаются с жизнью, потому что спрятаться у них просто не хватит времени. Пытаться отогнать его, оставив в живых, тоже не получится. Саблезубый не собирался уходить с заставы, явно считая спрятавшихся в доме людей своей законной добычей. Он уже разодрал в клочья рубероид кровли, забросав все вокруг дома черными обрывками и шлаком, которым для тепла был засыпан потолок, и даже умудрился вывернуть одно из бревен перекрытия.
– Ну, давай же, отъезжай! – повторил Артем.
– Н-не м-м-мог-гу… – трясясь всем телом, еле выговорил бледный, как бумага, Сырбу. – Р-руки н-не слушаются…
– Давай, родной, давай! – Артем сильно тряхнул его за плечо. Почему-то имя молдаванина вдруг вылетело у него из головы, хотя только что он его прекрасно помнил.
Но тот никак не смог справиться с парализовавшим его страхом.
Поняв, что толку от него не будет, Бестужев выдернул Сырбу с водительского места, перебросил на свое и сам уселся за руль. Со скрежетом включил заднюю передачу и, поглядывая в зеркало заднего вида, чтобы не свалить машину с террасы, отъехал как можно дальше от дома. Наверное, решив, что своим рыком он отпугнул непонятного, испускающего вонючий черный дым шумного зверя, саблезубый перестал обращать на него внимание и снова принялся за крышу. Подцепив когтями, он тащил из кровли уже второе бревно.
Похоже, догадка Артема об окружающем зверя гипнотическом поле, парализующем волю жертвы, оказалась верной, потому что по мере удаления от него понемногу отпускало сковывающее мышцы напряжение, и даже Сырбу почти перестал трястись. Бестужев хорошо понимал, что чувствуют засевшие в доме старатели, над головой у которых ломало крышу чудовище, страшнее ночных кошмаров. Даже он, прошедший специальную психологическую подготовку профессиональный военный, с трудом смог преодолеть этот морок, что уж говорить о простых старателях…
– Патрон в патронник, сняли с предохранителей, – шепотом приказал Артем. – По команде открываем двери и стреляем по зверю. Я с левой подножки, Стас с правой. Тебе, Валера, места не хватит, поэтому отдашь оружие тому, кто отстреляется первым, а сам быстро меняй отстрелянную обойму. Все понятно?
– Давай не так, – возразил Сикорский. – Я буду стрелять с земли, а Валера – с подножки. Если тварь подойдет слишком близко, запрыгну обратно. Три ствола лучше двух.
– Успеешь? – усомнился Артем.
– Куда я денусь? – хладнокровно ответил Сикорский. – Вообще-то, если мы не успеем завалить его с первой попытки, нам всем будет здесь мало места…
– С тридцати выстрелов уж как-нибудь… – пробормотал Седых, передергивая затвор. – Вот только куда ему стрелять, чтобы наверняка? В глаз, что ли?
– А хрен его знает! – сказал Стас. – Лупи, куда попадешь…
– На счет три… – скомандовал Бестужев. – Раз… два… три!
Одновременно распахнулись обе двери, и с двух сторон кабины загремели выстрелы. Опытный стрелок может выпустить десять патронов, входящие в магазин самозарядного симоновского карабина, за пятнадцать секунд. Но понадобится ли столько времени зверю, чтобы преодолеть расстояние до машины? После первых же выстрелов тигр, сжавшись, как пружина, взвился в воздух, ошалело крутя головой. Моментально определил, откуда доносятся непонятные звуки, связал их с испытанной болью…
Три секунды…
Выстрелы продолжали греметь. Зверь неуловимым движением перетек с крыши на землю. Кажется, пули калибра семь шестьдесят два не причинили ему пока никакого вреда.
Семь секунд…
Зверь ошалело помотал головой и, оставляя на снегу кровавые пятна, сделал прыжок в сторону машины. Теперь до него было так близко, что можно было увидеть, куда ударяют пули, выбивая из шкуры шерстинки и брызги крови.
Десять секунд…
– Прыгай, Стас! – отчаянно закричал Валера, но тот все стоял, широко расставив ноги, и продолжал стрелять. Зверю оставалось сделать последний прыжок, и нацелился он именно на Сикорского.
Двенадцать секунд…
Зверь сжался для прыжка, но тут его ноги подломились, и он растянулся на снегу во всю свою чудовищную длину. Наступила оглушительная тишина, почувствовать которую им не давал звон в ушах, вызванный собственной пальбой. А Сикорский продолжал раз за разом жать на спусковой крючок, не замечая, что патроны уже кончились.
– Все, Стас! Все! – Валера спрыгнул с подножки и радостно хлопнул Сикорского по плечу.
– Тьфу ты, – Стас помотал головой, шутовски козырнул и пробормотал: – Капитан Сикорский стрельбу закончил. Оружие разряжено и поставлено на предохранитель…
Бестужев, в отличие от Сикорского считавший выстрелы, осторожно приблизился к поверженному чудовищу, ноги которого мелко подрагивали в конвульсиях, приставил ствол к уху и разрядил туда последний оставшийся у него патрон. Зверь дернулся в последний раз и затих.
– …Когда Сырбу уехал, – победители прихлебывали горячий чай, а старший заставы, сидя перед ними, рассказывал о том, что им пришлось пережить, – зверь долго еще кровь из носорога хлебал. Мы уже думали, может, лопнет! Да где там! Когда напился, брюхо вспорол, да ловко как, мне и ножом так не управиться, печенку выдрал и сожрал на месте. Больше ничего трогать не стал, будто мясом брезгует. А потом осмотрелся и пошел не спеша в нашу сторону. Чувство – словами не передать! Нас, конечно, как ветром сдуло, в дом спрятались. Мы ведь подумали, что его из карабина не возьмешь, вон какая громадина.
