как будто рада была видеть его после короткой разлуки. Как будто только сегодня утром они расстались, чтобы встретиться вечером.
– А я из зала суда вышла, и сразу сюда, – как ни в чем не бывало сказала она. – Там так грязно было, что в душ захотелось. – Грязно было?! В душ?! – шалея от такой наглости, спросил Тимофей.
Люба молча подвинула Ладу, зашла в ванную. Не похоже было, что жена сияла от радости.
– А я год в грязи по уши, как та свинья. Это ничего, нет?
Тимофей излучал жесткий рентген, но Ладу смутил едва-едва.
– Ну, извини, – продолжая улыбаться, пожала она плечиками.
– Ну извини?!.. Да я из-за тебя... – начал было он, но Лада его перебила.
– Не из-за меня! Из-за Лены своей!..
– Зачем ты меня Головатому сдала?
– А у меня выбора не было. Или в тюрьму тебя, или на тот свет. Я выбрала первое... Если бы я не дала показаний, Головатый бы позволил тебя убить. Зимовец бы это сделал...
– Про Зимовца откуда узнала?
– Головатый сказал. Он меня сам перед фактом поставил. Или, говорит, скажешь, что Тимофей Захара убил, или его самого в расход... Он все для того сделал, чтобы от тебя избавиться...
– Избавился. Год в тюрьме. И все, что было, насмарку...
– Ну хватит тебе! – Надя подошла сзади, мягко обхватила Тимофея за плечи. – Лада жизнь тебе спасла... Сама рисковала, а тебя спасла... Сам это понимаешь, а шкварчишь как сало на сковородке...
– Потому что чувствую себя как на сковородке...
– Я тебя понимаю, – покладисто улыбнулась Лада. – Ты столько времени меня ненавидел, а тут вдруг выясняется, что я тебя выручила...
– Могла бы сразу от показаний отказаться.
– Могла бы. Тогда Головатый бы тебя убил. И меня вместе с тобой...
– Так за кого ты боялась? За меня? Или за себя?..
– И за тебя?! И за себя!.. Нервный ты какой-то стал... Тебе успокоиться надо, в себя прийти...
– Вот-вот, искупайся, водочки испей...
– Искупаюсь, – кивнул Тимофей.
И задумчиво приложил палец ко лбу.
– Не бойся, никуда я не денусь, – словно прочитав его мысли, улыбнулась Лада. – Здесь останусь. Здесь безопасно... чудом от Головатого сегодня ушла. До сих пор не верится...
– Мы тоже от него убегали, – сказала Надя. – Всем сегодня повезло...
Люба приготовила ему ванну и собралась выходить.
– Зайдешь? – спросил он, вешая на крючок полотенце.
– Зачем? – не оборачиваясь, спросила она.
– Спинку потереть.
– Может, Ладу позовешь?
– Шутишь?
– Нет... Она же тоже твоя женщина...
– Она предала меня.
– Это неправда. И ты сам в это уже не веришь...
Что ни говори, а Люба была права: ослабла его уверенность в том, что Лада его подставила. И хотя ореол предательницы еще не совсем развеялся над ее головой, не было уже презрения и порицания.
– Верю, не верю – что за разговор? Ты – моя жена... Если не хочешь, так и скажи...
– Хочу... Я приду...
Люба пришла через полчаса. С портативным магнитофоном в руке. Закрыла дверь, включила музыку, разделась... Ванная была стандартных размеров – тесно им было вдвоем, но чудо как комфортно. Это было знаменательно, что жена стала первой его женщиной после года воздержания. В ее жарких объятиях он не хотел думать ни о Ладе, ни о Лене... Хватит с него любовных приключений. Взрослеть пора.
Глава 28
Темнота и теснота подземелья угнетали сознание. Но гораздо больше Тимофея беспокоила опасность попасть в ловушку, которую мог подстроить предупрежденный Ладой Голован. Или волчью яму на пути вырыть, или устроить какой-нибудь хитрый механизм, который подаст сигнал о появлении в подземном ходе людей... Но пока что все было спокойно...
С замиранием сердца подходил Тимофей к двери, за которой начинался тайный лаз меж двумя бревенчатыми стенами княжеских палат. Через него уже можно было выйти в опочивальню, где сейчас, возможно, Лада сладко спит в объятиях Голована. Но не исключено, что там в напряженном ожидании затаились тяжелые латники с копьями и мечами, топорами и секирами. И стоит только Тимофею высунуть нос...
Дверь открылась легко, лишь слегка скрипнула железная петля. Тимофей замер, затаив дух, прислушался. Тихо. Только слышен за стеной богатырский храп... Узкое пространство меж стенами свободно от людей. Можно идти дальше... Снова скрип. Это прогнулась доска под ногой Тимофея. Храп оборвался. Стало еще тише.
Тайную дверь он отворял, стараясь не шуметь. Увы, снова скрипнула несмазанная петля. Тишину и покой этот звук не нарушил. Но, ворвавшись в комнату, Тимофей не обнаружил на своем бывшем ложе мужчину, который мог бы издавать богатырский храп. Зато увидел женщину под покрывалом из куньих шкурок. Она мирно спала, тихонько посапывая.
– Тревога! – истерично взвыл за приоткрытой дверью чей-то грубый мужской голос. – На рать! На рать!..
И сразу стало ясно, куда делся богатырь-храпун. Голован это был, его разбудил Тимофей первым неосторожным звуком. Успел он вскочить с ложа, выбежать в светлицу. И теперь истошно кричал, поднимая спящее воинство на рать. Но ясней ясного, что не готов был воевода к встрече с Тимофеем. Потому что не знал он о тайне подземного хода. Не предупредила его Лада, которая, всполошившись, смотрела на врывающихся в опочивальню людей.
Некогда было Тимофею заниматься ею. Выбежал он вслед за Голованом в светлицу и сразу же столкнулся с двумя стражниками в доспехах и при оружии. С ночной дремы они туго соображали, да и не было в них той силы, чтобы противостоять натиску могучего воина. И все же они смогли задержать Тимофея на какое-то время. Расправившись с ними, он не смог догнать удирающего Голована.
А в горнице, от которой спускалась вниз лестница на первый ярус хором, он столкнулся нос к носу с невысоким, но юрким и на редкость резким воином. Он был без доспехов, но шелковая, шитая золотом сорочка указывала на знатность его положения. И яблоко на рукояти его меча, который он ловко выхватил из ножен, представляло собой крупный камень самоцвет.
Он ловко подставил меч под удар Тимофея, но малость не рассчитал собственные силы. Он удержал меч в руках, но под тяжестью удара его ноги прогнулись в коленях. Тимофей ударил ногой пошатнувшегося смельчака, лишил его равновесия. Но добить не смог. Увернулся воин, снова встал на ноги. Но уже с жутким страхом смотрел на широкий клинок тяжелого меча, который Тимофей с легкостью, играючи опускал на него.
Воин снова подставил меч, но на этот раз его подвел собственный клинок. Булатная сталь не выдержала силы удара, меч разломился пополам. И только чудо спасло парня от смерти. Сумел он увернуться, но упал, споткнувшись о перевернутую лавку. Тимофей мог бы добить врага, но его остановил голос Давыда:
– Бежен это! Не тронь его, княже!
Тимофей помнил не столь уж давний разговор, когда Давыд просил собственноручной расправы над подлым Беженом. Сказал, что не простит никому его смерти. Поэтому Тимофей остановился, отдал посадника на растерзание заклятому врагу.
Он знал, как устроены палаты, княжеский двор, предполагал, где находятся встревоженные, но еще не успевшие подняться на рать гридни. И людей с ним было много. И не медлил он в своем стремлении пронестись разрушительным смерчем по своим бывшим хоромам...
Ничто не смогло остановить разбушевавшихся смутьянов. Разбил, развеял Тимофей по ветру вражье воинство – кого положили замертво, кого взяли в полон. Но не смог он захватить Голована. Как сквозь
