Раны загноятся, кровь вспыхнет убивающим огнем... И эта яма станет для него могилой...
Шло время. Кормили его плохо – бросят кусок хлеба на весь день, спустят на веревке кувшин с водой, вот и вся радость. Тимофей чувствовал, что его здоровье идет на поправку. Но это его не радовало. Он не знал, что творится в его вотчинах, лишь представлял, как войско Голована ставит под себя его города – где силой слова, где силой огня и меча. А может, все уже закончено. Может, его владения уже отошли под пяту великого рязанского князя...
Однажды ночью стража убрала дощатый заслон над его головой.
– Может, все-таки одумаешься? – донесся до него приглушенный незнакомый мужской голос.
– Нет, все решено...
Зато женский голос был знаком ему до боли. Только Лада могла набраться храбрости, чтобы спуститься к нему в яму – на веревке, в мужских одеяниях.
– Ты меня не убьешь? – напряженно спросила она, встревоженно всматриваясь в него.
В ночном небе луна и звезды, но в яме все равно темно – хоть глаз выколи. Пытается Лада, но не может разглядеть Тимофея. Зато он видит ее превосходно: его глаза давно привыкли к темноте.
– За что мне тебя убивать? – спросил он.
– Я предала тебя...
– Ты предала меня?
– Да... То есть не совсем...
– Скажи мне все, как было.
– Было... Ты еще в Заболони был, а Голован ко мне подступился. Никто не знал о нашей встрече, но она была. У реки, в темном месте... Он сказал, что дни твои сочтены. Сказал, что я могу умереть вместе с тобой...
– Ты испугалась?
– Нет... Но он сказал, что у тебя есть любава в Подостове, что ты ездишь к ней... Я страшно обиделась...
– Потому и предала?
– Нет... Не предавала... То есть да, но потому, что не сказала тебе про Голована...
– Если бы сказала, все могло быть по-другому...
– Не знаю, он сказал, что обложил тебя со всех сторон. Сказал, что большой заговор против тебя... И все равно я должна была тебе сказать. Но эта любава... Я видела ее... Мертвая она была. А все равно красивая...
– Мертвая, – горестно улыбнулся Тимофей. – И красивая... И она предала. И ты...
– Но я спасла тебя... Если бы не я, убил бы тебя Голован...
– Он и так меня убил. Я уже, считай, умер в этой яме...
– Я мазь принесла. Ту самую, которой уже лечила твои раны...
– Спаси тебя Бог. Но ни к чему это...
– Ты не должен хоронить себя.
– А ради чего жить?
– Ради себя. Ради жены твоей, ради твоего будущего сына...
– А ради тебя?
– И ради меня... – запнувшись, совсем уж неуверенно сказала Лада.
– Что-то хлипко звучит твое слово... С Голованом спуталась?
– Спуталась, – опечаленно кивнула она. – Ключницей он меня к себе взял... У тебя тоже ключницей была...
– У князя ты в ключницах была. А тут какой-то воевода... Но и князь был... Нет больше князя, так я понимаю? – с надеждой услышать отрицательный ответ спросил Тимофей.
– Голован Подостов взял, Чирков, Терлец, Ревень... Без боя сдались... Одна Заболонь в осаде, – отводя в сторону взгляд, сказала Лада. – В походе сейчас Голован. И Глеб вместе с ним...
– Мне надо туда! – встрепенулся Тимофей.
– Тщетно. Помочь я тебе не смогу. Еле-еле уговорила начальника стражи, чтобы к тебе попасть. Если Голован узнает... А он узнает... Но я все равно не жалею, что попала к тебе...
– Побудешь со мной, и обратно, к воеводе в хоромы? – язвительно спросил Тимофей.
– Да, врать не стану. С ним я живу. Из похода его жду... Но, поверь, я тебя не предавала. Он не говорил мне, что ловушку тебе в Подостове готовит. Сама догадалась, когда ты уже ушел... Говорила же тебе, что беду чую. Сам себе сети на погибель сплел. А Голован лишь запутал тебя в них... Не надо было уезжать от меня...
– Могла бы сказать про сговор с воеводой. Тогда бы я с тобой остался, – с горечью сказал Тимофей.
Знал бы он, что подножку ему собираются поставить, не полез бы на рожон в Подостов, и на Елену бы рукой махнул. Сначала бы Рязань под себя поставил, а потом бы уже за нее взялся...
– Я же говорю, не знала я тогда про сговор... И все равно виновата перед тобой... Что мне сделать, чтобы ты меня простил?
– Бежать мне помочь, вот что.
– Я не могу... Я не знаю...
– А ты подумай хорошо...
– Боян глаз на меня положил, – вслух поразмыслила она. – Начальник стражи... Если с ним поладить, то может и толк быть...
– Красивая ты очень. И ладишь со всеми, – усмехнулся Тимофей. – И со мной, и с Голованом...
– А что мне терять, кроме моего срама? – с вызовом спросила она. – И с Бояном я ничего не потеряю... Ради тебя... А ты меня потом к себе возьмешь?
– Куда?
– Может, устоит Заболонь. Острог сильный, Алешка твой крепко оборону держит. Голован жаловался на него...
– Устоит... Делай что хочешь, но вытащи меня отсюда!.. Вместе отсюда уйдем. Все тебе прощу.
– Все сделаю, любый... Все...
Лада прильнула к нему, поцеловала его в губы, щеки. Она боялась, что Тимофей оттолкнет ее. Но не стал он делать этого. Что ни говори, а предала его Лада. Но с женщины спрос не такой, как с мужчины. Да и кается она в своем грехе... К тому же смерть она от него отвела, которую Голован призывал на его голову...
Нет, не станет он гнать ее от себя – ни сейчас, ни после. Лишь бы помогла ему выбраться из этой ямы. Лишь бы поскорей добраться до своего родного города, чтобы ударить по коварному и опасному врагу во главе своего войска...
Глава 22
Майор Головатый смотрел на Тимофея, как сытый кот на мышку, попавшуюся ему в лапы. Как будто он мог вдоволь наиграться с ним, прежде чем придушить его. Как будто знал, что нет у него возможности вырваться из цепких коготков...
– Дохлое твое дело, Орлик, – пыхнув на него сигаретным дымом, сказал он. – Сидеть тебе в тюрьме, пока не сдохнешь...
– Это ты о чем, начальник?
– Рекомендую обращаться ко мне на «вы». А то ведь я обидеться могу.
– Раньше не обижался.
– Раньше ты в силе был.
– А сейчас?
– Нет за тобой силы, Тимоша. Подостов у тебя забрали, Заболонь рушится...
– Что там рушится?
– Все. Алекса твоего арестовали. Борца тоже. СИЗО твоими бандитами... пардон, сотрудниками охранного агентства забито...
– Вот именно, сотрудниками. За незаконные аресты ответить можно... Ты мне, майор, за все ответишь.
