– Точно видели, как он стрелял?
– Я же сказал!
– В прошлый раз вы говорили, что видели, как Скородумов стрелял в Жбанкина... Э-э... – следователь заглянул в свои записи. – В Жбанкина Георгия Петровича... А вы не могли этого видеть, потому что находились в комнате, откуда точка выстрела не просматривается...
– Да, но я видел, как Макс в меня стрелял...
– Видели, видели... – сомневаясь, покачал головой Жмайлов. – И где сейчас трупы? Сколько их там, пять?
– Ну да, должно быть пять, – кивнул Семен.
– Почему должно?
– Ну, может, кто-то ранен... Хотя нет, Макс такой, что и добить может.
– Но вы же сами сказали, что у него патроны закончились, – снова уколол его ушлый следователь.
Он поднялся со своего места, направился к двери.
– Вы здесь побудьте, а я сейчас... Где, вы говорите, все произошло?
– Заброшенный хутор, у Диканки.
Жмайлов вернулся минут через десять, с порога устало сказал, что оперативно-следственная группа готовится к выезду.
– У меня такое ощущение, что вы не очень-то и торопитесь, – угрожающе нахмурился Семен.
– Ну почему же, пятеро убитых – это очень серьезно. И мы отправимся на место, как только будет готова группа... А пока у меня к вам несколько вопросов.
Следователь полез в сейф, достал оттуда пухлую папку, аккуратно положил ее на стол. Вынул из нее фотографию, протянул ее Семену.
На снимке был изображен Костя Синчук, парень, который сам вызвался исполнить Макса. Но именно из- за него все и пошло наперекосяк.
– Впервые вижу, – мотнул головой Семен.
Видимо, это вышло у него не очень убедительно. Так или иначе, но Жмайлов подозрительно покосился на него.
– Синчук Константин Гаврилович, семьдесят девятого года рождения. В девяносто восьмом году имел привод в милицию. Где и оставил отпечатки своих пальцев, – раздражающе монотонным голосом вещал следователь. – Именно его пальчики мы и обнаружили на пистолете системы «ТТ», из которого были убиты ваши охранники. То есть трое из них... Четвертый был убит из другого оружия, где оно, мы не знаем... Сейчас меня пока интересует найденный нами пистолет с глушителем. Отпечатков пальцев Скородумова на нем нет. Как нет их и на гильзах. Зато там присутствуют отпечатки пальцев Синчука...
– Ну, может, Скородумов отобрал пистолет у этого Синчука... Он, кажется, был в перчатках, потому и не оставил отпечатков...
– Как вы себе это представляете? Шел Синчук по городу, размахивая пистолетом с глушителем?..
– Ну, я не знаю, как там все было, – обескураженно пожал плечами Семен.
– А Синчука вы не знаете?
– Нет.
– А его мать утверждает, что в последнее время он числился в охране автосалона «Вернисаж- Авто»...
– Ну, не знаю, может, его еще Чигин нанимал.
– Нет, он стал работать в салоне после того, как там появились вы, Семен Иванович.
Жмайлов смотрел на него в упор. Взгляд жесткий, въедливый.
– Ну а если я его знаю, то что? – не выдержал Семен.
– Может, вы что-то с ним не поделили? Может, он убил сначала своего непосредственного начальника Свирягина, потом Жбанкина, затем пытался застрелить вас...
– Но я-то видел Скородумова!
– Да, но мы знаем, что у вас со Скородумовым очень непростые отношения. В девяносто третьем году вы пытались его убить. Или я что-то путаю?
– Я?! Пытался его убить?
– Да, вы подговорили своего друга, Чугункова Василия Кузьмича...
– У вас есть доказательства?
– Да. На первом допросе Чугунков дал признательные показания против вас. Правда, потом он забрал их обратно. Но факт остается фактом...
– Но ведь забрал!
– И тем не менее... Вы могли банально отомстить Скородумову, обвинив его в покушении на свою жизнь.
– Я все понял, начальник! Скородумов – ваш человек, и вы пытаетесь его вытащить из петли... Но я этого так не оставлю! – пригрозил Семен.
– Наш человек?! – с пренебрежением скривился Жмайлов. – Да, наш! Он с бандитами воевал, он под пули ходил!.. А ты!..
– Что – я?!
– Ничего, – махнул рукой следователь, осознав, что переборщил с эмоциями.
– А Тихонова кто убил? – насел на него Семен. – А Чехову кто шею свернул?
– Кто такой Тихонов? Кто такой Чехов? – внимательно посмотрел на него Жмайлов.
– А вы не знаете? Так узнайте! Тихонов уже, наверное, в морге. А Чехов в больнице. Вы к нему езжайте, спросите, кто его сломал?..
– Когда это было?
– Сегодня, на Чкаловской... Ваш Скородумов с катушек съехал! Людей мочит почем зря!.. Сезон охоты, ля, на моих людей открыл...
– Попрошу без выражений!
– Семь человек за день, на!
Семен пытался, но не мог успокоиться.
– Я же просил... Сейчас в Диканку поедем, посмотрим, что да как...
Семен выехал на место вместе со следственной группой. Но, к его удивлению, окрест заброшенного дома никто ничего не нашел. Ни раненых, ни убитых. И даже «девятка» Ковригина исчезла. А от «жигуленка» Макса осталась только примятая трава.
– Да вы что, не понимаете, он трупы отсюда вывез! – вскипел Семен. – Надо в траве поискать, может, кровь осталась.
– Вы знаете, где лежали трупы? – насмешливо спросил Жмайлов.
Семен лишь обескураженно развел руками.
И следователь тоже развел руками. Сначала поднял их вверх, задрав голову к небу, а затем раскинул руки в стороны.
– А места здесь действительно красивые!
Это был не просто камень в огород Семена, это был плевок в самую его душу.
Глава 19
Утреннее солнце ярко светило в небе, силой своих лучей разгоняя белые пушистые облачка. Максим слышал о людях, которые живут исключительно за счет энергии этого небесного светила. Не едят, не пьют, но чувствуют себя бодро.
Правда это или нет, но, глядя на солнце, он не ощущал прилива сил. Слишком уж сильно устал он за последнее время. Особенно вымотал его вчерашний день. И пострелять пришлось, и прибрать за собой. Шутка ли, завезти далеко в лес и закопать пять мертвецов. Еще и с машинами пришлось повозиться... Можно было схорониться где-нибудь на природе, сил по возможности поднабраться. Но Максима тянуло в город. Кровь из носа ему нужно было найти Майю. Поэтому он снова в Светлокаменске.
Все глубже погружался он в пучину преступности. Снова угнал машину, снова поставил ее возле автосалона. Рано или поздно Кафтанов появится здесь. Максим увяжется за ним, выследит и узнает, где он прячет Майю. Пистолет у него есть, будет из чего прострелить его ублюдочную голову...
Максим смотрел на ворота, но перед глазами все плыло и двоилось. Слишком сильно его измотанный
