– Мне тоже… Парижанин мне сказал, что ты знаешь, кто Горухана завалил.
– Это долгий разговор.
– А мне спешить некуда. Пока до Ульянова доедем, все мне и расскажешь.
Мазок, махнув Павлу на прощание рукой, отправился в свою комнату, где его ждали грязные проститутки.
Торопов же сел в чистый «Мерседес» представительского класса; не первой молодости автомобиль, но так же хорошо ухоженный, как и его хозяин. Сам же Павел казался чужеродным телом в этой роскошной машине. Впрочем, Зубр не выдал своей к нему неприязни, если не считать, что он первым дело включил циркуляцию воздуха в салоне, чтобы избавиться от неприятного запаха.
– Что у тебя с ногой? – спросил Зубр, трогая с места машину.
Костыли лежали в багажнике, но Павлу казалось, что он может обходиться без них. Нога болела, но уже не так, как вчера.
– Бандитская пуля, – преувеличил Павел. – За киллером гнался, он меня подстрелил.
– За киллером? – удивился Зубр.
– Да. Только я точно не знаю, он в Горуханова стрелял или нет. Там целая мафия, может, и киллер не один.
– Мафия там конкретная, – загрустил Зубр. – Нас после Горухана сильно подмяли. Так что можешь не говорить, кто Горухана замочил. Заказчик мне известен.
– Зачем же ты за мной приехал? – не без удивления спросил Торопов.
– Зачем приехал? – На какое-то время Зубр замолчал, подыскивая подходящий ответ, а затем заявил: – У подруги всю ночь зависал. А ей муж позвонил, сказал, что из командировки возвращается. Он у нее мужик воспитанный, знает, что бывает, если подолгу в командировках пропадаешь, поэтому с вокзала ей всегда звонит, чтобы она любовника успела выпроводить. И сегодня позвонил.
– Придурок он, – покачал головой Павел. – Зато сидеть не будет.
– Слушай, а ты по этому делу сидел? – вспомнил Зубр. – Или я что-то путаю. Говорил Горухан про военного следователя, который жену свою замочил. И жену, и любовника. Или не про тебя говорил?
– Про меня.
– Я бы на твоем месте тоже бы так сделал. А у Катьки муж – чмо. Не уважаю. Прилетел и из аэропорта ей звонит; жди, говорит, сейчас буду. Я ей говорю, чего спешить, пока из Шереметьева доедет, мы еще кувыркнуться успеем. И знаешь, успели. Я с нее скувыркнулся, в штаны запрыгнул и прямиком за дверь. Из подъезда выхожу, смотрю, такси подъезжает, и фраер этот… И про тебя вспомнил. Ну, как ты любовника замочил. А мне Парижанин еще вечером звонил, ситуацию нарисовал. Я хотел парней позже послать. А тут Комсомольская площадь рядом, решил заехать по пути.
– Жаль, что ты все знаешь.
– А чего тут не знать, если все ясно, как два пальца в трех соснах? Калмык – большая величина, он слов на ветер не бросает. Горухан, когда с ним схлестнулся, покой и сон потерял. Решил на дно лечь. Только раньше надо было думать. Калмык сегодня сказал, сегодня и сделал. А Горухан время затянул и на пулю нарвался. Думал, что выживет, на дно лег. Ан нет, не выжил, врач хреновый попался. Вот и лежит Горухан. На дне. Могилы… И весь его бизнес развалился. Калмык все на корню скупил. И «Седьмая эра» ушла, и «Золотая щука». И «Варьете» ушло, и «Птица счастья». Там казино будет…
– Было казино, – вспомнил Павел.
– Было, а теперь снова будет, – кивнул Зубр. – У Калмыка в Ульянове все схвачено. И с мэром он договорился, и с ментами. Лотерея в клубах будет, ну типа того, а по факту чисто казино. И в боулинг-клубе такая же фишка, там на деньги шары будут катать. Со всей Москвы народ съезжаться будет, а это такие деньги, что и Горухана из-за них убрать не грех. Калмык его сделал, тут и к бабке ходить не надо. А кто конкретно в него стрелял, так это уже детали. Ведь не торпеда корабль топит, а тот, кто ее выпускает.
– Я не знаю, кто такой Калмык, – покачал головой Павел. – Я знаю, что киллер в психиатрической больнице прятался. Только ты не думай, что убийца там лечится. Нет, он там себе приют нашел. А рулит им главный врач этой больницы. И у нее с Горуханом конфликт вышел.
– У Горухана не было проблем с психушкой, – насмешливо глянул на Павла Зубр.
– Я понимаю, все это звучит смешно, но на самом деле все предельно серьезно… Я за этим киллером до самой больницы бежал, а потом сам в ней оказался. Меня там чуть не залечили… Знаешь, как людей до состояния овоща доводят?
– Ну, слышал.
– Ты слышал, а я на своей шкуре все это испытал. Ощущение, скажу тебе, не из приятных. Но я-то выкрутился, а вот адвоката конкретно залечили…
– Какого адвоката?
– Женщину. Она уголовное дело одного мужика вела, его в убийстве обвиняли. Якобы он убил сестру главного врача, о котором я говорил. Он жениться на ней хотел, а она замуж за другого вышла. Жила с одним, а любилась с другим. И знаешь с кем? С Горуханом! В общем, долго рассказывать, да и непоняток очень много, так много, что не разберешься. Одно ясно, что мужик этот в ночь убийства с главным врачом спал…
– Он что, пидор? – вытянулся в лице Зубр.
– Нет, главный врач – женщина. И она отрицает, что в ту ночь с ним в постели кувыркалась. Адвокату нужно алиби, поэтому она влезла в это дело… В общем, точно известно только одно: главный врач дала приют одному человеку, Виктором его зовут, и она же заказала ему Горуханова. Надо бы с ней поговорить, выяснить, зачем она все это сделала.
– Так поговори.
– Во-первых, я не знаю, где она. Во-вторых, она сама охотится за мной. – Павел охлопал колено больной ноги. – В-третьих, тебе наверняка интересно знать, кто Горуханова сделал…
– Я знаю. Калмык это сделал.
– А если нет?.. Если вы думаете на Калмыка, а он здесь ни при чем?
– А кто при чем? Главный врач психушки?
– Боюсь, что там не один врач. И не одной психушки. Там целый конгломерат. Точно не скажу, чем они там занимаются. Но возможно, своих пациентов на квартиры раскручивают, на бизнес. Может, на органы пускают. У женщины, которую убили, муж был богатый, он погиб, и его бизнес ей отошел. А потом он по эстафете еще кому-то перешел, пока убитая жива была. Возможно, без психиатров здесь не обошлось…
– Все это догадки, – мотнул головой Зубр.
– Да, но можно все выяснить. Взять эту суку за жабры и вытряхнуть все. У тебя же люди, возможности… А я, сам видишь, на костылях, какой из меня вояка?
– Тебе-то какой во всем этом интерес?
– Уже никакой… Хотел перед Горуханом отличиться, а сейчас какой в том смысл, если его нет? Да и не нужно мне все это…
– А что нужно?
– Мне бы Дарью вытащить. Адвоката. Ее уже в овощ превратили, но, может, еще не поздно назад все вернуть.
– И ты хочешь вернуть свою Дарью чужими руками?
– А разве ты не хочешь за Горухана отомстить?
– Месть – штука такая: если ударил, то до конца нужно бить. А если нет возможностей до конца стоять, то в это дело лучше не ввязываться. А возможностей у меня, честно говоря, нет. Развалилось все, когда Горухан склеился. На нем все держалось, без него и развалилось. Хорошо, у меня свой бизнес был, пара магазинов да мини-завод, пеноблоки выпускает, бордюры и тому подобное. Тем и живу.
– А Сарацин?
– Сарацина замели. Он против Калмыка дернулся, так менты его сразу и повязали, с наркотой…
– А Мазут?
– Мазут в бегах. У него с Калмыком такая же напряженка, как и у Горухана была.
– А ты, стало быть, на плаву, – не без намека сказал Торопов.
– На плаву. Потому что голова на плечах. И не надо думать, что я на измену сел, – раздраженно
