– Говорю же, заначка была.
Марина чуть не расплакалась от обиды. Разумеется, на слезу ее вовсе не пробивало. Это всего лишь игра на чувствах. Лицедейству отец ее не учил. Это у нее в крови. Такая вот кровь у нее – бурная, насыщенная. И в душе авантюристская жилка. Ну кто ж виноват в том, что мама ее такой на свет родила?
– Ну, ладно-ладно, верю... – снисходительно махнула рукой тетя Лида. – Ладно, заначка так заначка... Все, спокойной ночи!
– Так еще десяти даже нет...
– А я говорю, ложись спать!
– Конечно, тетя!
Вообще-то у Марины были совершенно другие планы на вечер. Обновка у нее клевая, ей бы пофорсить перед народом, а ее спать укладывают. Но спорить она не стала. Пусть тетка думает, что ее племянница пай-девочка.
Квартира на первом этаже, окно выходит на пустырь. Под одеяло можно сунуть старый облезлый полушубок – пусть спит. А сама Марина – фить, и нет ее... Так она и поступила. Через окно и на улицу.
А на улице майская благодать. Тепло, зелено, сверчки на своих скрипках-стрекотках заигрываются. Душа вырвалась на волю. Душа праздника требует...
Но до праздника еще добраться нужно. Лукарск – город неплохой. С Москвой, конечно, не сравнить, но и здесь гулять можно. Ресторан есть в центре, танцплощадка в городском парке. Но теткин дом находился даже не на окраине города, а на выселках. Так называемый Пятый километр. Железнодорожная станция рядом, а до городской черты даже не пять, а шесть километров по шоссе. Автобусы после десяти ходят редко. Но у Марины есть деньги. Она спокойно может добраться до города на попутке, благо что машины шли одна за другой.
К остановке, где толпилась молодежь, она шла по обочине дороги. Шла, но не дошла. «Лада» шестой модели остановилась. Из машины вышел мужчина лет тридцати. Не маленького роста, средней упитанности, щегольской костюм бежевого цвета. Не красавчик, но было в нем что-то.
– Девушка, вас подвезти?
– Если остановился, то вези, – пожала плечами Марина и смело села в машину.
– Куда? – усаживаясь за руль, спросил он.
– А в ресторан не слабо? За твой счет.
Уж кого-кого, а недотрогу из себя она строить не собиралась.
– Ну а после ресторана? – приятно разволновался он.
– А что, есть варианты?
– Дача у меня есть. Как раз возвращаюсь. Одному, знаешь ли, скучно.
– А со мной, значит, будет веселей?
– Уверен, что да.
– Уважаю уверенных в себе мужчин. Ну, трогай!
Машина плавно тронулась с места. Мягко идет, тихо. В салоне комфортно. Волнующее ощущение.
Мужчину звали Максим. Живет и работает в Москве, товаровед на овощной базе. Два года назад дачный дом под Лукарском построил, машину новую недавно взял. Он рассказывал, а Марина слушала. И не сразу заметила, что машина едет по шоссе по направлению к Москве. Лукарск остался в стороне.
– И куда мы едем?
– В Москву. Ты же хотела в ресторан. А какой ресторан в этом занюханном городишке! А Москва – это цивилизация.
Патриотических чувств к Лукарску Марина не испытывала. Поэтому пренебрежительная интонация Максима ее нисколько не задела. Зато вдохновили восторженные отзывы о Москве.
Трасса была свободной, скорость у «шестерки» отменная, так что не прошло и часа, как машина выехала на освещенную московскую улицу. А там и ресторан. Большой светлый зал, много людей, музыка гремит, официантки в белых передничках бегают.
Максим не скупердяйничал. Заказал фирменное блюдо, осетрину, красную икру в вазочке, коньяк, шампанское. Марина попросила сигарету, так он через официанта с особой наценкой купил дамские «Phillip Morris». Круто.
Надо сказать, что Марина впервые оказалась в ресторане. Пивные забегаловки, куда она пару раз заглядывала с отцом, не в счет. Но как бы то ни было, держалась она с таким видом, как будто была ресторанным завсегдатаем. В меру развязные, непринужденные манеры. Глаза веселые, но на губах снисходительная улыбка. Дескать, понимает, что не в самом лучшем кабаке оказалась. Типа видали и получше...
Ей нравилось, что мужчины на нее заглядываются. Ей нравилась атмосфера праздника и сдержанной вседозволенности. Хочешь, кури, хочешь, пей, никто на тебя косо не посмотрит.
– Марина, если не секрет, сколько тебе лет? – спросил Максим.
Сама интуиция подсказала ей, что вопрос этот задан неспроста. Есть такая статья – совращение малолетних. И если Максима интересует ее возраст, значит, он что-то задумал. Впрочем, это было ясно и так. Марина не маленькая девочка, она прекрасно знает, зачем мужчины водят малознакомых женщин в ресторан. Сначала ужин, а затем постель.
– Восемнадцать, – не моргнув глазом, соврала она.
Не очень-то она хотела лезть в постель к этому самодовольному болвану, но ей приятно было осознавать, что ее хотят.
– А что, не похоже? – раскрепощенно-удивленно спросила она.
Отвечать на этот вопрос он не стал.
– А парень у тебя есть?
– Ну а как же! В армии служит. Через год вернется, поженимся.
– Не устала ждать?
– Нет. Способ у меня один есть, чтобы не устать. Жду, жду, а когда чувствую, что невмоготу, развлекаться еду. Сегодня вот с тобой развлекаюсь.
– Тогда давай выпьем! Чтобы отдых удался!
– За такое грех не выпить!
Марина осушила свой бокал до дна. Настроение взобралось на самую вершину радужной дуги... Ресторан – это круто. Ресторан – это кайф. А музыка какая!
Девчонки любят марафет, но жить не могут без конфет...
Чешуя. Марафет – это наркотики. А Марина их не признавала. И «конфеты» ее не прельщали. Так что заблуждается лабух.
Марина весело посмотрела на Максима.
– А знаешь, почему Мурку Муркой зовут?
– Почему?
– А потому что она как та кошка, которая гуляет сама по себе. Кстати, меня тоже Муркой зовут. Папка меня так называл. В шутку. Но я Мурка не шуточная.
– Гуляешь сама по себе?
– Ты на редкость догадлив. Давай выпьем за твою сообразительность!
– А может, лучше за Мурку выпьем?
– Нет! Мурка – страшный и опасный зверь. А я сейчас хочу быть мягкой, ласковой кошечкой.
– Да, но тогда я знаю одно место, где живет такой же мягкий и ласковый котик! Поехали, я отвезу!
– Не надо торопиться, милый. Мне здесь так нравится. Обожди еще чуть-чуть. Давай лучше потанцуем!
– С превеликим удовольствием!
– Это здорово, когда удовольствие превеликое! – с намеком на крупные обстоятельства хихикнула Марина.
Максим не церемонился. В танце так облапил ее, что у нее дыхание сперло. И руки очень быстро
