я веселиться буду!
Лева нагнулся, со всей силы ударил подонка в живот. Пока тот корчился от боли, сдернул с него штаны до колен.
С необыкновенной легкостью, как будто это был мешок с соломой, он оторвал Рудольфа от земли, швырнул на полку рядом с тисками.
Рудольф пытался вырваться, но сильный удар по темечку охладил его пыл. Лева умудрился засунуть в тиски все его мудейное хозяйство, крутанул ручку. Насильник замычал от боли. Снова задергался. Лева сильней сжал тиски. Рудольф застыл. Он понял, что до яичницы с колбасой недалеко. – Ну что, поговорим? – выдергивая кляп, предложил Лева.
– Ты... Зачем... Ты зачем... Ты зачем это делаешь? – хватая ртом воздух, скулил Рудольф.
– Ну мало ли что, вдруг ты еще кого-нибудь захочешь изнасиловать. А так и насиловать будет нечем...
– Не надо... Не надо, я умоляю!
– Ты умоляешь?! А Юлька тебя не умоляла?
– Я... Я больше так не буду!
– Ва-у! Я что, похож на воспитателя из детского сада? Он больше не будет... Хотя ты прав! Ты больше не будешь!
С этим словами Лева крутанул ручку тисков. От воплей негодяя чуть не лопнули барабанные перепонки. Лева мог бы еще добавить оборотов, но вместо этого разжал тиски.
От боли Рудольф потерял сознание. Лева бесцеремонно скинул его на бетонный пол, разрезал веревки. И с чувством исполненного долга покинул гараж.
Домой он не возвращался. И к Юле не шел. К ней он придет, когда его миссия будет исполнена. А до этого еще далеко. На очереди еще три ублюдка. Он вычислил их всех. Знал, где они живут, как зовут каждого.
Миша Капитонов считал себя великим спортсменом. И каждое утро через парк бегал на стадион. Остаток ночи Лева провел на парковой скамейке. Ровно в шесть утра он был в полной боевой готовности. Подонок Миша не заставил себя долго ждать.
Лева подкараулил его на узкой дорожке.
– Хватит бегать, – криво усмехнулся он. – Давай попрыгаем!
– Эй, ты чего? – пробормотал Миша.
Этот тип ощущал себя крутым только в стае себе подобных. Сейчас же он был просто мокрой курицей.
– Я говорю, прыгай! – надвинулся на него Лева.
Миша прыгнул – отскочил на пару шагов назад.
– Молодец! – похвалил его Лева. – Хорошо прыгаешь, большим спортсменом будешь. А может, ты певцом хочешь быть?
– Певцом?!
– Ну да, песни петь будешь, в хоре. Слышал про хор кастратов?..
– Н-нет...
– Услышишь! И тебя слушать будут. Я тебе сейчас яйца отрежу, знаешь, как заголосишь!..
Лева вытащил из заднего кармана нож-выкидуху. Остро оточенное лезвие выскочило с пугающим щелчком. Миша чуть в штаны не навалил со страху.
– Ну что, начнем?
– А-а-а! – в ужасе заорал Миша.
Он развернулся на сто восемьдесят градусов, чтобы задать стрекача. Но Лева сбил его с ног, навалился всей тяжестью своего тела, взял на болевой прием. Осталось только провести хирургическую операцию. Но так не хотелось стаскивать с него штаны, возиться с его вонючим хозяйством.
Лева поднялся. Дождался когда Миша встанет на ноги. Собрал в одно все силы и ударил его ногой в пах. От болевого шока насильник лишился чувств. И это еще легко отделался...
Следующим был Валера Зипунов.
Лева караулил его в подъезде до обеда. Но Валера так и не появился. Зато появились менты.
Лева не сразу понял, что вошедшие в подъезд люди в милицейской форме прибыли по его душу. Смысл происходящего дошел до него лишь тогда, когда на его руках защелкнулись наручники.
Его посадили в желто-синий «уазик», отвезли в отделение милиции, бросили за решетку. Никаких объяснений, ничего. Впрочем, Лева и сам понял, за что его взяли. Видно, Рудольф и Миша дали показания и менты взялись за дело.
Ближе к вечеру его вызвали на допрос. Женщина с блеклым некрасивым лицом и уставшими глазами, на плечах погоны старшего лейтенанта.
Она оказалась инспектором по делам несовершеннолетних. Представилась. Шилова Зинаида Викторовна.
Она записала на листок его анкетные данные, неторопливо собралась с мыслями. И резко спросила:
– Сознаваться будем? – И уже мягче: – Или будем проводить опознание?
– В чем сознаваться?
– Как в чем? В нанесении тяжких увечий. Рудольф Бердиев находится в больнице, и ему грозит ампутация половых органов. И с Михаилом Капитоновым ситуация ненамного лучше. За что же ты их покалечил?
Зинаида Викторовна смотрела на него с нескрываемой неприязнью.
– А вы как будто не знаете. Они девушку мою изнасиловали.
– Что? – изумленно провела она бровью. – Изнасиловали твою девушку? И у тебя есть доказательства?
– Есть. Конечно, есть. Ведь они насиловали ее на моих глазах. И меня били. Вот, смотрите, ссадины на лице, синяки, да еще шишка на голове...
– Да, есть что-то, вижу... – кивнула она. – Значит, ты утверждаешь, что Рудольф Бердиев и Михаил Капитонов избивали тебя?
– Утверждаю.
– И они же насиловали твою девушку?
– Насиловали.
– Твоя девушка сообщила об этом в милицию?
– Нет.
– Почему?
– Я ее отговорил. Я решил, что будет лучше, если все останется между нами.
– Понятно. Ты решил скрыть одно преступление, чтобы тут же совершить другое.
– Я не знаю о каком преступлении вы говорите. Я всего лишь хотел восстановить справедливость. Я хотел, чтобы эти подонки никого больше не могли изнасиловать...
– Так ты у нас, оказывается, народный мститель. К счастью, ты не попал в разряд неуловымых... Что ты делал в подъезде дома, где проживает Валерий Зипунов? Его поджидал? Чтобы свести с ним счеты?
– Да, – не стал отнекиваться Лева.
– Он тоже насиловал твою подругу?
– Да.
– Хорошо, сейчас ты скажешь мне, как зовут твою девушку, ее адрес. И в письменной форме изложишь все, что тебе известно об изнасиловании. И свои «подвиги» тоже опишешь...
Шилова дала ему бумагу, ручку. И оставила его одного корпеть над сочинением о правде жизни. Когда все было готово, его под конвоем отвели обратно в камеру, где он провел безвылазно две ночи. Снова допрос.
– Ну что, Купавин, твое объяснение соответствует действительности. Твою подругу Юлию Чуйкину на самом деле изнасиловали. Девушка дала показания, и они сходятся с твоими. На теле у нее обнаружены синяки, правда, экспертизе затруднительно связать их с изнасилованием. Но это уже, так сказать, детали... В общем, прокурор дал добро на привлечение насильников к ответственности. А вот что делать с тобой, а?
