стану. Я тебя, падлу, на куски!
– Не говори «гоп»!
– Давай одевайся. И выходи...
Семен покрутил головой, разминая затекшие мышцы шеи. И вышел из комнаты, снимая с себя пиджак. Похоже, он действительно готовился к бою.
Максим поднялся с постели, натянул на себя джинсы, футболку. И направился вслед за Кафтановым. Но охранник перегородил ему путь.
– Стоять! Руки давай!
Он показал, что хочет защитить его кулаки эластичным бинтом. Максим протянул ему одну руку, но вместо того, чтобы наматывать на нее бинт, охранник вогнал ему в предплечье иголку непонятно откуда взявшегося шприца.
– Ты что делаешь? – возмутился Максим.
Он мог бы ударить охранника, но вдруг с ужасом ощутил, как немеет рука.
Парализующая волна пробежала по всему телу, ослабила все мышцы.
– Чего встал, пошли!
Охранник обвил рукой его шею, потащил за собой. А у Максима даже не было сил, чтобы избавиться от этого захвата. Он позволил увлечь себя в просторный каминный зал, где его ждал Кафтанов и громила с видеокамерой вместо пистолета.
– Ну что, понеслась?
Неудивительно, что Семен рвался в бой. Он-то знал, что Максим не сможет биться с ним на равных. Он знал, что противник обречен на поражение.
Кафтанов ударил его кулаком в челюсть. Максим попытался, но не смог уклониться. И руки настолько плохо слушались его, что не было никакой возможности заблокировать удар. Удалось только одно – удержаться на ногах. Но следующий удар в живот согнул его пополам, а коленка, снизу врезавшаяся в нос, оторвала его от пола и швырнул на пол.
Кафтанов помнил, что бой снимается на камеру. Поэтому не стал добивать его. Он велел телохранителям поставить Максима на ноги, только затем ударил его снова...
Максим падал. Его поднимали. И снова били. Он падал, и опять все по кругу... Кафтанов зверствовал до тех пор, пока не выбился из сил.
Сквозь качающийся туман в глазах Максим видел, как тот склонился над ним.
– Ты все еще живой? – удивленно спросил он.
Максим закрыл глаза. Он прекрасно понимал, что жить ему осталось совсем чуть-чуть.
– Ты знаешь, что делать... – сказал Кафтанов, обращаясь к кому-то из своих церберов. – Да не сейчас. Подожди, пока я уеду...
Семен ушел, и Максим открыл глаза. Попытался сфокусироваться на своем палаче. Парень стоял у двери, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
– Ты куда-то торопишься? – противным мужским голосом спросил кто-то из недосягаемой для Максима зоны.
– Ну, ехать надо, – пожал плечами торопыга.
– Куда ехать? Здесь можно пару деньков отдохнуть. Иваныч сказал, что можно...
– Ну, если Иваныч.
– Дом этот на месяц сняли. Можно и на дольше зависнуть. Ну, если Валька даст.
– А она даст? – тупо спросил охранник.
– Этому дала, а нам что, не даст?
– Валька – спец. Она не так просто...
– Так она всем и не даст. Или тебе, Котяныч, или мне...
– Тогда мне!
– А это не тебе решать... Скоро светать будет. Этого давай в огород. Там и закопаем...
Туповатый Котяныч поднял руку, в которой держал пистолет с глушителем, наставил его на Максима.
– Балда! Кровью все забрызгаешь! В огороде кончим!
– Может, он и яму выроет?
– Ну, ты в натуре! Он же никакой! Давай за ноги бери, я за руки...
Невидимый человек был прав. Максим не чувствовал в себе сил, чтобы удержать в руке лопату. О сопротивлении не могло быть и речи.
Его вытащили во двор, занесли далеко за дом, бросили на мягкую землю.
– Приговоренному положено последнее желание, – сказал противный голос.
– Эй! Говори! – Котяныч ударил Максима по ноге.
– Да не надо! Вот его последнее желание идет!.. Да, Валюха, ты ж его последнее желание?
– Не смешно, – отозвался женский голос.
– А чего?
– Да того, что с ним хорошо было. Настоящий мужик.
– Поверь, я покруче буду.
– Поживем – увидим.
– Ну что, Котяныч, давай начинай. То есть кончай!
– Да погоди ты, – осадила палача Валя. – Пусть поживет немного...
– Что, жалко?
– Жалко у пчелки... А я хочу посмотреть, как ты, Леша, меня слушаешься. Если слушаешься, значит, шанс у тебя есть...
– Смотри, какая... Ну что, Котяныч, начнем?
– Давайте, а я пока ванну пойду приготовлю. Кто будет первым?
– А это как ты решишь, – весело сказал говорливый Леша. – То есть я.
– Ну-ну.
Валя ушла, а палачи взялись за лопаты. Посматривая на неподвижную жертву, принялись рыть землю. А она действительно была мягкой, и часу не прошло, как яма была готова.
– Все, Котяныч, теперь можно.
И снова туповатый бодигард направил на Максима пистолет. Сухо клацнул затвор пистолета, но пулевое отверстие почему-то появилось во лбу палача. Кто-то снова нажал на спусковой крючок оснащенного глушителем пистолета, и Леша замертво рухнул в яму.
– Нашли последнее желание, придурки! – представ перед Максимом, презрительно скривилась Валя. – Как ты себя чувствуешь?
Говорить он пока не мог, но головой качнул. Хреново он себя чувствовал.
– Понятно.
Валя с трудом, но скинула в яму тушу Котяныча, взяла в руки лопату.
– А ты лежи пока, сил набирайся, – сказала она. – Тащить я тебя на себе не буду...
Она торопилась. Небо надо головой мало-помалу светлело. Но девушка посматривала не только вверх, но и вперед, туда, откуда могли появиться боевики Кафтанова.
Валя закидала трупы землей, утоптала ее как могла. К этому времени Максим нашел в себе силы подняться, забрал у нее лопату, чтобы разбросать остатки суглинка, но тут же потерял равновесие и упал.
– А-а!
Она снова взялась за дело, по-быстрому разбросала землю, отряхнулась и кивком головы показала в сторону машины. Максим поднялся сам, но идти ему было очень трудно. И парализующая инъекция сказывалась, и убойные удары, которыми облагодетельствовал его Семен. Ощущение такое, будто в камнедробилке побывал, все внутренности отбиты, несколько ребер точно сломаны. Челюсть вроде ничего, потому как привычна была к таким встряскам. Нос тоже не сильно беспокоил. А вот от двух передних зубов остались жалкие обломки.
Кое-как они добрались до ее «Нивы». Валя помогла ему сесть в машину, сама заняла место водителя. Один пистолет с глушителем она положила сбоку от себя, другой – протянула Максу.
