позы. И кольцом назад сворачивается. И ноги за голову забрасывает, так, чтобы кверху попкой. И на скаку такие пируэты выписывает...
И при всем при этом Лора – симпатяжка. И фигурка стройная. Только костлявая... Но она умеет превратить и этот недостаток в достоинство. Мастер секса, одно слово...
Упражнение с булавой закончено. Булава устала. Поникла. Хватит на сегодня...
– Завтра придешь? – спросила Лора.
От Глеба она в полном восторге. И хочет его всегда, в любое время дня и ночи.
– Нет, завтра у нас тренировка. А вечером поезд...
Послезавтра игра на выезде. Последняя решающая игра.
«Штурм» держит ведущее место в турнирной таблице в их зоне. Послезавтра последний круг чемпионата. Решается судьба команды. Выйдет она во вторую лигу или нет. А играть предстоит с довольно сильной командой. Так что расслабляться никак нельзя.
– Да, да, я знаю... Но я тебя все равно жду. Когда будешь?
– Не знаю.
– Как это ты не знаешь?
– Не забывай, я женатый человек. Жена может взбунтоваться...
Глеб слегка преувеличивал. Да, он по-прежнему живет с Оксанкой. Но это гражданский брак. И детей у них нет. Ничего особо не держит их вместе. В любой момент они могут разбежаться. Только они пока вместе. Привыкли друг к другу, что ли.
Есть еще одна причина, по которой они должны быть вместе. Бандитский бригадир по кличке Славян. Но Глеб не верит в это. Да и Славян уже забыл об обязательстве, которое сам же на него и навесил. Глеб мог расстаться с Оксанкой хоть сегодня.
– Может, на ночь останешься?
– Не могу. Жена...
– В прошлый раз оставался.
– Ну так то в прошлый раз. А сегодня не могу. Жена что-то учуяла. А мне скандалы не нужны.
Оксанка для него как прикрытие. Надоела ему Лора – можно закрыться ею, как женой. И никаких проблем. Если он не придет к ней в следующий раз, то виновата Оксанка. Само собой, Глеб изо всех сил рвался к Лоре. Но...
У Лоры хорошо, но дома чуть получше. Если, конечно, Оксанкину квартиру можно считать домом.
Оксанка дома. Вне всякого. Она, конечно, спросит, где носило его до полпервого ночи. Но у него всегда есть ответ. Головатый посадил команду «на казарму», а он сам в самоволке. Такое объяснение всегда срабатывало. А Оксанка никогда не опускалась до того, чтобы выяснять, правда это или нет...
В окне горел свет. Не ярко – тускло. Это торшер. А сама Оксанка, наверное, спит в кресле. Она часто засыпает или за книгой, или перед телевизором.
Дверь Глеб открыл своим ключом. И сразу почуял неладное. Из комнаты доносились стоны. Как будто кто-то кого-то. И вряд ли это Оксанка смотрит порнуху. Вернее, это Оксанка. И порнуха. Но она не смотрит. Она ею занимается...
Так и есть, на кровати какой-то мужик, а на нем Оксанка. Типа амазонка на боевом коне. Ей это нравится. Еще как нравится. В таком экстазе, что Глеба не замечает.
– Извините, я вам не помешал? – вежливо спросил он.
Странно, но в нем нет никакой ревности. Едва ощутимое чувство досады. Не более того...
Оксанка встрепенулась. На какой-то миг превратилась в окаменевшую мумию. Затем резко слетела с вертела, забилась в угол кровати. В глазах паника и страх.
– Может, мне попозже прийти? – продолжал куражиться Глеб.
– Можешь и попозже, – грубо сказал мужик.
Он беззаботно зевнул, лениво поднялся с кровати, повернулся к Глебу лицом. Даже не думает свои вонючие мудя закрывать.
Глеб узнал его. Это был Славян. Бандитский бригадир.
– Тебе что, своих баб мало? – грубо спросил его Глеб.
Не было в нем страха. Хоть убей, не было.
– А я своими бабами и пользуюсь, – гнусно ухмыльнулся Славян. – Оксанка – моя баба...
– С каких это пор?
– А с тех самых... Я ее тебе напрокат сдал.
– Да что вы такое говорите!
– А ты не буксуй, пацан. А то сцепление сожжешь. И сам сгоришь... Короче, ничего не было. Забыли.
– Как это забыли?
– Да так, забыли, и все. Я сейчас ухожу, а ты с Оксанкой остаешься.
– Надолго?
– А навсегда.
– Ух ты! Круто ты задвинул.
– А я и сам по себе крутой! – жестко усмехнулся Славян. – Если не веришь, могу объяснить... Кстати, я уже давно собирался тебе мозги прочистить...
Славян начал медленно одеваться. Он и в самом деле собирался уходить. Похоже, он всерьез думает, что Глеб останется с Оксанкой. Вот уже угрожать начал.
– А я что-то не так сделал?
– Кобель ты. С другими девками шляешься. Про Оксанку почти забыл... Ты сейчас где был?
– Тебе-то какое до этого дело?
– Есть дело, потому и говорю... У гимнастки Лоры был?.. Можешь не отвечать. А то еще соврешь... А до Лоры у тебя Зоя была. До нее Таня... Продолжать?.. Ну чего вылупился? Не можешь врубиться, как я обо всем этом узнал? Не можешь и не пытайся. Не твоего ума это дело. Твое дело с Оксанкой жить... Короче, еще раз узнаю про твои подвиги, ноги повыдергиваю...
– Может, прямо сейчас и начнешь?
Глеб испытывал неодолимое желание врезать Славяну промеж глаз. Да так, чтобы язык заклинило. Гнилые базары он травит. Уши вянут.
– Нет. Сейчас я тебя не трону. У тебя игра скоро. Без тебя «Штурм» загнется...
– Ты меня, оказывается, ценишь?
– Еще как. Можно сказать, я твой поклонник. Отлично играешь, пацан!
– Ты тоже неплохо играешь, – хищно усмехнулся Глеб. – Вон Оксанка до сих пор отдышаться не может...
– Я же сказал, забыли.
– Такое не забывается.
– А ты все равно забудь. Потому что бросить Оксанку я тебе не дам. И ноги вырву, если что... А ведь вырву. Если не выведешь «Штурм» во вторую лигу, без ног останешься, так и знай!
– Насмешил.
Славян не сказал ничего. Только посмотрел на Глеба как на неразумного ребенка. Осуждающе покачал головой... А потом все вдруг резко изменилось. Глеб еще не успел почувствовать боль, а уже валялся на полу.
Бандит не стал его добивать. Просто достал пистолет и приставил его к щеке Глеба.
– Не зли меня, пацан, – прошипел он. – Не буди во мне зверя. А то ведь я тебя в загробную лигу переведу. Хочешь?.. Я спрашиваю, хочешь?
Глеб мотнул головой. Может, он и не боялся смерти. Но так не хотелось играть с покойниками в загробной лиге. Тоска.
– Не хочешь – живи... Но учти, ты меня уже разозлил. Я больше не буду добрым. И если ты послезавтра проиграешь, я оторву тебе башку... А если ты бросишь Оксанку, я убивать тебя не стану. Я тебя живьем закатаю в бетон. Вопросы?.. Я спрашиваю, есть вопросы?
Глеб снова мотнул головой. Вопросов у него не было.
Славян криво усмехнулся. Спрятал «ствол». И, не говоря больше ни слова, убрался восвояси. Глеб
