– Митяй, да оставь ты его! – одернул его дружок.
Но тот не успокаивался.
– Ты чо, не въезжающий, в натуре? – продолжал он донимать Игната.
Только все его базары пролетали мимо ушей.
– Не, ну ни фига себе! Тебе чо, впадло со мной базарить? – вскипел лопоухий.
Игнату хватило одного взгляда, чтобы определить его статус. Натуральный баклан из тех, кто о тюрьме знает лишь понаслышке, но уже усвоил якобы главное правило арестантского быта – сила решает все. И невдомек ему, что сила без ума на тюрьме не пляшет. А если пляшет, то недолго...
Игнат смерил баклана презрительным взглядом, встал со шконки, но вовсе не для того, чтобы разговаривать с ним стоя. Захотелось отлить.
На «дальняке» вонь. Видать, некому унитаз драить. Полная антисанитария. Ну да ладно, это, в конце концов, не люкс в пятизвездочном отеле.
Игнат сбросил балласт, повернулся, чтобы идти к своей шконке. Но на пути стоял детина с тупой лопоухой физиономией.
– А я тебя знаю! – хищно прошипел он. – Ты, типа, «новый русский», да? Типа, бизнес у тебя, да? Фирма своя. Типа, хозяин – барин. А мы для тебя быдло, да? Базарить с нами впадло, да? Только ты не в офисе своем, понял? А я не твой работяга, понял?..
– Все сказал? – устало, но твердо спросил Игнат. – Если все, отвали!
– Не, пацаны, ну вы смотрите, совсем буржуи обнаглели! – обращаясь к своим дружкам, прогудел баклан.
– Ага, совсем нас за людей не считают! – вякнул кто-то.
– Не, ну ты слыхал, буржуй, чо народ говорит? – взбодренный поддержкой, взвыл детина. – Люди – мы! А ты – тьфу!
– Это ты, что ли, человек, – ухмыльнулся Игнат. – Баклан ты дешевый, шнырь помойный...
– Чо ты сказал? – вскипел парень.
Яростный порыв швырял его на обидчика. Похоже, он уже собирался схватить Игната за грудки, но тот остановил его одним только взглядом. Режущий взгляд, тяжелый и непробиваемый, как железобетонная плита. И смертельная угроза, как тот быстродействующий яд – она мгновенно передалась на расстояние, проникла в кровь баклана, напитала свинцовой тяжестью его волю...
Игнат не просто смотрел на грубияна. Он выкручивал его взглядом наизнанку. Когда выкрутил, сказал:
– Займешься работой. – Он показал на «дальняк». – Завтра утром «очко» блестит. Нет, на киче тебе твое собственное «очко» начистят. Я за базар отвечаю...
Игнат не обладал властью опускать заключенных по одному своему повелению. Он не законник и даже не криминальный авторитет в полном значении этого слова: ведь он фактически отошел от уголовных дел, только бизнес, бизнес. Но сейчас цивилизованная оболочка слетела с него как мишура, ее сдул ветер перемен. Он снова в тюремных джунглях, о законах которых знает не понаслышке. Он в состоянии постоять за себя, способен ломать и подчинять себе других. И если он отвечает за базар, то расшибется в кровь, но угрозу свою приведет в исполнение...
– Ты меня понял? – спросил Игнат.
Он был непоколебимо уверен в себе и своих силах. И эта уверенность передалась баклану, как двести двадцать вольт через оголенные провода. Страх сковал жалкую душонку, вся бравада хлынула в унитаз, как та вода из спускового бачка.
Игнат не стал дожидаться, когда детина выдавит из себя «да». Молча оттолкнул его плечом, прошел к своей шконке, скатал матрас, перенес его на койку возле окна. Матрас баклана швырнул на парашу. Никто даже не пытался остановить его...
Утром унитаз сиял как новенький. Но глаз не радовал. Тюремный быт Игната совершенно не волновал. Он ждал, когда его выдернут на допрос. Но его не трогали. И даже на встречу с адвокатом не вызывали. Видимо, муровские опера передали его дело следователю, а тот ждет прокурорской санкции на арест и обвинительного заключения. А в прокуратуре с этим что-то не вяжется...
Игнат целый день проторчал в камере. И только на следующий день его вызвали на допрос. В специальном помещении его ждал тот самый мент, благодаря которому его закрыли. Как это ни странно, но Игнат до сих пор не знал его имени и фамилии. Знал только, что он служит в МУРе, в отделе по пресечению незаконного оборота оружия или что-то в этом роде.
– Доброго здравия, Игнат Алексеевич, – с издевкой в голос поприветствовал его мент. – Как спалось? Клопы не кусали...
– Да клопов у вас тут хватает, – окатил его презрительным взглядом Игнат. – Там где мусор, там всегда клопы...
Мент, конечно же, понял, о каком мусоре идет речь. Но если обиделся, то виду не подал.
– Оно понятно, на шелковых простынях спать лучше...
– Ты со мной о шелковых простынях базарить пришел? – оборвал его Игнат.
– Какой ты нервный, Игнат Алексеич.
– Я?! Нервный?! Просто не люблю трепачей... А с нервами у меня все в порядке. Мне бояться нечего. Это ты бойся... Это братву сдавать нельзя. А мента сдать за счастье...
– Это ты о чем, Игнат Алексеич? – изобразил удивление мент.
– Сам знаешь, о чем.
Игнат не собирался умалчивать тот случай, когда подлый мент содрал с него сто пятьдесят штук.
– Ты ничего не докажешь, – уверенно заявил мент. – Потому что ничего не было. А вот я смогу доказать, что ты на меня клевещешь...
– Ну это мы еще посмотрим, кто что докажет.
– Да, жаль, что с не той ноты разговор взят, – мрачно усмехнулся мент.
– А я с тобой тут песни петь не собираюсь. И ты соловья не заливай. Говори, что нужно, и отвали. И без адвокатов больше не приходи...
– Зачем адвокаты? Не нужны адвокаты. Дела-то нет. Защищать тебя не от чего...
– То есть? – удивленно повел бровью Игнат.
– Экспертиза признала изъятое у вас оружие непригодным к применению. Боек был спилен...
Игнат ничего не сказал. Он просто рассмеялся. Весело, от всей души.
Похоже, мент понял, что перегнул палку. После той разводки, которую он провернул с Игнатом, он не должен был закрывать его. Взятка имела место быть, а значит, могла быть предана огласке. Тогда менту крышка. А чтобы Игнат молчал, он решил вернуть ему свободу. Для этого и спилил боек с ударника пистолета, который сам же ему и подложил... Да, хитер жук. Подлый, уродливый жук...
– Ты не понял меня, Бурлак... – Мент намертво вцепился в Игната прочным как сталь взглядом- крючком. – Боек был спилен еще до того, как он оказался в твоей машине.
– И как он там оказался?
– Давай опустим этот момент.
Всем своим видом мент давал понять, что ствол попал в машину по его злой воле.
– Зачем он там оказался?
– А это уже вопрос по существу... – хищно осклабился мент.
При всех своих недостатках он обладал железным характером, мертвой хваткой, дух гнилой, но сильный. Игнат видел в нем серьезного противника. Но тем сильнее хотелось схлестнуться с ним в смертельном поединке.
– А ведь я даже не представился тебе, Игнат Алексеевич. Павел меня зовут. Фамилия Нахальцев...
Игнат с трудом удержал внутри себя всколыхнувшиеся эмоции.
– Ну и что? – внешне невозмутимо спокойно спросил он.
– Ты должен знать меня.
– Знаю.
Это и был тот самый мент, который подло влез в доверие к Виоле, тем же способом забрался к ней под одеяло. И «крышу» ей поставил...
– Нехорошо как-то получается, Игнат Алексеич, – зловеще сверкнул взглядом Нахальцев. – Виолетта
