Машины продолжали стоять, а со стороны особняка подтягивались вооруженные люди. Всего подошло пять человек, и все в камуфляже, с автоматами. Похоже, и госпожа Конотопова всерьез усилила охрану. С чего бы это? Может, дошло до нее, какую опасность представляет для нее Сыромягин?
Данила ждал, когда Глеб снова появится в поле зрения. Если у него не было возможности проехать в дом к Лизе, он мог пройти к ней через контрольно-пропускной пункт. Но в этом случае стрелять не стоит. Если Данила убьет Сыромягина, огонь по нему откроют и его телохранители, и охранники Конотопова. Пистолеты, автоматы, сильные быстрые ноги... Нет, в такой переплет попадать не хотелось. Он же не камикадзе, чтобы умирать во имя победы, к тому же весьма сомнительной.
Прошло минут пятнадцать, прежде чем Сыромягин вышел из машины. Все произошло так, как и предполагал Данила. В окружении охранников он дошел до двери пропускного пункта, а дальше продолжил путь в сопровождении только двух человек. Другие телохранители вернулись к машинам. Остались у ворот и охранники Конотоповой. Только выглядели они уже менее агрессивно, и стволы автоматов опустили. Но и в разговор с телохранителями Сыромягина не вступали.
Данила понял, что лучшего момента разобраться с Глебом у него не будет. Бары выясняли отношения, а их холопы готовились надрать друг другу чубы. Во всяком случае, обеими сторонами были допущены непростительные ошибки – из-за взаимных амбиций господ их охрана оказалась сконцентрирована в одном месте. Или почти вся...
Но прежде чем добраться до Сыромягина, Даниле нужно было перебраться через забор. А там видеокамеры. Оставалось надеяться, что качество изображения на них не очень или хотя бы разрешение хуже человеческого зрения.
Темнота и маскировочный костюм позволяли Даниле слиться с местностью. Осталось только медленно, по-пластунски вползти в «мертвую зону», которая находилась у самого основания ограды. Дождь ему в этом не помеха...
Он торопился поскорей проникнуть на охраняемую территорию, но все же не суетился. Обнаружив «мертвую зону» между двумя видеокамерами, он осторожно вторгся в нее. Вернее, зона была «полумертвой», поскольку предполагаемые сектора обзоров хоть и слабенько, но соприкасались. К тому же он мог ошибиться в фокусных расстояниях видеокамер. Поэтому он подбирался к ограде так, как будто на ней сидел человек и визуально обозревал пространство.
Какое-то время он провел в полной неподвижности, наблюдая за обстановкой. Если его засекли, то непременно будет объявлена тревога – со всем из того вытекающим. Но, видимо, не умер еще в нем профессиональный диверсант, да и система наблюдения, если честно, была организована на любительском уровне. И в освещении по периметру ограды явно не хватало люксов, люменов и канделов...
И с самой оградой Данила справился без особых трудностей. Забрался на самый верх, обследовал мелкую спираль колючей проволоки на ней – нет ли где проводков сигнализации, срабатывающей на разрыв или даже прикосновение. Но, кроме колючки, ничего не было. Он аккуратно вырезал в ней проход и спокойно перебросил тело за ограду.
Данила нарочно забросил себя в то место, откуда отлично просматривался гостевой дом. Если Глеб и Лиза окажутся там, он будет думать, как подобраться к ним поближе. Нет – последует дальше, в сторону особняка.
Людей поблизости не было, видеокамер, направленных в его сторону, не наблюдалось. И Данила довольно быстро преодолел расстояние до гостевого дома.
Ночное чутье не подвело. В беседке перед входом в дом он увидел вооруженных людей. Два парня в камуфляже с автоматами и бодигарды, которых привел за собой Глеб. Первые расслабленно курили, другие – сканировали доступное их зрению пространство. Но из беседки выходить никто не торопился: дождь уже лил как из ведра. Столь пассивный способ охраны никак не подходил для того, чтобы оградить дом от проникновения извне. Задний фасад никем не охранялся, и Данила этим воспользовался.
Автомат он повесил на грудь – стволом в сторону, откуда вероятней всего могла возникнуть опасность. Патрон в патроннике, предохранитель снят, и все теперь зависело от того, как быстро он сможет зацепиться пальцем за спусковой крючок. А он мог и промедлить в случае чего, потому что в руках у него была веревка с тройником-кошкой на конце. Стальные прутья плотно были обмотаны мягкой тканью – для бесшумности. И все же, забросив крюк на балкон второго этажа, Данила положил палец на спуск автомата. И все потому, что крюк упал на пол балкона с глухим стуком. И пока не ясно, сумел дождь заглушить этот звук или нет.
Не дождавшись охранников, Данила натянул веревку и ловко забрался на балкон. Свет в комнате не горел, и дверь была закрыта.
Данила тихонько снял рюкзак, вынул оттуда резиновую присоску, планку с гвоздем на одном конце и стеклорезом на другой.
Присоску он прикрепил к стеклу, рейкой прижал к ней гвоздь, стеклорезом прочертил круг, углубил надрез... Стекло в двери было тройным и со специальной ударопрочной пленкой. Поэтому Даниле пришлось порядком повозиться, чтобы вырезать отверстие, в которое можно было просунуть руку.
Он зацепился за ручку, провернул ее, и все – дверь открыта. Осталось только втянуться в комнату и закрыться.
Это была обычная спальня, без всяких эротических наворотов. Дверь в холл плотно закрыта, но взламывать ее не нужно – только провернуть ручку, и путь открыт.
Зря, оказывается, Лиза усилила охрану. Мишуры много, а толку ноль. Враг уже в доме, и руки у него развязаны.
Плюс ко всему Конотопова оказалась заложником ситуации. Данила хорошо помнил, как пытали его в этом доме. Почти все время над ним измывались только господа олигархи, причем собственноручно. Лысый кикбоксер появился позже, когда высокоблагородные палачи умаялись. И все потому, что Лиза не очень-то хотела открывать вакхальную тайну гостевого дома перед простыми охранниками. Поэтому и сейчас бодигардов здесь не было. Что, конечно же, облегчало Даниле задачу. Да и противоестественная убыль населения в данной олигархической резервации будет минимальной...
Данила еще не открыл дверь, как услышал женский голос.
– Сволочь! Мразь!
Самое время призадуматься, что это – элемент садомазохистского игрища или натуральное проявление гневных чувство.
Данила приоткрыл дверь и осторожно выглянул в холл. Там было темно, но свет горел в комнате через проход. Через приоткрытую дверь донесся щелчок бича. И болезненный стон.
– Ну, ты и сука!
Это был голос Глеба.
– Ты думал, я на тебя из-за твоих проституток злюсь? – спросила Лиза. – Да плевать мне на них!.. Ты мужа моего убил!
– Но ты же была не против!
– Разве я тебе об этом говорила? – Этот вопрос она сопроводила очередным ударом.
Данила осторожно подкрался к комнате, заглянул внутрь... Когда-то он сам находился в том же положении, в котором пребывал сейчас Глеб. Хитроумная кровать приперта к стенке, сам он распят на ней. Кожаные плавки на нем с прорезью... Лиза тоже была в коже. И с плетью в руке. Лицо злое.
Видимо, их ссора закончилась столь бурным примирением, что спьяну Глеб залез в кандалы. Но, и как в случае с Данилой, оказался в ловушке. И Лиза сейчас этим пользовалась. А охранников она не боялась: знала, что никто из них не посмеет сюда зайти.
– Нет, даже отговаривала. Но ты все равно хотела. Потому что Герман мог жениться на Ленке...
– Кто тебе такое сказал?
– Знаю!
– Врешь ты все! Выкручиваешься!
Данила вспомнил вечеринку в ночном клубе, где Лиза заявила, что ненавидит убийцу мужа. Еще она сказала, что знает, кто порешил Германа. Но, видно, она ошиблась, а джинн из сейфа открыл ей глаза на правду... А ведь Данила думал, что Лиза была в сговоре с Глебом. И в этом не разубедила его даже компрометирующая запись, где в разговоре с ним она противилась убийству мужа... Оказывается, он был не прав.
